О чем поет вереск

      Через неплотно прикрытые ставни в королевские покои Черного замка прокрался невеселый восход. Особенно серый и невеселый после жемчужной теплоты Этайн, ласковой и пьянящей даже после бессонной ночи.       Мидир, не вставая и даже не шевелясь, потянулся мыслью к Джареду в надежде, что никуда идти и ничего делать не придется.       — Советник.       — Все готово, мой король.       Голос Джареда проскрежетал суше обычного, и Мидир нахмурился.       — Он жив?!       Советник привычно смолчал. Как всегда, когда ответ был очевиден.       Мидир бережно снял женскую руку со своей груди, отодвинул горячее даже для его волчьей кожи бедро Этайн. Она, вздохнув, подложила под щеку ладонь, напомнив Мидиру ту безымянную девушку, с которой он расстался в день их знакомства. Словно века минули…       Волчий король накинул легкое покрывало морока, даря сон.       Этайн проспит до полудня, когда все закончится, когда исчезнут даже следы того, что ему предстоит совершить.       Четверо погибших.       Виверны, появившись из ниоткуда, пожрали все, до чего смогли дотянуться. Всех, в ком теплилась жизнь, даже безобидных земляных троллей и легкокрылых фей. И тех, кто посмел встать у них на пути. Тот же, кто сбежал…       Два дня дается виновному на раскаяние. На прощание с близкими, если таковые имеются. И на смерть. Но если преступивший закон ши не умирает сам… Мидир в который раз напомнил себе, что Свобода Неблагого двора или Закон Морского царства куда строже, чем Слово дома Волка. Провинившегося убили бы еще при поимке, безо всяких разбирательств. А ведь именно волки отвечают за покой Нижнего мира.       Если бы Атти не покинул свой пост! Если бы, не сбежал в ужасе! Не вспомнил, что можно просто зажечь огонь! Может, погибших было бы меньше. Конечно, стая ненасытных чудовищ напугает кого угодно.       Кого угодно — кроме волков.       Видно, снова пора выставлять по двое на сторожевых башнях и лежках, как в дни опасности или войны.       Когда-то давно, когда мир был добрее, а животные, люди и ши жили бок о бок в согласии, для покоя и счастья достаточно было любви. Но не теперь. Не теперь… Любовь — нечастая гостья Туата-де-Данаан.       Мидир поправил дублет: сегодня он накинул одежду, что носили его волки, его стражи. Самый простой крой. Без вышитых волчьих лап, означавших ранги. У короля волков рангов нет…       Подошел к наружной стене, бросил взгляд на разгорающуюся алым полоску под пепельно-черными тучами. Окна выходили на противоположную от внутреннего двора сторону, но что происходило там, Мидир мог сказать и так.       С ночи горят факелы. На багровом ковре выстроились волки-стражи, с боевыми полуторниками, притороченными к поясам, и замерли в ожидании. А посередине…       Джаред, меч и провинившийся.       Мидир швырнул магией во вновь увядший вереск, хотя прошлого заряда волшебства должно было хватить чуть ли не на столетие. Дунул не жалея силу, чтобы воздух насытился предгрозовой свежестью и прошелся влажной волной по застонавшей Этайн. Чем нежнее касание, тем затратнее магия — легче всего пройтись по телу, почти сдирая кожу, как это любят делать неблагие и сам их безумный король. Мидир убрал упавшую рыжую прядь, присмотрелся к алым зацелованным губам и длинным изогнутым ресницам, прислушался к ровному дыханию рыжеволосой красавицы и тихому падению капель клепсидры, отмеряющей последние минуты жизни Атти. Сколько ни ищи себе дел, а идти все одно придется…       Стражники стукнули алебардами, кивнули головами на его «не уходить», а звериные морды, еле различимые сегодня в черноте стен, неодобрительно косились на короля дома Волка и всего Благого двора.       Путь вниз занял куда меньше времени, чем хотелось Мидиру.       Стоящий на коленях волк был совсем еще юным. Бледный до зелени, он виновато отводил взгляд. На пыльных щеках еще виднелись дорожки от слез, но запавшие воспаленные глаза были уже сухими. Атти любили волки, из него мог бы выйти хороший боец.       — Почему не убил себя? — тихо спросил Мидир, принимая от Джареда меч. Не двуручник Нуаду — незачем поить древний меч волчьей кровью.       Атти повернул голову и прошептал:       — А почему, мой король, вы не остановите мне сердце?       Мидир промолчал. И правда, почему? Это было бы куда быстрее и менее мучительно.       — Мой король, я хочу принять смерть от вашей руки, — ответил Атти и, откинув тусклые волосы, уперся лбом в колоду.       Как будто смерть может быть почетной! Она грязна, страшна и почти всегда — неотвратима. Она рядом с волчьим королем.       Тени сгустились, потянув холодом потустороннего мира.       Мидир глянул на Джареда, выгадывая пару секунд — тот еле заметно кивнул в ответ. В светло-серых льдистых глазах мелькнула жалость. Видимо, показалось: советник не спускал ни малейшей провинности, будучи очень строг как к другим, так и к себе.       Солнце поднялось выше, осветив двор.       Башенные часы неумолимо отсчитывали мгновения, и волчий король взмахнул мечом…       — Нет! Мидир, нет! Заклинаю тебя всем святым! Пожалей его! — крик Этайн разбил хрустальный утренний воздух.       Замах остановить трудно. Однако Мидир обещал Этайн: нет невозможного. Меч вонзился рядом с колодой, прорезав червленый ковер, высек искры из камней двора. Вздох облегчения донесся от стражей. Тень смерти вернулась в свой мир, не получив жертву.       — За твою жизнь просит королева! — произнес Мидир.       Этайн торопливо сбежала по ступенькам, но не подошла, осталась стоять в сторонке, сцепив в замок дрожащие пальцы.       Глаза в пол-лица, губы дрожат, слезы блестят на щеках.       Гадать, как она смогла проснуться и кто ей указал путь, бессмысленно.       — Советник!       Джаред ухватил Атти за плечи, ходившие ходуном, поднял с колен.       — К морю его, — буркнул Мидир.       Лицо спасенного перекосилось, глаза распахнулись: к морю, для начала вспарывая живот, бросали тех, кто недостоин меча. А там уже кельпи, злобные морские лошади, утаскивали обреченных под воду.       — На охрану границ! — рыком пояснил Мидир, разъярившись от того, насколько превратно его поняли.       — Королевский волк Атти, именем королевы — вы помилованы, — добавил советник.       — Б-б-благодарю вас, мой король, моя королева, — еле выговорил Атти.       — Здравия королеве! — недружно, непривычно, но довольно прокричали волки.

***

      Мидир дотерпел с расспросами до тех пор, пока не довел Этайн до нижнего парка.       — Мне кажется, я проснулась, еще когда ты уходил. Ты провел рукой по щеке… Без тебя стало пусто и холодно.       Поутру Мидир, боясь ее разбудить, коснулся лишь взглядом. Земная женщина столь странно отвечала на магию, что об этом следовало подумать. Но не сейчас.       — Ты бледна, моя красавица.       — Дурной сон мне приснился: чужой дом, мой муж лежит на постели, не спит… И ему очень плохо. Я пытаюсь дотянуться до него, утешить… — Этайн вздохнула. — А хватаю лишь воздух и падаю… Странно! У тебя были светлые волосы. Они казались такими знакомыми…       Этайн погладила черные пряди волчьего короля, улыбнулась потерянно. Мидир, обретя возможность дышать, произнес сдержанно:       — Это только сон, он не стоит твоей печали. Расскажи мне, что было дальше.       — Одежда, послушная взгляду, чудесна, — уклончиво вымолвила женщина. — Лишила бы дела кучу рабынь…       — Этайн! — разозлился Мидир.       — Хорошо, мое сердце, — вздохнула она. — Не успела я выйти, как встретила твоего брата. Принца Мэллина! Он спросил, обратила бы я на него внимание, если бы встретила раньше, чем тебя. Я сказала: ты красив, Мэллин. Как и Джаред, и Алан, и Кроук. Каждый по-своему. Но люблю я мужа. А он ответил, что я сама не знаю, куда попала и кого люблю. И если хочу узнать тебя настоящего, способного отрубить голову своему же волку, который испугался виверн, то достаточно будет взглянуть с галереи во двор. И чтобы я поторопилась, пока часы не пробили десять.       — Мне кажется, это я не знаю брата, — прищурился Мидир, проматывая в уме возможное наказание для строптивца, но Этайн замотала головой:       — Я очень рада, что успела вовремя. Мое сердце, ты не хотел убивать этого мальчика!       — Я много чего не хочу! Но должен.       — Но… ты ведь помиловал его? Не просто отложил казнь? — вновь взволновалась она.       — «Сила в возмездии, слабость — в милосердии». Назови мне хоть одну из причин для нарушения древнего закона!       Атти был уже помилован, но стребовать что-то с Этайн, своенравной не меньше брата, обязывали все волчьи инстинкты.       — Хотя бы в честь того… — обвела она взглядом сад, прикусила губу. — Хотя бы в честь того… что мы теперь муж и жена!       — Это достойный повод. Как я мог забыть! Кажется, твоя слабость может побороть мою силу! Но ты… — ухмыльнулся Мидир, — женщина, ты — заплатишь за это.       — Я согласна, мой король, — с церемонным поклоном ответила Этайн, подхватив непривычно длинную для галаток юбку.       — Твоя покорность столь обманчива! Ты не знаешь, на что соглашаешься, моя королева.       — Уверена, ты придумаешь! Ах!       Этайн не успела подняться, как Мидир обхватил ее за локти, огладил ладонями плечи, высокую шею. Зарылся одной рукой в густые волосы на затылке, другой — притянул к себе за талию. Забылся в поцелуе до тьмы в глазах и потери дыхания…       — Уже придумал, — выдохнула отпущенная Этайн…       Гравий хрустел под ногами: Волчий дом был тих. Тишина звенела и высоким небом, и августовским неярким теплом. Самшит, который видел еще старых богов, окаймлял главные дорожки. Этайн, идя рядом с Мидиром, проводила ладонью по восковым мелким листьям. Остановилась на повороте, оглянулась недоуменно:       — Замок словно вымер!       — Потому что сегодня охота.       — Это то, о чем я подумала?       — Дикая охота, — вкрадчиво прошептал Мидир.       Этайн охнула, опустила глаза. Волчий король огладил ее подбородок, повернул к себе лицо.       — Не волнуйся, моя красавица. Мы не можем убивать верхних без причины. Мы служим орудием, карая убийц дважды в год.       — Я знаю, вы просто так никого не преследуете, но…       — Ши выходят в Верхний мир с сильными бурями. В самую длинную ночь или во время Самхейна. Сегодняшний гон — забава для той части нашей души, что всецело принадлежит волку.       — Но ты, как же ты?       — Я пропущу. Вызов мне не бросали уже очень и очень давно.       — Только не говори, что в твоих когтях самый большой трофей, — Этайн ухватила его ладони и скрестила на своей талии.       — Именно об этом я подумал, — втянув аромат волос, прошептал Мидир. — Хочешь посмотреть на волков?       Этайн кивнула. Слитный радостный зов томил давно, а Мидир все тянул с разрешением.       Миновав парк, на высокую стену из мшистых камней, поросшую цветущим желтым вьюнком. Мидир развернул Этайн к холмам, на самом высоком из которых замерли волки. В основном — черные, но были и серой и рыжей масти. Белые волки перевелись очень давно.       Мидир хотел ответить мысленно, а потом поднял голову, и долгий переливчатый вой огласил Благие земли.       Звери развернулись и побежали в еловый лес. Мидир с некоторым вызовом обернулся к Этайн, но в ее глазах увидел восхищение.       — А есть ли в Нижнем люди?       — Есть.       — И где они?       — Прямо передо мной, — усмехнулся Мидир, а Этайн рассмеялась…       Окруженная шиповником и магической защитой беседка показалась волчьему королю самым прекрасным местом в этом мире. И он увлек туда Этайн.       Она, дойдя до центра, повернулась к нему, осмотрела серьезно, немного склонив голову к плечу. Затем осторожно дотронулась ладонями до его груди:       — Скажи мне: почему? Почему дарить смерть должен именно ты?!       — Так было всегда.       — Если бы ты захотел, то мог бы поручить другому. Должность палача — последняя на земле, а ты — первый в Нижнем мире.       — Мой отец говорил, что видя смерть так близко, король подумает дважды, прежде чем обрекать на нее. Да и вправе ли я возлагать эту ношу на кого-то еще? — пожал плечами Мидир, и Этайн, просияв, опустилась подле него на колени…       — …Тебе понравилось? — выплыл голос Этайн из гулкого розового марева.       — Ты еще спрашиваешь? Разве не видишь сама? — рассмеялся Мидир. В голове шумело, а сладкая истома все не отпускала тело. — Еще немного, и я улечу безо всякой магии.       Подумал лениво, усаживаясь на скамейку, что кроме ковра и пары подушек, тут нужно сообразить что-то еще. Для следующего раза.       — Вижу. Но хочу услышать, — промурлыкала Этайн, вытирая губы нижней юбкой.       — Я тоже хочу… еще, — усмехнулся Мидир. — Но немного позже. А пока хочу услышать, почему ты спросила.       — Потому что теперь я умею.       — А когда не умела?       — Тогда. В первый раз… — Этайн присела рядом, прижалась спиной. — С тобой.       — Расскажи, — выдохнул Мидир, уже не зная, хочет ли слушать дальше.       — Год назад. Король заказал вино и цветок… Даже я знаю, что это означает! Девушка ушла неохотно, пришлось дать ей пару монет. Дальше ты знаешь.       — Мне хочется знать, как это было для тебя, — прошептал Мидир. — Зачем ты пошла к королю галатов?       — Хотела пожаловаться, — Этайн, склонив голову, перебирала его пальцы. — Он не любит, когда принуждают женщин. А от друидов я тогда сбежала чудом…       — Говори, Этайн!       — Я зашла с цветком и кувшином вина, а там был ты. Прекрасный король Нижнего мира. Всегда мрачен и всегда одинок. Тот, кому достаточно одной улыбки — и покорится любая. От взгляда которого подгибаются колени и краснеют щеки! Ты, — улыбнулась Этайн, — как и наш король, часть просил цветок на ночь.       — Как удачно пропал Эохайд, — проворчал Мидир и договорил уже довольно: — И какой мне дивный достался цветок. Вереск!       — Эохайд… уехал, кажется? Ты сделал ровно три шага ко мне, нахмурился, и я чуть не сбежала!       — Я не знал. Я напугал тебя? Скажи мне!       — Я так волновалась, что боялась упасть. И обрадовалась, когда ты подхватил меня. Ты спросил: зачем пришла? Видно, я не очень походила на девушку на одну ночь! Я сказала: к тебе, чтобы порадовать гостя и друга короля. Ведь это Лугнасад! Я ждала… не знаю, чего я ждала. Грубости, боли. Еле сдерживала дрожь. Боялась показать, что… кому охота связываться с невинностью? Ты рассердился тогда, верно? Сказал…       — «Раз ты девушка для развлечений»… — повторил Мидир слова Эохайда.       И оскалился от злости. Не понять сразу, кто такая Этайн?       — И должна выполнять твои требования. Ты очень нежно раздел меня, опустил на колени, притянул голову… Потом поднял, поцеловал и сказал, что покажешь, как надо. И я поняла, что ласкала твое естество неумело. Хоть и старалась.       Этайн замолчала.       — Продолжай, — шепнул Мидир, хотя слушать ее было все мучительнее. Но если она помнит его…       — Коснулся цветком вереска.       Мидир следом за ее словами провел рукой по животу.       — Уложил на постель. Я на миг воспротивилась, а…       — А что я сказал?.. — поддразнил Мидир и подсадил Этайн еще ближе к себе, провел ладонью по губам, еле сдержав себя от желания накрыть их.       Окинул взглядом небо, пытаясь успокоить бешеный стук сердца.       Рваные облака рыскали, как стаи голодных волков. Мягкая трава парка серебрилась и волновалась от ветра. Свет и тень по очереди набегали на беседку, и так же быстро менялось настроение волчьего короля. Ему то хотелось услышать продолжение, то — заставить Этайн замолчать и прекратить уже эту пусть сладостную, но пытку.       Этайн начала поворачиваться, он не дал, удержал ее за плечи. Коснулся губами шеи, и она продолжила жарким шепотом:       — Ты сказал «неволить не буду, если не люб».       — А ты-ы-ы… — прикусил мочку ушка чуть сильнее, чем следовало, и запустил руку под юбку. — Что ты ответила?       — Люб, еще как! — рассмеялась Этайн на его укус. — Мой волк! Ты был добр ко мне… Потом… казалось, я умерла, так было странно и хорошо. А ты меня и не касался толком. Потом сразу боль, резкая, но…       — Говори… — прохрипел Мидир, сжигаемый ревностью. Словно сам снимал с себя кожу!       — Но желанная, — откинула Этайн голову на его плечо. — Я не знала, как это будет в первый раз. И как по-разному можно любить… У нас с тобой всегда так хорошо? Для тебя тоже?       Дождалась его «да, моя красавица» и вымолвила:       — Утром крики: «Госпожа пропала!» И ты понял, кто я. Ухватил за руку, думала, сломаешь. Спросил…       — Что? — Мидир лизнул затылок, потеребил грудь через серый тонкий шелк.       — Зачем?.. Зачем все это такой девушке, как я? Ради забавы? Чтобы познать любовь короля? И я… — Этайн все громче ахала от его касаний. — Я все рассказала тебе.       — Что именно? — еле сдерживая себя, выговорил Мидир.       — Что очень сильно и очень давно люблю тебя, — Этайн обернулась к нему…       Неважно, что было раньше. Сейчас, здесь, Этайн — его, Мидира.       Одежда путалась и мешалась, пока Мидир не сбросил ее вовсе. Рванул Этайн, и она охнула от его торопливости. Ухватилась за перекрещенные рейки над его головой. Он должен был, но не мог разжать пальцы, сжимающие ее бедра. Словно и впрямь наказывал за измену: любовника обманутый муж убивал, а жену любил так, чтобы неделю встать не могла, не только подумать о другом.       Мидир, удерживая Этайн на весу, яростно приподнимал и опускал ее на себя. Ловил губами твердые темные соски… Пока безумная смесь злости, вины и ревности не погасилась наслаждением.