Ты в безопасности

Братья везли меня в Денерим, чтобы отдать какому-то трактирщику на работу. Хотя кто знает? Может, они продали бы меня и в «Жемчужину», пусть мне всего десять. Как бы там ни было, этому не суждено было сбыться. Я спрыгнула с повозки как раз в тот момент, когда мы сворачивали на Редклифский тракт. Я не знаю, как скоро они заметили моё исчезновение, но мне казалось, что за мной побежали сразу же, как я встала с земли и устремилась в глубь леса по левую сторону дороги. Мне было уже всё равно, куда я попаду и что буду делать, для меня самой моя жизнь казалась никчёмной, ничего не стоящей. Я была всего лишь маленькой девочкой, выросшей в деревеньке у Лотеринга, и судьба вряд ли бы стала делать мне подарок в виде новой любящей семьи или надёжного обиталища. Единственное, чего я действительно хотела — это не быть пойманной вновь. Я бежала долго. Помню только боль: шипы каких-то кустарников драли мне тело, торчащие корни многовековых деревьев сшибали меня с ног. Вдали я слышала вой и злобный рык, но он не походил на волчий. Я бежала и босыми ступнями давила какие-то ягоды. Надо мной сгущались ветви, а даль зелено темнела, теряясь в листве… Вдруг послышался шорох. Затем — свист стрелы. *** Это были долийские эльфы, и каждый из них презрительно называл меня «шемом». Они столпились вокруг меня с луками наготове и перешёптывались, временами что-то выкрикивая на непонятном, удивительно несуразном языке. Почему они не убили меня сразу же, как я оказалась в их лесу? Вряд ли та стрела дала промах. Они выпустили её затем, чтобы я остановилась. Их огромные раскосые глаза горели злобой, и только ради неё я сама была готова быть убитой. Эльфы показывали на меня своими длинными пальцами, изукрашенными хной, и скалили зубы. Может, я слышала их вой? Шёпот перешёл на возбуждённый говор; казалось, они спорят, что-то доказывают, а я, измученный, грязный ребёнок, стояла перед ними, чувствуя непонятный мне стыд, и ждала, пока они примут решение. Я понимала: они думают над тем, оставлять ли меня в живых. Наконец, после чьего-то громкого, сильного слова гул затих. Воцарилось молчание. Миг спустя засверкали кинжалы. Они сделали выбор.  — Len'alas lath'din! Из толпы выскочил он. Менарель. Кинулся ко мне, поднял с земли и стал озлобленно, с жаром о чём-то рявкать: я испугалась, что он обвиняет меня во всех человеческих пороках и что теперь он готовит меня к позорной, унижающей смерти за все прегрешения шемленов. Он вдруг резко дёрнул меня за руку и притянул к себе. Я инстинктивно поддалась и прижалась к его ловкому, худосочному телу, к его хитиновой жёсткой броне.  — Ar'din nuvenin na'din, — хрипло прошептал он мне на ухо. Это угроза? Я почувствовала, как твёрдые наручи с железными заклёпками впились мне в спину — это он прикрыл меня руками. В этот же момент его соплеменники взорвались оглушительным ором, и даже я поняла, что они протестуют. Но против чего? Страх сильнее завладел моим сердцем. Я зажмурилась и прильнула к груди неизвестного мне тогда существа. Заревела. После каждого всхлипа я жадно глотала воздух, вдыхая и запахи, исходившие от куртки эльфа. Кто он? Защитник, кинувшийся укрыть меня, или враг, готовый привести меня на растерзание соплеменникам? Древесный запах. Мускус. Мох. Можжевельник и пихта. Он пах уютом и защитой, и тогда я поняла: он — мой друг, заступник, а не тот, кто вышел предать меня суду. Эльфы вновь подняли луки. Видно, они угрожали смертью и ему, если он не отпустит меня. «Ga rahn! Suledin! Bora bor'assan!» — рявкнул он им, и я почувствовала, как от каждого слова содрогается его тело. Он обращался к соплеменникам, но его выкрики не подействовали на народ: послушался тугой хруст натягивающихся тетив — скоро нам придёт конец.  — Мадлен! Сзади, на склоне, стоял мой брат, и гнев на его лице молниеносно изменился на недоумение, а затем — на испуг. Как он нашёл меня? Наверное, погоня мне не послышалась, братья действительно бежали за мной. Я всё ещё не хотела возвращаться в ту повозку. Пусть лучше убьют меня, здесь, в лесу самозваных долийцев, среди крепких сильванов, диких возгласов, от рук безумных, но прекрасных эльфов! Возглас брата словно громом ударил по всей долине. Эльфы развернулись к нему; брат же вынул меч и бросился в толпу, но не добежал. Чья-то метко пущенная стрела мягко и плавно вошла в его тело и отбросила на пару шагов назад. Я не увидела даже, как он повалился на землю, смотрел ли на меня в тот момент. Я не успела и вскрикнуть — меня в ту же секунду повлекли назад, и миг спустя я уже неслась сквозь лес вместе с Менарелем. Так его звали, и он был единственным, кто смог принять человеческое дитя. Единственным, кто отбросил гнев и жажду мести к нашему роду, когда понял, что ни в чём не повинному существу надлежит нечестная смерть.  — Ma dareth, emm'asha, — шептал он мне, когда мы укрылись в каком-то гроте после того, как прекратилась погоня.  — Ma dareth, emm'asha, — шептал он мне, когда я начинала кричать, что хочу выйти наружу, найти брата и уехать домой.  — Ma dareth, emm'asha, — шептал он мне, когда я, хныча, засыпала, укутанная в его тростниковый плащ.