девять жизней

Мир начинался с белёсого и златого; солнце, как кобра, развёртывало клобук. Так повелось - под твоим человечьим кровом я очутилась совсем ещё неготовой, - ты же показывал печь мне и двор, корову, тёплый комочек кошачий поил из рук. Ты уходил, возвращался, и то и дело осенью я оставалась одна в дожди, но дожидалась, - вносил ты большое тело, руки и ноги, - ах, если б могла, согрела! - насквозь промёрзшие, и из колчана стрелы белые брал, и смеялся: "Ну отойди". К жизни четвёртой сгустились над крышей тучи, поперву светлые, - чёрный на золотом; гром прокатился, рассерженный и летучий, ветви сирени туманом упали с кручи. Ты уходил, и звенела стрела певуче белой струною в колчане полупустом. ...к жизни девятой вернулся - а я больная. Грубые шрамы и стрелы твои черны, а от чего - я получше военных знаю. Гладишь за ухом, второю бинты сминаешь, - я улетаю, какая-то кружевная, вместе с сиренью до солнечной белизны. Выживших горстка справляет по павшим тризну и возвращается к стынущим очагам. Сердце от каждой из прожитых мною жизней рыжей пушинкой ложится к твоим ногам.