Цитрусовое

      Мими не верит в Санта-Клауса, не верит, что только в определённый день приходят волшебство и счастье. Давно не верит, не ждёт с нетерпением Рождество, не возлагает надежд на следующий год и не говорит: «Вот теперь всё точно будет хорошо»; окончание обычного дня не знаменует для неё начало чего-то нового. Лучше жизнь не станет, с началом нового года она не похудеет и не будет правильно питаться, не станет лучшей версией себя — это она знает точно.       Потому не покупает мандаринки — «символ праздника» — по скидке, не вытягивает родительскую старую ёлку из чулана, не готовит что-то более вкусное чем то, что она готовит обычно, и ложится спать строго по режиму.       Лишь украшает соответственно старую букинистическую книжную лавку, и то, чтобы мимо проходящие люди наконец-то зацепились взглядом и узнали о его существовании, а потом игриво стукнули себя по голове, мол, забыли совсем о подарках. И книги находят своих покупателей, обёрнутые ядрёной красно-зеленой бумагой, с мини-клаусами, звоночками, ёлочками и снежинками.       Магазин завален самыми разными открытками, которыми люди радуются одну минуту, поставят на камин — для красоты — и потом забывают о них. И для «настроения» повсюду звучат типичные песни о том, как грустно быть одиноким на Рождество. Смотришь в окно — там люди сливаются в одно пятно: все веселятся, играют в снежки, пытаются кататься на санях. Мими уверена, что это просто ненатуральная картинка, точно знает, что вот та мама, на самом деле, улыбается для своего ребёнка и молится, чтобы он не простудился. А та парочка с одной парой наушников вообще-то в разладе, и это их последний шанс всё исправить. Девушка, стоящая рядом с пожилыми супругами тоже не очень рада этому дню, хотя старается не делать кислое лицо, чтобы не выделяться: она очень одинока, ведь ей не с кем поделиться волшебством.       Наверное, в чудеса можно поверить только когда, когда тебе есть с кем их разделить.       Мими смотрит на неё и смотрит, не может отвести глаз, а потом каким-то образом понимает, что это она сама: такая одинокая и грустная. Мечтает о том, чтобы переплести с кем-то пальцы, попить какао и просто прекратить завидовать остальным. Не ощущать ту гнетущую пустоту в грудной клетке, и чтобы сердце не кололо. Не вспоминать о весёлом детстве, о маленьком хиленьком мальчике с апельсинами и диатезом от них же. Не ностальгировать о том, как она с ним тоже раньше беззаботно каталась на санях, врезаясь в высокие сугробы, или о том, как они засыпали вместе под пышной ёлочкой, не дожидаясь толстого дядечку с густой бородой.       Мими который год мечтает о том, чтобы хоть раз пойти покататься на коньках в знаменитом Рокфеллер-Центре, в том самом месте, где кипит настоящая жизнь, и загадать глупенькое желание.       Мими не ненавидит Рождество, просто всё, что у неё есть — это полное, невыносимое одиночество лишь для неё одной.       С некоторой злобой девушка опускает пыльные жалюзи, со спехом закутывается в пальто, выключает везде свет и выходит из магазина. Почему-то легче не становится от того, что на дверях написано «закрыто». В отличие от книг Мими не к кому пойти, и это еще больше утомляет.       Как только она подумает о том, что придёт уставшая в свою съемную необогреваемую квартирку с перегоревшей лампочкой и пустым холодильником…       — Девушка, постойте, девушка! — раздаётся где-то сбоку. Запыхавшийся парень останавливается в двух метрах от неё и пытается отдышаться от быстрого бега. — Почему вы так рано закрываетесь? Еще несколько минут осталось до конца рабочего дня!       — Мне срочно нужно домой, — врёт Мими, всё еще держа в руках массивные ключи.       — А мне срочно нужно купить одну книгу, которая есть только у вас! — улыбается он и, не обращая внимания на возмущенную девушку, заходит внутрь лавки.       Сначала Мими становится неуютно в сыром помещении, где никто не убирался года так четыре. Потом она не знает, куда себя деть, лишь бы нагло не рассматривать парнишку, и начинает переставлять товар на полках раздумывая, что же такого ищет этот незнакомец.       Она не может подойти и спросить об этом прямо, ведь он так органично смотрится, увлечённо рассматривая корешки книг и неспешно вытягивая то, что его заинтересовало. Ходит от стойки к стойке, поправляет сползшую на лоб спортивную шапку и мило хмурится. Несколько раз чихает от пыли, но всё равно продолжает улыбаться. Мими очень, до мурашек нравится, как он улыбается — внутри тепло разливается по лёгким. Она никогда не чувствовала себя такой окрылённой и растерянной одновременно.       — Вы когда-нибудь писали письма? — внезапно спрашивает парень, держа в руках старый сборник английских сказок.       Совсем обычный вопрос, но ножки подкашиваются: от такого голоса только и таять как мороженое под солнцем; в горле всё пересыхает, забываются все слова. И как только он совсем мимолётно скользит по тебе взглядом — вообще забываешь суть вопроса.       — Я не знаю, не помню, — бурчит Мими, стараясь вести себя как обычно: не улыбаясь, не придавая значения, холодом отталкивая слишком настойчивых людей. — Письма пишут только дети.       — Все мы дети, разве нет?       — Дети верят в волшебство, а я — нет. Поэтому я не ребёнок, — отвечает она, сама не зная, кого пытается убедить.       — Хотите, я сделаю так, что Вы в него поверите?       Мими думает, что он немного странный: говорит такие невозможные вещи, но всё равно не может оторвать взгляда от его тёплой и нежной улыбки, не сходящей с его чуть полненького личика. Он слишком яркий, очень вкусно пахнет — пахнет её детством.       Цитрусовый запах заполняет всё пространство, впитываясь в волосы и в одежду, оставляет лёгкий след на губах, и облизываешься-облизываешься, стараясь не упустить липкие сладенькие капельки.       И лишь открывая глаза осознаешь, что на самом деле губы этого парня такие вкусные, такие сочные и мягкие. Так приятно становится из-за такой неожиданной близости, но недостаточно — хочется больше. Подушечками пальцев касаешься нежной кожи, прижимаешься к крепкому телу из-за всех сил, потому что чувствуешь острую необходимость в нём. Будто только всю жизнь и ждала, пока настанет этот самый момент, когда очутишься в тесных объятиях, до хруста костей сжимающих тебя, что аж дыхание спирает. И не хочется, чтобы это заканчивалось.       Именно в этот самый момент Мими начинает понимать: это он может вдохнуть в неё жизнь, превращая её в сказку. Еще никогда она не чувствовала себя такой счастливой.       Мими смотрит на неё и смотрит, не может отвести глаз, а потом каким-то образом понимает, что это она сама: такая красивая и довольная. Яркая и цитрусовая. Не осмеливается опустить жалюзи на окно, чтобы эта чарующая картинка не исчезла.       Только губы постоянно облизывает, улыбается своим мыслям, перечитывает в который раз письмо из её зимней сказки:

«Волшебство — это любовь».

      Мими теперь верит в чудеса, ведь у её чуда цитрусовые губы.