Ошибки

"Людям свойственно ошибаться", – всегда говорили они, и не важно, кто это был: другие люди, такие же оружия, как и он сам, или же Боги, чьё слово всегда есть правда. Ему трудно было принять этот факт за нечто действительное, за норму, поэтому и винил себя в горе своей госпожи, которое она так старательно укрывала ото всех. Он, образцовое орудие Бишамон, такой правильный, расчётливый и точный даже в мелочах, но совершенно ничего не смыслящий в чувствах Казума, считал себя главной проблемой дорогой госпожи и умалчивал об этом многие-многие годы, боясь причинить ещё большую боль. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Истребление клана "ма" нанесло огромный удар по Бишамон, разбило её, словно хрусталь на много мелких осколков. Смерти оружий принесли много боли и Казума тому был причиной. Так он считал. Ему больно было видеть, как страдает его Богиня, и потому молчал о содеянном им поступке, складывая паззл из осколков. Он не верил словам "ты её спас", ведь, разве можно считать кого-то спасённым, видя, как он мучается и страдает? Как велико его горе, как пусты его глаза и печален голос? Бишамон была похожа на брошенного, израненного зверя, молящего о смерти, не желающего более терпеть муки. Но даже когда Великий Бог войны пошла на поправку, когда в ней нашлись силы, родившиеся из ненависти, Казума не забыл о своём поступке и продолжал корить себя за это. Он не был достоин своей госпожи, но продолжал быть с ней, потому что она в нём нуждалась, он был ей нужен, как никто на этом чёртовом свете. Бишамон любила своё драгоценное орудие так, как не любила никого за время своего существования, а Казума в свою очередь, любил её, правда, отнюдь не как госпожу или своего Бога. Молча и со страхом, с огромным грузом на душе любил – и даже за это корил себя, ведь позволять себе, как образцовому орудию, такое было просто глобальной ошибкой. Он носил это бремя долгое время, а чувства его охватывали всё больше с каждым годом или же десятилетием, и когда в конце концов он дал слабину, поддался им, чувствам, в надежде, что вскоре ему станет легче, Бишамон оказалась во второй раз осквернена. Тогда же и рассеялись сомнения на тот счёт, кто являлся в этом виновным. В голове болью отдавалась мысль о том, что скверна на теле его любимой госпожи – это его скверна, его чёртова ошибка, совершённая по его же глупости. Но признаваться в этом было страшно даже самому себе. Будучи изгнанным, Казуме пришлось напрочь отречься ото всяких чувств, забыться, раствориться в пространстве, пока Бишамон оставалась наедине с холодными и несчастными думами. Если бы они только могли понять друг друга, если бы Казума мог рассказать ей обо всём...Но что толку думать об этом так поздно? Их связь была утеряна, но не до конца – всё же оставалась между ними тонкая нить, разорвать которую не составляло особого труда, но никто из них этого делать не стал. Казума понял это не сразу, а с пониманием сего решил эту нить разорвать, чтобы избавить Богиню от мучений. Его госпожа была в отчаянии, когда он вернулся обратно, точно в таком же, как много-много лет тому назад, и Казума должен был сделать ей больнее, чтобы потом её не терзали горестные мысли и боль, причиняемая им самим. Он – ошибка, и он обязан был ошибку исправить. И пускай это было нелегко, пускай скверна сжигала кожу и приносила почти нестерпимую боль, пускай от вида его Бога, потерявшего здравый смысл, хотелось выть, – главное, что дальше будет лучше. Ведь его Виина будет знать правду, а Казума умрёт и груз его "нелепых" чувств спадёт с плеч госпожи. Когда сознание прояснилось, на душе стало непривычно легко, словно она очистилась и стала прозрачной, будто родниковые воды. А понимание того, что Казума жив, сейчас очень радовало, ведь в противном случае он бы вновь корил себя за то, что причинил госпоже боль своей смертью. Проще было попросить отпустить его, лишить имени, предостерегаясь будущих ошибок, которые он наверняка совершил бы, как и предыдущие, по собственной глупости. – Мне всё равно. Так страшно снова совершить невообразимое, снова обесчестить любимого Бога... – Казума, укажи мне путь. ...дать неверное направление. – Мелодрама "мел и драма". Могли бы придумать что-нибудь получше. – Да? А что не так? А впрочем...ведь людям свойственно ошибаться. И как бы тяжело ни было, Казума сможет это преодолеть ради своей госпожи, ведь: – Без тебя я не справлюсь. Пожалуй, те, кто говорил "ты спас её" были правы. И пускай для этого госпожу пришлось обесчестить, пускай ей пришлось многое перенести: и боль, и горе, и сострадания своей семьи, – без этого не было бы спасения. Казума поступал правильно всё это время, хоть и считал иначе. Ведь не будь его рядом, Виина бы пала.