Свобода

Арнав. - Да как ты смеешь? – говорила Кхуши. Как ты смеешь говорить мне, что мне делать, а что нет! Отвечать мне на телефон или нет? Кто ты такой? А, да, ты можешь сказать, что ты мой муж, но я тебе говорила, что не принимаю тебя как своего мужа, человека, которого я любила, за которого хотела замуж два года. Я мечтала о НАС, но тебе это было не нужно, тебе не была нужна я, ты выполнял долг перед своими родителями. Ты не смотрел на меня, не желал меня узнать, поговорить со мной. Я как дура мечтала о свадьбе, лелеяла эту надежду, а ты был как истукан. Тебе было все равно. Как вовремя я тогда заметила твое равнодушие, твою черствость. А то сари, которое ты привез в мой дом в Лакхнау, как подарок от себя, но это не ты выбирал, даже тогда ты выполнил все чисто технически. Ты не удосужился мне тогда сказать, что не хочешь свадьбы, ты заставил меня думать, что и ты хочешь этой свадьбы, ты заставил, меня думать… Ты обманул меня! Как же много она говорила. Она перешла уже на крик. Она кричала. Я никогда не видел ее настолько разъяренной, и по мере того как она выговаривалась, ей становилось легче, я видел это. Но она обвиняла меня в том, чего я не совершал. И это меня злило еще больше. Я ее слушал, и когда она все сказала, она попыталась уйти, попыталась закончить тем самым разговор. Я схватил ее за запястье руки, и рывком вернул ее на место, где она стояла раньше. Она смотрела на наши руки, потом со злобой посмотрела на меня. Кхуши. Я говорила, я перешла на крик. Я говорила все то, что меня обижало тогда, и что ранило меня тогда, все то, что мне, казалось, было уже забыто, но оказалось мучило меня все это время. Я выговаривалась, и мне становилось легче. Когда все было сказано, и добавить было нечего, я хотела уйти, но Арнав схватил меня за руку. Он поставил меня на тоже место, где я и стояла. Я перевела взгляд на него, и тут начал говорить он. - Да как ты смеешь меня обвинять? – говорил он тихо и медленно. Но я видела, что это было лишь видимое спокойствие и тишина. Я видела любая мелочь, и он начнет кричать громче меня. - Да как ты смеешь меня обвинять во всем этом? – говорил Арнав. Да я не хотел на тебе жениться! Ты хоть и говоришь, что любила меня тогда, но это было не так! Как можно любить человека, даже не зная его? И, конечно, же, я не хотел видеть рядом жену, которая смотрела на меня щенячьими глазами, полными преданности и обожания! Я вообще не хотел жениться, но если и так я хотел видеть рядом с собой женщину, которая реально оценивает мир, а не через призму обожания своего супруга. Зачем мне была нужна жена маленькая и глупая? Да, ты была такой, да, я не сказал тебе тогда этого, не сказал, да ты бы и не поняла меня. Как бы ты меня поняла? И я был рад, что ты отложила потом свадьбу. И да, я не желал ехать тогда в твой дом в Лакхнау, не хотел видеть опять эту преданность, не хотел. Да, Анджали тогда купила тебе то сари, но я и не говорил твоей тете, что его купил я. Я лишь оставил для тебя подарок, и не уточнял от кого он. И последнее, я не заставлял тебя ни во что тогда верить, я не признавался в любви, не клялся,?я не говорил с тобой, потому что не о чем было говорить, ты была ребенком. Да, я согласился на брак тогда, потому что на меня давили родители, я потратил два года, уговаривая их отказаться от этой затеи, но лишь отсрочка их устроила, и я был счастлив, что был свободен. Он все это сказал, а я чувствовала подступившие жгучи слезы, которые вот-вот пойдут у меня из глаз. Я поняла, что я все еще его люблю, несмотря ни на что. Люблю. Да, каждое его слово было правдой, все было верно. Тогда я его не любила, тогда была именно влюбленность в некий образ. Сейчас же я знала его, и сейчас я понимала, что люблю его. Но слушая, его, я понимала, что тогда, что сейчас мои чувства лишь мои, они не взаимны. Я чувствовала, что вот-вот польются слезы, он все еще держал мою руку. Я пыталась высвободить руку, хотела уйти, я не хотела, чтобы он видел мои чувства, что мне больно.