Воспоминания слишком важны.

      Холодным зимним вечером за несколько дней до Нового года, когда за окном бушевала метель, в большом особняке, откуда не доносилось ни звука, в одной из комнат у камина сидел человек… Всего лишь один человек.       Этот светловолосый мужчина держал в одной руке раскрытую книгу, а в другой- стакан, наполненный темно-коричневой жидкостью. Страницы книги были оборваны и испачканы в пятнах от чернил. Это была даже не книга, а скорее чей-то дневник в толстом кожаном переплете. Взгляд человека был направлен на языки пламени, которые так и хотели вырваться из своего домика, камина. В этом взгляде читалась и боль, и счастье одновременно.       Через некоторое время, мужчина вышел из какого-то забвения, в котором находился больше получаса, и аккуратно перелистнул страницу дневника. 20 Сентября. 1617 год       Сегодня состоялся бал в поместье мистера Майклсона и его семьи. Меня заставил туда пойти отец, для того, чтобы я присмотрела за своими глупыми сестрами, которые очень уж хотели на бал. Меня воротило только от одной мысли о встрече с мистером Никлаусом. А мама одержима тем, чтобы выдать меня замуж за этого несносного и гордого человека!        На бал мы прибыли в карете, в которой находились больше часа. Еще одной такой поездки я не вынесу, это точно. Мама сшила мне прекрасное пышное платье, и только благодаря этому я согласилась присутствовать на бале. Как только мы с сестрами вошли, я увидела сверлящий взгляд мистера Никлауса.       Вскоре, этот человек приблизился ко мне и попытался пригласить на танец. Я умело отказала и удалилась из его общества к одной из сестер… Наши дни. -Да, Кэролайн, умеешь ты показать свой упрямый характер на полную мощность, — мужчина засмеялся и погрузился в свои воспоминания. 20 сентября 1617 года. Дворец семьи Майклсонов.       Празднование совершеннолетия Ребекки Майклсон шло полным ходом. Бал, который устроили в ее честь, имел огромный успех. Семья Форбс, приглашенная на вечер, была одна из самых известных семей в Англии. Она славилась необыкновенной красотой дочерей, большим состоянием и прекрасной репутацией. Прибывшие недавно сестры Форбс разбежались по разным углам залы. Все, кроме одной, старшей сестры. Кэролайн Форбс считалась самой красивой и умной из девушек в ее семье. Много хороших мужчин звали ее замуж, но Кэролайн отказывала всем. Она придерживалась правила- выходить замуж только по искренней и взаимной любви. Элизабет Форбс, мать сестер, была хорошей женщиной, которая принимала взгляды дочери на жизнь, но не оставляла попыток познакомить ее с богатым и красивым мужчиной.       Кэролайн стояла на месте и искала кого-то взглядом. Но к ней подошел молодой человек, по-совместительству, один из рода Майклсонов. Никлаус был не лишен хороших манер, изысканного вкуса и мужского очарования, но Кэролайн чувствовала к нему неприязнь, а он в свою очередь считал ее одной из глупых девиц, на которую его мать настойчиво «просила» обратить свое внимание. — Прошу меня простить, мисс Форбс, за то, что прервал ваше одиночество, — Никлаус поклонился и поцеловал руку девушки. — Я, конечно, прощу вас, но вместе с этим, предпочту остаться вне вашего общества, — выдавив из себя улыбку, ответила Кэролайн. — Прежде чем я оставлю вас, я прошу один танец. — Я отказываю вам в этой просьбе. — Но, мисс Кэролайн, у вас нет причин отказывать мне в одном танце. — Вы ошибаетесь, мистер Майклсон, у меня масса причин для этого, а теперь, прошу меня простить, — на этих словах Кэролайн сделала реверанс и подошла к своей сестре, пробовавшей напиток, который принес ей один из ее ухажёров.       Никлаус решил удалиться в свои покои, где налил себе бурбона. Какое-то странное чувство бушевало внутри него. И он никак не мог понять, что это за жжение в грудной клетке и животе. После принятия дозы бурбона, жжение слегка успокоилось, и мужчина вышел на балкон. Прекрасный звездный вечер подействовал как успокоительное. Подняв взгляд в небо, Никлаус увидел падающую звезду и улыбнулся.       Однако через несколько минут его общения со стаканом бурбона, их прервал брат Клауса. — Никлаус, почему ты не на праздновании? Твоя сестра хочет танцевать с тобой, — Элайджа облокотился на перила балкона и посмотрел на брата. — Мне надоело общество глупых людей, — спокойным голосом, но с яростью в глазах ответил мужчина. — Наша мать хочет, чтобы ты ухаживал за старшей дочерью Элизабет Форбс, и это не обсуждается. Неужели ты расстроился из-за отказа этой девушки? — Не говори глупостей, Элайджа, мне все равно, а теперь будь добр, оставь меня. Я вернусь через минуту. Наши дни.       На этом воспоминания прервались. Мужчина закрыл дневник, допил бурбон и отправился в машину, чтобы поехать на собрание совета. — Это Новый Орлеан, и это мой город.