О чем поет вереск

      Мидир обернулся за полчаса.       Мог и быстрее, но духи деревьев были сегодня особенно злы. Черные вудвузы, чьи тела словно состояли из щепок, вылезли из ссохшихся стволов. Заблестели круглыми белесыми глазами, заскрежетали пастями. В одиночку не страшны, но их много, они голодны. Можно, конечно, покормить кровью, однако делиться чем бы то ни было Мидир не любил. Он и убивать без нужды не любил, но возвращаться без цветка желания не собирался. Магия против духов деревьев работала плохо, да и не хотелось волчьему королю нарушать благость Лугнасада. Двуручник Нуаду с привычным шелестом вылетел из ножен.       Волчий король помедлил, давая возможность своим неразумным подданным отступить. Те шевельнулись черными тенями и вновь замерли, затаились, но стоило ему пересечь незримую черту, ринулись вперед.       Ближняя куча деревяшек — слева. Шаг вперед… Взмах мечом — и черные обрубки летят на землю. Жесткие тела прочнее стали. Мидир не видит, чует противника сзади! Шаг назад, взмах клинком с разворотом. Вудвузы лезут быстрее — быстрее рубит верный меч. Удары крест-накрест хлещут воздух и рассекают жесткие древесные тела. Волчий король шагает вперед, освобождая пространство, не давая зайти за спину. Снова — шаг, взмах, летят в стороны щепки.       Наконец на земле остались лишь слабо шевелящиеся обрубки. Мидир отшвырнул копошащуюся на земле древесную кисть, что продолжала тянуться к его сапогу. Затем провел ладонью вокруг, собирая разум, даря покой.       В глубине мертвого леса на матово-черной траве алел один-единственный цветок, как пролитая кровь. Видно, какое-то несчастное животное забрело сюда, а вудвузы своего не упустили.       Мидир сорвал бутон, спрятал за отворот сюрко. Вытянул над полянкой оцарапанную самыми злыми щепками руку, сжал порез, чтобы кровь пролилась на землю и дала начало новому ростку. Оглядел себя и ускорил заживление: царапины затянулись, оставив лишь лёгкие следы на коже. Заодно вернул порванной одежде прежний вид и заторопился обратно. Дурное, тревожное чувство гнало его не хуже бичей Балора.       Острым игольчатым мраком повеяло издалека, и Мидир еле узнал вересковое поле.       Злой ветер сдул краски с неба, унес птиц, свернул листья. Розовые цветы, что покрывали холм Нижнего мира, почернели, стебли сплелись противосолонь вокруг Этайн. Не перейти, не выхватить.       Женщина сидела в самом центре, напряженно глядя перед собой.       — Этайн!       Она подняла взгляд, но смотрела словно сквозь Мидира. Прошептала выцветшим голосом:       — Все уничтожено, лишь мрак и пепел…       Медленно и обреченно провела рукой вокруг.       Небо мрачнело все больше.       — Этайн! Дайте мне руку!       Но она глядела отрешенно и продолжала гладить черные неживые стебли.       Мидир послал слабое напоминание о себе, но оно ударилось о мертвый венок и вернулось с такой силой, что волчий король зашипел от боли.       — Да очнитесь же! — еще раз отправил Мидир мысль и слово.       Призвал все четыре стихии, намотал их на руку и толкнул вперед.       Вспыхнули и яростно затанцевали снежинки. Невидимая преграда не пропала, лишь воздух всколыхнулся и стих, словно застойная вода от тяжелого камня.       Этайн потерла висок, посмотрела осмысленно:       — Мне привиделось дурное.       — Дурное вокруг! — Мидир напряженно улыбнулся. — Пойдемте со мной. Я обещал развлечь вас.       Глаза Этайн потемнели, и он чуть было не прикусил язык.       — Знаю я ваши развлечения! Может король подземного мира проявить уважение к мужней жене?       — Этайн, я…       — Разве Лугнасад разнится для людей и ши?!       — Он одинаков в наших мирах, и в Нижнем даже более строг. Идемте, Этайн!       Она не отвечала. Круг расширился, небо почернело, а земля просела и задрожала — пока немного, но медлить нельзя.       — Этайн, дайте мне руку или вы упадете в мир теней!       — Пообещайте мне день покоя!       — Вот упрямица! Хорошо! Пока не пробьет полночь, — Мидир приложил ладонь к сердцу, — вы для меня лишь жена друга. И мой друг! Обещаю всей любовью и магией этого мира.       Этайн протянула руки сквозь заигравшую ярко-синим магическую завесу, и Мидир мгновенно выхватил ее из черного круга.       Земля сразу просела еще больше. Волчий король повел рукой посолонь, схлопывая края ямы и повергая ее в мир теней. Шагнул через грань пространства и опустил Этайн на мягкий ковер из трав у песчаной отмели Айсэ Горм.       — Джаред, — потянулся мыслесловом Мидир.       — Вас плохо слышно, мой король. Черный замок трясло. Что случилось?       — Воронка на восточном поле.       — Большая?       — Не слишком. Я замкнул ее, но…       — Я займусь этим. Что ее вызвало?       — Не знаю. Возможно, Этайн.       — Мир теней испугался за наш. С чего бы?       —  Воронкой больше, воронкой меньше! Джаред, не кашляй.       — Я постараюсь, мой король.       — И переставь все часы дома Волка на два часа назад. Прикажи всем ши, а особенно — болтливым феечкам и ворчливым гномам, не обсуждать время ни друг с другом, ни, особенно, с моей гостьей!       — Будет исполнено, мой король, — излишне вежливо ответил Джаред.       — Ни с кем! Не то я лично разорю все их гнезда и выкурю их из гор.       Песчаный берег озерка ловил биение прибоя, словно трепет водного сердца. Желто-зеленый камыш шелестел при порывах ветра, кувшинки покачивались на водной ряби. Ельник за спиной шумел приветливо и знакомо, а огромный вяз над двоими далеко протягивал ветки. Повеяло прохладой. Этайн вздрогнула, и Мидир мгновенно сотворил небольшой костер. Пламя жадно лизало ровные деревяшки, бросая вокруг багровые отблески.       — Я испугался за вас. Ваша прямота режет не хуже кинжала.       Она вздохнула, дотронулась до янтарного ожерелья и улыбнулась мягко.       — Я всегда говорю, что думаю. Простите меня за это. Эохайд говорит: мои слова как птицы.       Мидир поморщился: имя супруга Этайн вызывало неприятный привкус. Она подумала о своем:       — Вы тоже полагаете, что я не гожусь в королевы?       — В королевы? — усмехнулся он. — Не мне судить, какой должна быть земная королева. Могу судить лишь о женщине.       Этайн отвела взгляд.       — Что же там произошло, на поле?       — Вереск не растет в моем мире. Я создал его для вас. Вот только…       — …продержался он недолго! Я не хотела бы вас утруждать… — вздохнула Этайн. — Разве вы не должны управлять своей страной? Пересчитывать летучих коней или рисовать радугу на небосклоне?       — Все работает как часы.       — …в которые попала песчинка, — раздался сухой голос Джареда.       — Советник, ты закончил с воронкой?       — Да, мой король.       — Со временем?       — Да, мой король.       — Не докучай мне больше. Все готово к празднику?       — Все, кроме королевы.       — Она найдена.       — Она согласилась, мой король?       — Она согласится.       — Вас… что-то тревожит? — прошептала Этайн, и Мидир прервал мыслеслов.       Слышать разговор она не могла. Заметила его застывшее на миг лицо?       — Сегодняшний день пошел не так, как я предполагал.       — Я испортила вам праздник!       Этайн потянулась к нему со вздохом, но, не донеся руку до его плеча, сжала пальцы. Мидир посмотрел на отдернутую руку, а женщина поспешила объяснить:       — Я знаю, ши не любят людских прикосновений.       — Не всех и не всегда. Тревожит меня иное.       — Может быть, я могу помочь вам?       — Может. Я всегда привожу королеву на вечер Лугнасада. И хотел бы просить вас…       — Стать королевой? — лукаво улыбнулась Этайн. — Вы шутите!       — Ничуть! Вы хотели узнать, достойны ли? Нижний мир сразу даст ответ.       — Но что входит в ее обязанности?       — Танцевать с королем, принимать поздравления. Ничего больше! Кроме одного…       — Что, Мидир?       Волчий король запнулся: столь ласково прозвучало его имя.       — Сиять, моя королева. Но у вас это прекрасно выходит и так.       — Вы смеетесь надо мной?       — Хлопните в ладоши.       Мидир затемнил небо до васильковой синевы.       — Давайте же!       От легкого хлопка бело-розовые кувшинки засветились ярче и открыли чашечки. Розовые и голубые феи вылетели и затрепетали в танце.       Со скрипом наклонилась ветка ближайшего дерева, и мелкий вудвуз, разумный, в отличие от своих недавно павших собратьев, дотронулся до волос вздрогнувшей Этайн. Заурчал, словно камышовый кот, и принялся пропускать рыжие пряди через длинные зеленые пальцы.       — Любят расчесывать, — пояснил Мидир. Добавил со смешком: — Я бы тоже не отказался! Не шевелитесь.       По неслышному зову короля Благого мира на поляну вышел ослепительно-белый единорог. Этайн ахнула. Мидир раскрыл ладонь с яблоком:       — Они редко показываются даже нам.       Этайн взяла яблоко и осторожно протянула его единорогу.       Он тряхнул шелковистой гривой, подхватил подарок мягкими губами, захрустел им, поглядывая на Этайн фиолетовым глазом. Та, не выдержав, коснулась острого витого рога.       Таинственный даже для ши зверь фыркнул, стукнул серебряным копытом и ушел в лес, унеся на себе пару пиликающих феечек. Остальные покружились над водой, пощебетали и спрятались обратно в сомкнувшиеся кувшинки; вудвуз, повинуясь щелчку пальцев Мидира, зацокотал недовольно, но все же уполз обратно в трещину на коре вяза.       — Мелкий народец не доверяет людям и редко показывается им. Галаты могут попасть к нам случайно и даже не заметить. А вы понравились!       Глаза Этайн горели.       — Это было… — она прижала руки к покрасневшим щекам.       — Невероятно? Прекрасно? Волшебно?       — Все вместе!       — Вы в стране магии. Так как насчет ее королевы?       Этайн пристально вгляделась в его лицо.       — Мое согласие не означает, что мне придется делить ложе с королем Светлых земель?       — Только если королева того пожелает сама, — Мидир прищурился. — Лугнасад — время свободы.       Накрыл ладонью руку Этайн, но она осторожно высвободила кисть.       — Вы не привыкли к отказам, правда?       — До сих пор не отказывал никто. Вы, наверное, не знаете: после близости с ши женщины расцветают. Незамужние быстро находят себе достойных мужей, замужние — счастье в единении с супругом, — Мидир вкладывал в слова всю силу убеждения и толику, самую толику магии. Цветок желания жег грудь, но пока рано было пользоваться им. — Скажите мне «да», и вы не пожалеете. Вы забудете о том, что произошло здесь, и будете чисты перед мужем. Измена не будет изменой, как сладкий сон или прекрасная Греза. Позвольте себе на миг быть просто женщиной. Мало ли, что может присниться королеве!       Этайн ответила почти гневно:       — Измена — измена всегда!       — Еще лишь один вопрос. Друг ведь может спросить у друга?       — Может… — вздохнула Этайн.       — Как вы относитесь ко мне?       — Не буду скрывать, меня тянет к вам, Мидир, — вскинула она голову.       — Но?.. Тогда почему нет?       — Близость для меня неотделима от любви. А любовь…       Этайн внимательно оглядела его, словно ожидая подвоха, но Мидиру и правда было интересно. Слишком откровенно эта женщина говорила обо всем!       — Она должна быть здесь и здесь, — она мягким движением прикоснулась ко лбу Мидира и к его груди тыльной стороной ладони. — А не только… — скользнула взглядом по его бедрам. — Неужели вы думаете, что я опущусь до измены ради мига плотских удовольствий?       — Разве ваш царственный муж отказывает себе в праве первой ночи? — спросил Мидир, а Этайн словно окаменела.       — Он король галатов, и это его право! — хлестнул сердитый голос. — Он ограничивался выкупом весь наш совместный год! — и тут же осеклась. — Насколько мне известно…       — Но? — уловил Мидир недоговоренность.       — Эохайд наделен божественной силой. Разве он вправе отказать, если попросит муж о бесплодной супруге?! Это было бы… неправильно и… жестоко.       Этайн сжала складки платья, кусая губы и напряженно глядя в гаснущий костер.       Ревность, нескрываемая ревность! Все же Этайн была существом из плоти и крови.       — Что же вы? Бережете ваш брак за двоих? — спросил Мидир, уже зная ответ.       — Я… — начала она говорить и оборвала себя.       — Что за гейс вы на себя наложили? — решил проверить Мидир злую болтовню Боудикки.       — Откуда вы знаете? — ахнула Этайн.       — Все-таки я маг. Ши. Король Благого двора, — дождался ее несмелой улыбки. — Вы не выдадите вашу тайну даже владыке Светлых земель. Но, может, расскажете другу?       — Я… не знаю, зачем говорю это вам… Я могу быть близка лишь с тем, кого люблю, — опустила длинные ресницы Этайн.       — Весьма неразумно.       Женщина сама призналась в своем гейсе, и Мидир коснулся ее магией без боязни повредить. Защита хризолитового цвета была оплетена черными нитями, словно змеями или цепями.       — Зачем?! Зачем этот гибельный, проклятый гейс? — вскипел волчий король. — Чтобы Эохайд знал, что вы его любите? Но это же очевидно! Что толкнуло вас на столь опрометчивый шаг?       — Я наложила его еще до брака! — не менее яростно, чем он, ответила женщина.       — Что же напугало вас больше, чем смерть?       Этайн прикусила губу и протянула к костру дрожащие руки.       — Простите, мой король, но я слышал это, — донёсся мыслеслов Джареда. — И я опечален.       — Не слишком ли много на себя берешь, волчонок? Решил поучить короля манерам? Или общению с женщинами?!       — Сначала черные вудвузы, — ледяным ручьем зажурчал голос советника, остужая ярость и злость Мидира. — Они сражались за цветок желания так, словно вы забирали их сердце. Поголовье сократилось на четверть.       — Можно подумать, ты ведешь им учет!       — Можно подумать, веду. Хорошо. Ладно. Но потом, потом воронка! Королеву Этайн вы еле спасли, а ведь потянули за все стихии.       — Меня сейчас интересует лишь одна.       — Любовь — худшая из стихий, а желание — это еще не любовь. Если вы хотите эту женщину столь же сильно…       — Сильнее, чем кого-либо.       — Но она погибнет. Цветок желания возбудит в ней страсть тела, и только. Гейс хранит ее, но гейс ее же и погубит!       — Я не собираюсь терять ее столь быстро.       — О нет!       — О да! Джаред, уймись. Если для того, чтобы овладеть Этайн, нужно, чтобы она полюбила меня — она меня полюбит.       — И чем вы намерены объяснить недельное приключение королевы ее супругу?       — А должен?.. Слово он дал сам, наши законы я не рушу. Скажу, что время изменило свой бег, — ухмыльнулся Мидир. — Этайн и не вспомнит.       — Вы не думали, что может являться ее альгейсом? Уж не может ли она вызывать любовь?       — Советник, не смеши меня. Пройдет семь дней — и я верну ее земле Верхнего.