Если я вновь разобьюсь о камни,...

breaking benjamin — without you

Нам никто не обещал сказку

От лица Тиффани

Время от времени я чувствую себя одиноко. Вокруг все кажется совершенно чужим и ничто не греет. Я могу часами скитаться по нашей маленькой квартире, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о времени. Таким образом наш дом превращается в нечто похожее на стерильное помещение (я прибираюсь здесь гораздо чаще, чем требуется). И когда меня это совсем начинает раздражать, я переставляю вещи на новые места, чтобы добиться эффекта новизны и чего-то непривычного. Обстановка «четырех стен» слишком приелась и осточертела. Я называю свое обычно состояние «переменной депрессией». Потому что я живу от возвращения Кэла с работы и до его ухода с утра. И когда он рядом — все прекрасно. А между — сплошная серая пропасть, прямо под цвет любимой кофты Худа. Эта ассоциация в какой-то степени не дает мне утонуть в себе за день. Калум считает, что нам хватает одного «работяги» в…семье, поэтому я и сижу постоянно дома, за небольшими исключениями. Странно, прошло всего четыре месяца, но кажется, будто четыре года. Завтра первое декабря. Я не чувствую себя на двадцать, Калум давно забыл, что ему всего двадцать два. Но мы обычно не говорим об этом, чтобы просто не признавать хотя бы вслух, что мы погорячились. Чаще всего пытаемся тешить себя мыслями, что пять месяцев со дня переезда — это очень мало для того, чтобы успеть привыкнуть к «новому миру». Но если посмотреть с другой стороны — это почти полгода. Полгода живем в Бристоле, а я даже не уверена, что хорошо знаю район, в котором мы поселились. Порой над нами с Кэлом посмеиваются наши общие знакомые, а его начальник с работы вообще считает нас сумасшедшими. А все потому, что мы слишком молоды, и всем вокруг кажется глупым и наивным наше «совместное проживание» и этот переезд. Меня часто одолевает страх, что это не продлится долго. В конце концов мы устанем от всего, в частности и друг от друга. Все пойдет крахом после всего, что мы преодолели. Я боюсь того дня, когда нам с Калумом вдруг не о чем будет разговаривать за ужином, и мы станем чужими друг для друга. Это не то, за что я боролась. Зато в первые два месяца энтузиазм в нас бил ключом. И мне и Калуму не давали покоя мысли о будущем, которое вмиг стало нашим общим настоящим. Мы составляли планы на ближайшее время, нас привлекала перспектива «свободы». Частые прогулки по городу, сотни фотографий местных достопримечательностей, обустройство нашего «гнездышка». Однако увиденное раз не привлекает боле: городские виды стали обыденными, прогулки сократились из-за рабочего графика Кэла, а квартира…с ней все уже ясно. Но меня радует безмерно то, что Калум ожил (во вех смыслах этого слова). Он больше не похож на несчастного мазохиста-неудачника, которому все вокруг кажется пресным и ненужным. И я боюсь, что однажды все вернется к тому, с чего началось.

Вот только я не понимаю, почему все катится вниз по наклонной

Сижу на диване, с безразличием уставившись в беззвучный экран телевизора. Тот звук вдруг начал меня раздражать и я его отключила. Но этому есть и иная причина: из-за высокой громкости я могу пропустить щелчок открывающейся входной двери, который оповещает о том, что мое сердце вернулось домой. Начиная с семи часов вечера, я поминутно слежу за временем. И если Кэл не появляется до восьми, то я звоню ему, чтобы узнать, на сколько он задержится. Внезапно я слышу тот самый заветный щелчок и тут же смотрю на время — 7:12. Сегодня освободился раньше! Вскочив с дивана, я опрометью несусь в прихожую и буквально набрасываюсь на Кэла, обнимая его и прижимаясь щекой к груди.  — Черт возьми, никогда не привыкну к твоим налетам, — он смеется, целуя меня в щеку.  — Ты сегодня рано. Все хорошо? — на всякий случай уточняю, с тревогой исследуя взглядом любимые черты.  — Сегодня понедельник, Нойманн решил отпустить всех раньше, — объясняет Кэл, попутно снимая с себя куртку. — Как ты тут? Вопрос заставил меня поежиться и поджать губы.  — Ты знаешь, как я, когда ты на работе, но все равно каждый раз задаешь этот вопрос, — мрачно отвечаю, опустив взгляд в пол.  — У тебя есть полное право выходить из дома, малыш. Найди себе пару подружек и проводи время с ними, пока меня…  — Ты серьезно?! Я никем не хочу заменять тебя! ..  — Я не говорю о замене, Тиффани, я…  — Мне не хватает тебя, а не общения с другими людьми. И я не хочу отвлекаться, — на последнем слове я запинаюсь, наконец вспомнив, что Калум даже не успел пройти в комнату, а я уже завела странную беседу.  — И что ты мне предлагаешь? Уволиться и сидеть с тобой дома дни напролет, а деньги на счет нам будет пересылать Иисус?  — Перестань так шутить. И я не об этом, прости, — тихо проговариваю я, сильно коря себя, потому что даже не могу толком объяснить, что имею ввиду. Точнее я даже не представляю, как выразить словами то, что так тревожит меня. Калум только обводит меня усталым, но теплым взглядом, наконец проходя в комнату.  — Поужинаем сейчас, или ты сначала пойдешь в душ? — спрашиваю у Кэла, опершись плечом на дверной косяк.  — Пока я в душе, ты можешь поискать какой-нибудь неплохой фильм, — парень коротко улыбается мне и начинает стягивать с себя одежду. Рабочая форма ему совсем не идет. Ни длина рукавов светло-голубой рубашки, ни сама рубашка. Даже брюки. Поэтому он всегда при первой возможности старается снять с себя этот ужас. Просмотр фильмов после ужина — наша традиция, которая часто оканчивается сексом на диване или на полу. Калум ненавидит делать это на кровати, потому что в самый неподходящий момент она начинает скрипеть, и он злится. Хотя по утрам Худ довольно ленив, поэтому правило «дивана/пола» распространяется только на вечернее время. К слову, поэтому мы пару месяцев назад очень тщательно выбирали мягкий ковер, который требовалось купить, потому что синяки на моем позвоночнике стали волновать и Худа.

***

Пока Кэл был в душе, я успела разогреть ужин и практически нашла подходящий фильм. У нас был заключен договор: мы не смотрим откровенные боевики, и мы не смотрим слезливые мелодрамы. Зато хорошо идут документалки, комедии или просто серьезные фильмы. И да, раньше мне казалось, что никогда не научусь готовить, а сейчас уже знаю много рецептов наизусть. Калум смеялся, наблюдая за тем, как я только училась «химичить» с едой. Особенно его выносило с того, как я готовила по видео-урокам на Ютубе. Он все еще припоминает мне сгоревшего в духовке цыпленка. Выйдя из ванной в любимом синем халате, Калум проходит на кухню и садится за стол напротив меня. Он очень искренне улыбается, а глаза кажутся какими-то лучистыми что ли. Он ценит мою заботу, мои старания, что является главным моим мотиватором на «готовку с любовью».  — Знаешь, я могу устроиться на работу гувернанткой или няней, — не без опаски начинаю разговор, заранее зная, какой может оказаться реакция Калума. Парень поднимает глаза на меня, перестав есть.  — Ты ненавидишь детей, зачем тебе эта работа? — искренне недоумевает он.  — Ненавидела. Я ненавидела детей. Все меняется. К тому же, присматривать за чьим-то ребенком лучше, чем сидеть целыми днями дома, вылизывая квартиру, которая и так уже похожа на помещение для аллергиков. — Я стараюсь не вкладывать в голос твердости, потому что это точно разозлит Кэла. Он замечательный, но при этом чертов холерик, чье спокойствие нужно поддерживать, иначе взорвется. Калум тяжело вздыхает, не зная, что мне ответить. И в результате решает промолчать вовсе. Я тоже молчу, ощущая нависшую неловкую паузу над нами.  — Знаешь, мне кажется, нам нужно что-то, что объединит нас еще больше. Что позволит нам быть настоящей…семьей… — практически шепотом проговариваю я, и Калум тут же впивается в меня удивленным и в то же время обеспокоенным взглядом, словно я застала его врасплох.  — Ты… - Нет! Я… Я про то, что мы можем завести собаку, а по выходным вместе выбираться в парк, по вечерам выходить на прогулки с ней и… Мне было бы не так одиноко в твое отсутствие… И ты любишь собак, я знаю, так что… — начала тараторить я, ощущая как мои ладони становятся влажными и ледяными от волнения. Калум кладет вилку на тарелку и протягивает ладонь ко мне, чтобы взять меня за руку и ободряюще ее сжать. Я сильно вздрагиваю, боясь смотреть ему в глаза. Черт, о чем он подумал? …  — Я хреновый пример для подражания, Тиффани. Кому нужен такой отец? Я вскакиваю со стула, моментально краснея.  — Нет же, я говорила про собаку, Кэл, про собаку! — отчего-то я вдруг ощутила явное желание плакать, а еще стыд.  — Тэфф, — серьезно обращается ко мне Калум, а в его взгляде появился какой-то мученический оттенок. — Собака… окей, но какой собаке нужен неуравновешенный хозяин?  — Ты идиот, — шепотом произношу я, а Кэл мрачно усмехается.  — Тем более.  — Я… Я просто хочу по-настоящему прижиться в этом городе. Я хочу, чтобы ты был счастлив и точно знал, что мы поступили правильно, переехав сюда. Но я не говорю, что нужно торопиться. Нам нужна собака, Кэл, я просто хочу, чтобы у нас была собака. — Я выпалила это практически на одном дыхании, за исключении пары заминок. Не только слова, но и этот разговор в целом даются мне нелегко. Калум ничего не отвечает, но по его выражению лица ясно видно, что он согласен и даже рад. Он обожает собак, и у нас ее еще нет лишь потому, что мы пока привыкали к новому дому вдвоем, пытались стабилизировать положение, скажем так, без лишних накладок. Однако Кэл по-прежнему уверен, что, говоря о собаке, я думала вовсе не о ней, а о чем-то большем. Он ошибся, конечно, ведь мне всего двадцать; мы едва только влились в течение жизни по-новому. Он ошибся, но все равно попросил оставить его одного на кухне и идти спать. И я исполнила его просьбу.

***

На душе тяжело, а в голове все вверх дном. Я лежу на кровати, стараясь заснуть, но как я могу это сделать, если Кэла нет рядом? Хочу выкинуть из головы тревожные мысли, но это не так просто. А еще меня одолевает опасение, что Калум на что-то обиделся или за что-то обозлился на меня, и вообще ляжет на диване. Но уже через несколько минут я почувствовала как запружинила вторая половина кровати. Калум обнял меня рукой за талию и прижался к моей спине, мягко поцеловав в плечо.  — Если я вновь разобьюсь, то только ты воскресишь меня. И если ты считаешь, что у нас получится когда-нибудь… Я тебе доверяю.