Клара, Шорох и другие. Параллельная история.

Клара не знала, на кого ей больше обижаться, на себя или на Тангора. Может же девушка немного опоздать? Всего на полчасика? Ну ладно, почти на час, но разве она виновата, что её задержали в издательстве? Все равно, не так уж она и опоздала, а черного мага в кафе уже нет. И в зале ожидания нет. И на платформе. И в поезде.  Когда до отправления осталось меньше пяти минут, нервы у Клары не выдержали, и, решительно подхватив саквояж, она пошла искать Томаса. В конце концов, он сам, узнав, что Клара задумала написать книгу про Тодера Тангора, предложил съездить в Суэссон, где у него хранились копии со всех мало-мальски важных документов, касающихся семьи. Семья для Томаса — это святое, да и не в привычках самого вежливого из знакомых мисс Фиберти боевых магов было нарушать данные обещания, по крайней мере без важных причин. Дежурящий на платформе жандарм от вопросов просто отмахнулся, в зале ожидания тоже никто не припомнил ничего полезного, также как и у памятника Дайлашу Кибуни, у которого обычно назначали встречи, те, кому не нравился душный и людный зал ожидания. В кафе «Труба и свисток» Клара зашла больше от отчаяния, поскольку место было бойкое, и в первый раз никто из официантов не смог припомнить одинокого черного мага. Честно говоря, они выглядели такими замотанными, что вряд ли вспомнили бы даже свое имя. Сейчас мисс Фиберти больше надеялась на завтрак с чашечкой горячего кофе, и количество пустых столиков её приятно удивило. Но ровно на пять минут. Столпившаяся у стойки компания боевых магов, судя по общей встрепанности, успевших накануне что-то отметить, казалось, занимала всё свободное пространство. Недовольные чем-то военные эксперты наезжали на дородного мрачного мужика, то ли управляющего, то ли хозяина сей забегаловки. Неразбежавшиеся посетители расползлись по наиболее удаленным от стойки столикам, старательно глядя в тарелки и убедительно ничего не замечая, прочие, заглянув, немедленно исчезали за дверью. Клара хотела уже последовать их примеру, но неожиданно услышала то, что пригвоздило её к месту вернее любых проклятий. -Да не знаю я, что там за мужик был! У меня таких каждый день пять тыщщ пробегает! Из ваших, вроде. Молодой такой, в гражданском, с собакой. С ним те парни и свалили. Куда? Да кто ж знает? На вокзал, наверно. Тут народ обычно простой — или с поезда, или на поезд. -Шорохов Ридзер! — шарахнул кулаком по стойке невысокий коренастый парень в армейском мундире цветов арангенского дивизиона и с капитанскими нашивками (после рассказов Томаса и года, проведенного в архивах, в голове у Клары хранилась уйма всего про черных магов).  -Договорились же вместе ехать, так все равно свалил. И вместе с выигрышем, гад такой. Теперь только в Тануре пересечемся. Черный, молодой, с собакой. Та-а-ак. Клара не раздумывая сделала шаг вперед. -Добрый день, господа! Возможно, вы поможете мне? Понимаете, я должна была встретиться здесь с ведущим экспертом по некромантии и древнейшей истории мистером Тангором, но мы, к сожалению, разминулись. Вы случайно его не видели? У него такая приметная собака, похожая на краухардского волкодава, только черная. —Некромантом? — удивленно поднял брови черный.  —А ты-то ему на кой? —Я — специалист по древней истории и языкам. —приняла оскорбленный вид мисс Фиберти, поправляя очки и надеясь, что она достаточно похожа на ученую даму. В принципе, диплом выпускницы факультета литературы, языков и древних культур  давал право назваться и так, тем более старо- и новокаштадарский, как и оррийский им преподавали действительно хорошо. На память Клара никогда не жаловалась, а за последний год провела в библиотеках, архивах, музеях и букинистических лавках больше времени, чем иной профессор за всю жизнь.  —Мы с ним занимаемся общими темами, и мистер Тангор согласился провести последний полевой выезд совместно. Понимаете, мы с ним несколько расходимся во взглядах на некоторые аспекты датировки и верификации определенных артефактов, и поездка должна подтвердить кто из нас прав, в том, что касается… Впрочем, сейчас, наверно, подробности не важны. В общем, речь шла поездке для поиска, датирования и оценки исторической значимости некоторых весьма древних объектов, содержащих остатки культуры ныне погибшего народа, найденных недавно на юге, — мисс Фиберти неопределенно взмахнула рукой, вспоминая, что же там еще есть, по рассказам Томаса, интересного, кроме фонящих остаточной магией руин времен Халака и бурного, полного мертвецов, моря. -Кладов, что ли? — поинтересовался один из подтянувшихся поближе черных. -Можно и так сказать.- пожала плечами мисс Фиберти. Вряд ли Томас будет против такой версии, поиски кладов всегда считались среди черных вполне уважаемым занятием. И, к сожалению, прекрасной отмазкой от любой другой работы. -Так вы его видели, куда он пошел? Хотелось бы еще раз уточнить все детали до отправления поезда на Танур. — Клара попыталась вернуться к исходной теме. -Можно и так сказать.- в свою очередь пожал плечами черный. -Прошу Вас, помогите. Это действительно очень важно! Научные сенсации — вещь крайне недолговечная. Я никогда не прощу себе, если опоздаю!  В последнем пункте Клара была абсолютно искренна, один раз она уже промедлила, и в итоге тот наглый координатор увез Томаса, причем явно против воли последнего.  Черный на минуту задумался, что-то прикинул про себя и улыбнулся с абсолютно честной выражением на лице. —Давайте заключим договор, мисс. Мы поможем Вам встретиться с этим вашим экспертом, абсолютно бесплатно, а Вы нас ему представите. Полевая работа — ужасно опасна, ведущему эксперту по, хм, некромантии, может понадобиться помощь настоящих профессионалов по борьбе с потусторонним. Вряд ли на это способны раздолбаи Ридзера, тогда как наша команда уже работала с экспертом Краппсом, и имеет необходимый опыт. Черный приосанился и выжидающее посмотрел на Клару. Мисс Фиберти показалось, что капитан как-то неверно оценивает возможности и способности некромантов, но памятуя про то, как неадекватно могут реагировать черные на, казалось бы, простейшие вопросы насчет рангов и Силы, решила, что все как-нибудь утрясется. Ну не убьет же их Томас за предложение помочь. По крайней мере, сразу.  И, чуть замешкавшись, Клара кивнула. — А поезд… — Он, наверно, забыл, что должен встретиться с Вами. Эти эксперты — они такие рассеянные. — теперь уже капитан неопределенно помахал рукой. Смешки за его спиной подтвердили, что команда разделяет мнение любимого командира о всяких там гражданских, даже если они эксперты. -Сегодняшний Южный Экспресс отъедет — капитан взглянул на часы — через двенадцать минут, на него Вы уже опоздали, но у меня есть вариант — Ночной Курьерский!  -Разве на него продают билеты? — удивилась мисс Фиберти. -Конечно, нет, но они могут подвозить государственных служащих, если у тех есть достаточно срочное дело. К тому же там сейчас работает двоюродный брат Ларса, так, что не сомневайтесь, мисс, доедем с ветерком. Если и не обгоним Южака, то сразу за ним придем.  — А Ваши планы… -Ничего страшного, мы тоже едем в Танур, и с удовольствием поможем Вам.  -А…  -А о том, что мы черные — не беспокойтесь. Вот мистер Берарди Вам подтвердит. Он наш куратор уже восьмой год, и тоже скажет — с моей командой Вы будете в полной безопасности. Обнаружившийся за спинами расступившихся бойцов слегка помятый белый, пытающийся сидя на высокой табуретке удержать сумку, из которой высовывалась раскормленная кошачья морда, чашку с жасминовым чаем и раскрытую увесистую книгу, которую, он, похоже, все это время читал, озадаченно посмотрел на мисс Фиберти, но действительно кивнул, уточнив зачем-то чуть глуховатым голосом: — Да-да, мисс. Команда капитана Экланна очень хорошая. Все будет в порядке. —Ну, раз так, — развела руками Клара.  —Тогда вперед! *** (через пять дней) Частые де-жа вю — удел часто общающихся с боевыми магами. У Клары было ощущение, что ситуация в привокзальной кафешке повторяется практически один-в-один. —Что значит — неизвестно куда делись? Они ж только час, как с Южного Экспресса сойти должны были! — ударил кулаком по стенке Кай, то есть, конечно, капитан Экланн (за неделю поездки Клара успела действительно неплохо поладить с весьма дружелюбной командой капитана Экланна, и набрать материала на несколько глав нового романа «Черные демоны», посвященного приключениям одного героического отряда молодых черных во время последней войны с Каштадаром). Сидящий за конторкой в узкой приемной Тануровского отделения НЗАМИПС пожилой дежурный флегматично пожал плечами.  —Зарегистрироваться они зарегистрировались, печать на разрешение о вольном промысле получили. Больше ничего сказать не могу. Возможно, остановились в одной из местных гостиниц. С ними был свой куратор, так что необходимости задерживаться здесь у них не было.  Капитан, неразборчиво пробормотав под нос что-то явно нецензурное, резко развернулся и вышел на улицу. — Хэй, кэп! В смысле, капитан, сэр. Я тут малехо пацанов поспрашивал… Услышав жизнерадостный голос за спиной, капитан Экланн поморщился. Рядовой Фрай Викен, долговязое недоразумение, выросшее в городских трущобах, и только полгода как зачисленное в ряды доблестной ингернийской армии, святые обязанности самого младшего быть мальчиком на побегушках и в каждой бочке затычкой, воспринимал, как и полагается нормальному черному, без энтузиазма, но вполне старательно. Жаль только, с соблюдение иерархии у него наблюдались явные проблемы. К сожалению, проведение при кураторе воспитательных мероприятий приходилось ограничивать словесным выражением начальственного неудовольствия, что мелкий поганец быстро просек и теперь с удовольствием этим пользовался.  — Этот парень, который некромант, точно, с командой Ридзера приехал. Пока те парни грузовики в аренду брали, некромант на почту забежал, какие-то телеграммы отправить, а потом к старому Брогару пошел, у которого свой пароходик и сыновья в команде. Они вроде как знакомы уже были, пацаны говорят, этот тип сюда уже приезжал. Так что «Кроткая Мэри» через полчаса разводила пары, благо старый хрен почти месяц почти ежедневно туда-сюда через пролив мотается, скоро на второй пароход насобирает. Если штормить не будет — завтра к вечеру вернется. Можно еще кого из капитанов поискать, но сейчас почти все в море, а оставшиеся лоханки совсем тихоходные. Вот. —Сэр. — правильно поняв мрачный взгляд Кая, поправился Викен. Капитан Экланн сплюнул, и потер подбородок. -Ладно. Все равно собирались в Са-Орио. Никуда эти клады от нас не уйдут.  -Эй, мисс Клара! Вы с нами или возвращаетесь? Клянусь, что мистера Тангора мы догоним, а по дороге наверняка найдется много этих самых культурных объектов. Да и в нашей команде хороший переводчик и специалист по древностям не помешает. Четыре процента от прибыли -Ваши. Идет? Клара окинула взглядом дюжину армейских экспертов, уже успевших не только раздобыть пару новеньких грузовиков, но и приволочь откуда-то кучу тюков, мешков, бочек и прочего барахла, и даже устроиться неподалеку на перекур, даже не скрывая, что нахально подслушивают.  Сказала себе, что правильная и порядочная ингернийская девушка никогда не будет ввязываться в сомнительные авантюры.  Напомнила себе, о том, что империя Са-ОриО полна карантинных феноменов, заклятых рабов, ужасных жрецов и безумных изгоняющих. Поклялась, что никогда больше не будет участвовать в противозаконных мероприятиях.  Вспомнила, что первый том «Меньшего зла» (истории простого ингернийского мальчика, которого угораздило родиться в семье членов самой страшной секты всех времен и народов — искусников, но который всю свою недолгую жизнь героически боролся со злом, пока трагически не погиб, сброшенный главным злодеем в бездонную бездну) уже ушел в печать, второй (в котором чудом спасшийся юноша возвращается и поступает в надзор, дабы спасать других детей) тоже вот-вот уйдет, а она сама клятвенно обещала лично приезжать к старшему координатору Ларкесу с пробным экземпляром перед выходом любой новой книги. Медленно выдохнула, и уверенно посмотрела прямо в глаза Каю Экланну, капитану 85-го взвода доблестной ингернийской армии. — Договорились. Четыре процента и все найденные книги — и по рукам! . -Тогда — сутки на сборы. Капитан Экланн задумчиво смотрел вслед невысокой рыжеволосой девушке, уверенной походкой уходящей вдаль. Определенно, этот отпуск обещает быть самым интересным, за последние десять, нет, даже пятнадцать лет. -Капитан Экланн, сэр. Мисс Фиберти поедет с нами? Очень уверенная в себе и решительная девушка. Но, боюсь, ее могут не пропустить пограничники. Военное положение на границе с Са-ОриО не отменено, все суда досматриваются, и гражданским пересекать границу строго запрещено. Неслышно подошедший куратор стоял за правым плечом капитана и тоже смотрел вслед Кларе. -Не дрейфь. Жены имеют право навещать боевых магов, несущих службу на границе. Ну или совсем рядом с ней. — Но, капитан, с нами же поедет МИСС Фиберти… А на оформление брака, даже фиктивного, уйдет не менее десяти дней. -Ну и что? Запиши ее в своих бумажках как невесту. -Чью? -Да хоть бы и этого… как его там… Тангора. Для отчетов и пограничников сойдет, а там разберемся. Нечего таких девушек на вокзалах забывать! *** Многие полагают, что черные маги и глубокие чувства — несовместимы. Но это и к лучшему. Рем Ларкес всегда знал это. В жизни старшего координатора была одна правящая страсть, которую любой эмпат (если бы сумел пробиться через ментальные барьеры, лучшие в инквизиции), счел бы патологической. Даже сам Ларкес подозревал, что его желание знать абсолютно все о всех и о всем происходящем вокруг, и полностью контролировать каждого человека в своем окружении, возможно, не вполне рационально. Одно горячее чувство — к другу, умершему слишком рано, чтобы Рем успел разобраться в этом. Одна пламенная ненависть — к Искусникам, мерзкой секте, полной скверны, убивающей и разрушающей все то, что имело ценность для одинокого черного мага. Одна странная привязанность — к сыну друга, молодому некроманту, похожему на отца как две капли воды, юному, талантливому, и пока даже не знающему толком, что у него есть … друг. Сейчас Рем Ларкес, старший координатор Северо-Запада, бывший старший инквизитор Эккверха, последний из потомков герцога Ричарда Ларкеса, привыкший подчинять стальной логике все порывы души, наверно, еще даже до рождения, чувствовал, что в его жизнь незаметно, как болотная гадюка, проникло новое, прежде неизведанное чувство. Он не мог подобрать ему названия, но ощущал его ледяное, как скрип по стеклу, царапанье с отвратительной яркостью. И тем удивительнее было, что его вызывала обычная женщина, не маг, не искусник, не красавица, в конце концов. Мисс Фиберти. Воплощенная аватара Хаоса. За свою долгую, весьма долгую жизнь, ему встречались различные люди. Большинство из них были неидеальны, некоторые — невыносимы, некоторые — отвратительны, одни были прожженными негодяями, без капли света, другие -закоренелыми идеалистами, готовыми ради миража пожертвовать всем и всеми, но никогда еще один конкретный человек не вызывал у него такого полного и всеобъемлющего отторжения. Превыше всего господин Ларкес ценил упорядоченность и предсказуемость, логичность и управляемость — мисс Фиберти с легкостью превращала все вокруг в бушующий хаос. Старший координатор годами создавал идеальные, учитывающие абсолютно все варианты планы — безмозглая «писательница» разрушала их легким движением руки. Рем прилагал огромные усилия, чтобы соткать тонкую паутину прямых и косвенных влияний, пересечений, толчков, долженствующих сформировать у нужных людей (и одного в особенности) правильные взгляды, мысли и реакции, подтолкнуть к правильному и при этом полностью добровольному выбору (и, что немаловажно, оставить самого Ларкеса при этом абсолютно в стороне). Но стоило появиться «дорогой Кларе», буквально из ниоткуда, и вот уже по Редстону разъезжает Черный Рыцарь на рогатом монстре, черная и белая община бурлят, как готовящиеся взорваться паровые котлы, начальника областного отдела очистки (!) съедает посреди дикого леса стая гоулов (хотя это жирный боров заслужил, Ларкесу до сих пор грело душу выражение лица министра юстиции, только на совещании узнавшего о гибели своего бездарного родственничка и протеже). И это не говоря о вреде, нанесенном не окрепшей психике юного Тангора, последствия коего могут длиться сотни лет. Причем корень всех бед умудрилась остаться незамеченной абсолютно всеми, кто мог хоть на что-то повлиять, а Ларкесу, меж тем, пришлось искать способы вернуться назад (и никто не скажет, что это было просто!) и разрываться, управляя созданием сети на Искусников, охватывающей всю Ингернику, и пытаясь исправить хоть что-то в своем регионе. А эта авантюрная поездка? Рем был абсолютно уверен, что если бы не влияние этой Фиберти, мальчик дождался бы его возвращения в Редстон, и, несмотря на взрыв, все бы продолжало идти по плану. Вместо этого — как дежа вю — слухи о белом, мстящем за черного, переполошившие всю магическую общину, Хо-Карг, бурлящий как муравейник, по которому пробежался медведь, Финкаун, затопленный грязной пеной мистики, как котел ведьмы (чего стоили только полсотни гуляющих по городу версий, объясняющих, почему по городу бродит призрак прошлого координатора, убитого в самом расцвете сил, явно же к гладу, чуме, войне и повышению налогов), не говоря о тишайшем прежде Суэссоне, где местный начальник НЗАМИПС еще до приезда высокого начальства успел перетряхнуть каждый подозрительный камень, да так, что братья Салема до сих пор вздрагивали, вспоминая. И Сатал, и Бер были убеждены, что неприятности притягивает сам Тангор. Ларкес вначале тоже так полагал, но тщательный анализ выявил истинную виновницу. Стоило их разлучить — и полгода были полны благословенного затишья. Даже при близком знакомстве с Акселем у Томаса все прошло без проблем для окружающих! Зато меньше чем через месяц после встречи с этим проклятьем в юбке (да! спровоцированной! Чисто для исключения сомнений!) благонравный спокойный алхимик успел отыскать прямо под бывшей столицей шорохом любленные бездонные катакомбы и, мало того, доподлинно выяснить, что именно Шорох их и облюбовал. Предки, да один слух об этом подорвал бы город не хуже поезда, полного нитроглицерина! Волей Судьбы, не иначе, было то, что все, включая прессу, пребывали в шоке от массовых арестов Искусников (повышенная чувствительность белых к хаосу в мировых нитях сыграла таки против них, загнав как зайцев с запаленного поля прямиком в тщательно подготовленную Ремом Паутину), и другие новости на этом фоне никого не интересовали. Увы, двадцать лет, отданных мести, не могли не сказаться на черной натуре. Когда прошли сладостная эйфория и головокружительной упоение победой (даже министр Михельсон, поздравляя, отдельно отметил, что только выдающиеся аналитические способности Координатора Северо-Запада привели к такому успеху!), были закрыты и отправлены в архив все дела, а последний остывший пепел был сметен с пентаграмм казни, пришло заслуженное похмелье. Старший координатор, третий человек в Ингернике, сильнейший аналитик страны, смотрел на лежащие перед ним доклады и понимал, что безнадежно опоздал. Тангор был в империи. Сильнейший некромант, под которого уже подготовили открытие нового отделения в Редстоновском университете (Профессор и глава кафедры в двадцать пять? Да! Уникальное достижение, мечта любого ученого). Гениальный алхимик, приказ о назначении которого главой всех Северных Государственных лабораторий был уже подписан самим министром Михельсоном. Молодой, нуждающийся в изучении черных традиций и этикета, маг, которому уже была подобрана дюжина кураторов на любой вкус. Тангор был в Империи. Третий месяц. Неизвестно где. С раздолбаями Зартака, уже один раз потерявшими его. Без личного куратора. И финальной каплей яда на стопке пришедших с юга отчетов лежал трехмесячной давности еженедельный список ушедших на вольный промысел экспертов, с приписанный внизу аккуратным почерком фразой: » … И мисс К. Фиберти, невеста эксперта Т.Тангора, следующая к жениху». *** Клара сидела рядом с почти прогоревшим костром и, закутавшись в любимую шаль, смотрела, как солнце медленно, точно нехотя, погружается за горизонт, превращая всю западную часть небосвода в фантастическое, похожее на сшитое из огненных нитей полотно, с легкими хризантемами облаков. Она сидела так каждый вечер, и все еще не могла привыкнуть к такому ошеломляюще прекрасному зрелищу.  Надо признать, что идея поехать в империю с командой черных экспертов была очень удачной, так же как и идея сослаться на поиски древних кладов. Даже за первую неделю они сумели осмотреть не менее несколько дюжин брошенных поместий, прибить пару более-менее серьезных монстров (причем никто из магов не сказал, что Кларе нельзя на это смотреть!) и разрыть один вроде бы достаточно древний курган (действительно имевший ту своеобразную, почти пирамидальную форму, что так удивляла мисс Фиберти в иллюстрациях к труду магистра Зелгароса). К сожалению, са-ориотскими древностями в нем и не пахло, судя по типу захоронения и некоторым особенностям костей (и отчасти, по росту, вооружению и доспехам хозяина кургана) все найденное относилось к культуре умпадских морских пиратов, и вряд ли было старше пятисот лет. Однако разочарованных этим фактом среди черных не было, и убрав найденное в общак, они очень мило попросили Клару и впредь сообщать им о столь интересных культурных объектах.  Единственным, что несколько омрачало столь увлекательную поездку, было полное отсутствие контакта с местными жителями. Мистер Берарди даже уверял, что если бы не Клара, понимавшая все что куратор пытался втолковать местным именно так, как он и имел в виду, и подтверждавшая, что говорил Морис при этом именно на са-ориотском, то он бы решил, что в университете по ошибке выучил каштадарский. Селяне были не агрессивны, умеренно любопытны, явно нуждались в помощи по восстановлению находившихся в ужасающем состоянии периметров и отвращающих амулетов, не говоря уже об изгнании нежити, но не понимали ни одного слова. Единственной же осмысленной фразой, услышанной от них было: «Амулета покажи, господин. Без пайцза-амулета никак нельзя, господин.» Черные зверели, куратор нервничал, капитан обещал найти идиота, выдавшего местным мозги, и засунуть ему кое-чего кое-куда, а заодно и местным властям, которые оставляют таких дебилов без присмотра. Однако похоже, теперь с этой проблемой будет покончено.  Клара потрогала остывавшую кружку с чаем, с сожалением признала, что остывать ей еще долго, и покосилась на Сунана и Тхай, ставивших свой навес рядом с палаткой самой Клары. Подобранные неподалеку от тракта брат и сестра были, кажется, вполне вменяемыми, от черных не шарахались, хорошо понимали и Мориса, и Клару, а главное, имели ту самую «пайцза-амулета», которой так не хватало местным для включения мозгов. Работоспособность последней прекрасно доказывали кости от кабанчика, успешно выменянного вместе с парой собратьев, тоскливо хрюкающих позади второго грузовика, у местных на починку периметров. Сытые и довольные черные укладывались спать, найденыши тоже, и весь этот суматошный день, наконец, близился к финалу. Сидящий неподалеку куратор заваривал себе в котелке имбирно-травяной сбор на утро (как и большинство белых, Мориса сильно укачивало в машинах, причем белая магия от этого помогала плохо, и он почти весь день был вынужден цедить из фляжки горьковато-жгучий отвар). Выглядел он тоже вполне довольным, лишь изредка бросая взгляды на подопечных, вроде вполне дружелюбно (насколько это применимо к черным) принявших подобранных подростков.  Как выяснил успевший побеседовать с Сунаном мистер Берарди, их семья бежала вместе с другими из Суроби-хуссо в Михори, когда император повелел перекрыть дороги и разрушить постоялые дворы. Ранг «ан» и принадлежность к почтенному роду купцов позволяли главе семьи иметь личную малую пайцзу для торговли с черноголовыми, так что голод отряду не грозил, но на возможность ночевать в Гостевых Домах поселений, пусть даже брошенных местными управителями и надсмотрщиками, даруемых ею прав, уже не хватало. В бараки же печатных добровольно мог сунулся лишь прокаженный, либо полный безумец. Первые несколько ночей им везло, но беда подкралась, когда не ждали. Ясным днем из-за кустов на повороте дороги в небольшой отряд полетели стрелы и камни, и посыпались лавиной разбойники. Кони были добрые, и Сунану с Тхай удалось прорваться вслед за отцом, но остальные погибли. У отца же к вечеру поднялся жар, то ли из-за потери крови, то ли зацепившая его стрела была смазана какой-то дрянью, и до следующего вечера он уже не дожил. Так Экланн и нашел их — по слабенькому языку дыма, который углядел любопытный Виен. -Жить хочешь? — спросил капитан у зло сощурившегося пацана, с ножом и арбалетом закрывающего размазывающую слезы чумазую девчонку, однако избегающему смотреть черному прямо в глаза и не делающему резких движений (умный!) -А есть варианты? — вызывающе поинтересовался парень, продолжая изучать руки капитана. Тот фыркнул, демонстративно расслабляя сжавшуюся в кулак ладонь. -Разумеется. Если да, то нам нужен проводник, и не помешает служанка для госпожи исследовательницы. Если нет… Экланн выразительно пожал плечами. Белый добросовестно переводил. Мальчишка бросил короткий оценивающий взгляд на лицо капитана, покосился на успевших разойтись вокруг черных магов, и уставился на Клару. -Ба-тхайтой? Та приняла уже привычный при встречах с посторонними вид «госпожа профессор изволит изучать сомнительный экспонат», помогающий выглядеть уважаемой и солидной дамой. То ли вид оказался достаточно благопристойный, то ли парень понял, что выбора у него нет, но слегка поколебавшись, са-ориотец кивнул, уточнив: -Согласен. Но только после того, как я похороню отца.  -Да не вопрос. Экланн небрежно взмахнул рукой, и лиловое плетение, сорвавшись с руки охватило лежащую фигуру, и, вспыхнув алым, взорвалось добела раскаленным столбом чистого пламени. -Ну, ты же не думал, что мы повезем мертвое тело? — почти участливо осведомился черный у застывшего как статуя пацана. -А так соберешь кости и похоронишь где хочешь. Со всеми обрядами. И не отвлекаясь больше на новоявленного проводника, Кай пошел выдавать подчиненным ценные указания *** Последний луч солнца уходил, и все никак не хотел уйти, медленно истаивая, как дым потухающей свечи. Небо засыпали звезды, непривычно низкие и яркие. Вокруг подсвеченного зачарованными лампами лагеря сгущалась практически абсолютная тьма. Зрелище для обычного горожанина — просто уникальное в своей редкости. Клара допила чай, и негромко спросила уже собравшегося уходить спать Мориса. -А почему ты сказал им, что я жрица? Тот замялся. Все-таки, в том, что мисс Фиберти тоже понимала са-ориотский, были некоторые… неудобства. -Ну, мне больше ничего не пришло в голову. В империи уважаемая женщина не может ехать никуда одна, без мужа или семьи. А ученых женщин здесь вообще нет. Они и слова-то такого не поймут. Жрица же — может. Она ведь если едет, то по воле богов, ну или хотя бы первожреца, а кто рискнет спрашивать у них отчет? Тем более, — куратор слабо улыбнулся, — если эта жрица едет не одна, а с отрядом храмовой стражи. -Думаешь, мы похожи? — удивленно подняла брови Клара. -А почему нет? -передернул плечами белый. -Мы для них чужеземцы. Может, в наших землях все жрицы и вся стража так выглядят? Вполне представительно. И вопросов лишних ни у кого не будет. Мисс Фиберти вспомнила, как выглядели одетые в багрово-красную полевую форму армейские эксперты, и согласилась, что вид у парней действительно был эффектный, хоть сейчас на агитплакат. -Клара, — извиняющийся голос мистера Берарди вернул ее к реальности. -А Вы, случайно, не помните подробности какого-нибудь малоизвестного культа? На случай, если спросят, какому богу конкретно мы служим. Гениальная писательница и фальшивый археолог честно попыталась припомнить все, что хоть как-то касалось вопросов веры. Надо признать, прежде они ее особо не волновали. Перебирая в памяти обрывки данных по разным верованиям и сектам (эта слишком известна, в ту женщин не принимают совсем, а у третьей слишком мерзкие ритуалы), Клара поймала себя на том, что вертит в руках медальон, уже год носимый как талисман на удачу. Томас подарил его ей в прошлом году. Как он сказал, в качестве извинения за то, что из-за неожиданной поездки Кларе пришлось пропустить свадьбу лучшей подруги и свой день рождения. Сделанный точно по тому рисунку, что они показывали хо-каргским антикварам, пытаясь восстановить историю Белого Халака, медальон выглядел ужасно древним, ужасно волшебным и ужасно непонятным. Хм, а это может и подойти… Во всяком случае, именно по этой теме Клара знала ДЕЙСТВИТЕЛЬНО много. Да и с образом ученой дамы такой вариант вязался неплохо… -Конечно, помню. — мисс Фиберти протянула куратору ладонь с лежащим на нем медальоном. — Культ Девы Хель. Я на нем, можно сказать, специализируюсь.  Белый отшатнулся от протянутой безделушки как от ядовитой змеи, осеняя себя отвращающим знаком. -Адской Привратницы? Хозяйки Дикой Охоты? Первопроклятой? Мисс Фиберти с наигранной укоризной взмахнула руками. -Ну, что Вы, Морис? Неужели Вы тоже верите в эти дремучие суеверия? Вполне обычный культ, типичный для околохалакского периода ингернийской истории, причем, заметьте, даже без особых жестокостей и крайностей. И среди его приверженцев было много черных. Хель им покровительствовала, так что наши доблестные эксперты будут выглядеть действительно вполне уместно в роли храмовой стражи. -Да… Но … Дева Хель? Даже упоминание имени коей всуе может навлечь несчастье? — Только на творящих зло и разрушающих нечестивыми деяниями своими столпы, на коих держится мир — с пафосом парировала Клара, — Зато кто ж из знающих рискнет с нами связываться? А на контракты по изгнанию нежити это повлиять не должно, паладины Хель были известны как раз как лучшие нежитеборцы, по крайней мере, до подъема инквизиции. — Угу, помню-помню, одни первожрицы Айтегра, Хозяйка Чудовищ, и Инверс Неназываемая чего стоили… Ладно… Хель так Хель. Белый погрузился в размышления, пытаясь, судя по тому как засветились зеленые огоньки на медальоне, что-то оценить с помощью Белого Источника.  Клара погладила любимую подвеску. Просто чудесно, что Томас ничего не делает наполовину, и медальон был зачарован не хуже амулетов настоящих первожрецов. Будто услышав ее мысли, сияние зеленых камней потухло, зато медленно стали разгораться красные, говорящие о том, что где-то поблизости появилась нежить. Клара вздохнула, и нашла взглядом Фрая и Виена, который сегодня выпало дежурить первыми. Они заканчивали активировать защитный периметр вокруг лагеря. С командой капитана Экланна было действительно надежно. Где-то недалеко в кустах согласно зашуршал Шорох. *** -Ты это видел? Ларкес придвинул к Саталу потрепанную стопку листков, и замер напротив как замороженный, только пальцы левой руки мерно постукивали по краю стола, что являлось у Рема, как уже успел (не без помощи Роны) выучить Эдан, признаком крайнего волнения. Что именно так задело старшего координатора региона, Эдану удалось понять лишь после пятого прочтения заурядного, в общем-то, доклада. Одиозное распоряжение «о писателях, чьи книги могут угрожать моральным устоям», и не менее заинтриговавшее всех строжайшее распоряжение, гласящее, что отныне все книги известной писательницы будут проходить ЛИЧНУЮ цензуру у Темнейшего, все еще активно обсуждались в курилках и за чашкой кофе сотрудниками НЗАМИПС, причем способы, которыми будет ЦЕНЗУРИРОВАТЬСЯ данная дама, раз от раза становились все замысловатее. Сам глава департамента прикладной магии тоже не особо любил шуструю мисс, особенно после того, как «Черного рыцаря» прочитали не только близнецы, но и Ирен с Эдной. Однако нерешаемых проблем в жизни не бывает, это бывший старший координатор знал точно, и неоднократно доказывал себе и окружающим.  -Ну так попробуй, отвлеки его чем-нибудь. Или ее. — героически постаравшись удержать неуместный хохот, жизнерадостно предложил Эдан, пытаясь изгнать из сознания картинку «любимого» начальника, сидящего в качестве почетного гостя на этой свадьбе, обещающей стать событием года не только для НЗАМИПС (ха! свадьба самого широко известного в его узких кругах инквизитора/некроманта/алхимика/и вообще Черного Рыцаря на всю голову!), но и для всей Ингерники (количество фан-клубов обсуждаемой всей страной писательницы последнее время превысило количество клубов футбольных фанатов). Может, даже удастся нанять какого-нибудь отчаянного фотографа, чтобы тот запечатлел для потомков сию уникальную сцену и неподражаемое выражение лица Фарфоровой заразы, в коем Сатал не сомневался. В мечтах он уже успел распечатать полдюжины копий и поставить самую лучшую себе на рабочий стол (А что? Жизнь ученика — всегда должна интересовать его учителя! А личная жизнь — тем более!), когда усилившийся почти до похоронного марша стук дал пинка инстинкту самосохранения. -Как? — вопрос прозвучал неожиданно, как удар топора в абсолютно пустом лесу. -Ну… — Эдан с усилием собрался с мыслями. — Тангор черный, если он сильно втюрился, то ничего не поможет, разве только прибить, чтоб не мучился.  Лицо Ларкеса застыло еще больше. — А если не очень? -Попробуй предложить другую кандидатуру, получше. Чтобы была умная, красивая, с хорошими перспективами, с приданым. И чтобы детишек могла бы гарантированно ему подарить, умненьких и одаренных. И побольше. Или сам к этой Фиберти посватайся. А что? Она у нас любительница черных магов, а ты у нас еще и мужчина в самом расцвете сил, знатный, образованный, обеспеченный, с хорошими связями… Ларкес нехорошо посмотрел на коллегу, и Эдан на секунду увидел достойного ученика Теодора Тангора, того самого знаменитого на всю страну инквизитора, одного имени которого было достаточно, чтобы устрашить самых отмороженных черных магов. Однако надолго Ларкеса не хватило, и стоило Эдану отвести глаза и чуть наклонить голову, выражая ритуальным жестом извинение за неуместную шутку, как взгляд старшего черного опять застыл на злосчастном докладе.  -Ой, да не парься, все будет в порядке. В конце концов жизнь со свадьбой не заканчивается. Вот увидишь, пара лет счастливой семейной жизни, и он сам, как миленький, в НЗАМИПС прибежит. Только в браке понимаешь все прелести ночных дежурств и внезапных вызовов на работу в выходные, не говоря уже о командировках на другой конец Ингерники. С женщинами, даже самыми лучшими, иногда бывает сложно. Особенно когда зубки полезут и они всех кусать начнут … -Какие зубки? — передернулся Ларкес. — Детские, конечно, — с недоумением посмотрел на него Сатал. — А ты что подумал? Ларкес многозначительно промолчал, забирая назад многострадальный доклад. — Ничего, еще пара месяцев точно есть, — попытался утешить его Эдан, — Ты ж у нас лучший аналитик, даже Искусников обыграл. Придумаешь что-нибудь. Мы в тебя верим.  Ларкес не ответил, расфокусированным взглядом уставясь на стол, и, похоже, уже переходя в режим генерации подробных стратегий по спасению своего некроманта от личной жизни.  Заинтересованно выглянувший Шорох, и не старающийся, зараза такая, скрыть, что в наглую подслушивал все последние полчаса, передал Саталу картинку трехголового осла, которой обычно обозначал ситуацию, плохо поддающуюся расшифровке. Однако на мысленное предложение проваливать в таком случае к себе в Бездну, раз не может предложить ничего дельного, вывалил целый ворох образов, сводившихся к тому, что он демон, а не эмпат, и для расшифровки того, что же там у кого-то в голове, ему надо немного плоти. Или крови. Сатал прикинул, стоит ли удовлетворенное любопытство дуэли со старшим координатором. В принципе, надо бы прогнать обнаглевшую тварь, но Шорох прав — последнее время с Ларкесом творилось что-то неладное. -Слушай, а давай на полигон съездим, развеемся? Ларкес поднял на него чуть удивленнный взгляд, будто только что понял, что в кабинете есть кто-то еще. Это у тебя от того, что на воздухе редко бываешь. — Сатал сам знал, что несет пургу, но остановиться уже не мог. -Знаешь, мне всегда помогало, если проблемы, съездить на природу. Размажешь кого-нибудь — и сразу легче. В глазах Ларкеса загорелся нехороший огонек.  -Действительно, — ровным голосом протянул господин старший координатор. — Почему бы не попробовать… «Главное, — подумал Эдан, -не забыть его сразу обо что-нибудь шарахнуть до крови, а там глядишь, или мозги на место встанут, или, пусть Шорох свой гонорар отрабатывает»  Шорох выжидающе пристроился где-то на краю сознания, донельзя напоминая по ощущениям киномана, с запасом попкорна и семечек, ожидающего начала любимого фильма. *** Джареф, старший смотритель третьего тренировочного полигона НЗАМИПС, тихо матерился, благо за долгие году службы в его лексиконе скопилось достаточно выражений, позволяющих выразить все нюансы своего отношения к происходящему максимально точно.  На этот вечер еще пять часов назад у него имелись планы, вполне определенные и очень хорошо проработанные (бар «Семь чистильщиков», проба недавно появившегося пива «Краухардский Ко́зел», несколько партий в домино с мистером Хенсоном и Брайни, и домой к полуночи, благо Сара уехала в город проведать своего братца). У него уже добрый десяток лет каждая пятница проходила по этому плану, и, надо заметить, что это его вполне устраивало! Теперь же все пошло псу под хвост. После стольких спокойных, и, как теперь понимал Джареф, просто-таки идеальных лет. Работа полигонного смотрителя считалась далеко не самой престижной в НЗАМИПС, но хорошо оплачивалась, обеспечивала все те же льготы и бонусы. что и у работающих в поле сотрудников, включала в себя служебный домик, возможность развести неплохой огород, ставить сети в протекающей рядом речке (некоторые маги так увлекались своими тренировками, что рыба сама в ужасе набивалась в сети), да и козы, твари наглые, неприхотливые и к черной магии мало восприимчивые, не брезговали местной травой и ветками, исправно доясь почти до Нового года. Что еще надо немолодой семье? Дети у них давно выросли, внуки учились в городе, приезжая лишь на выходные, а о мечте вернуться в городской надзор пришлось забыть еще пару дюжин лет назад. Прихрамывающий смотритель никого не смущает, но не способный быстро и долго ходить патрульный — это даже не смешно. Когда лучший целитель больницы развел руками, и признал, что даже белая магия не может вылечить до конца разодранную в клочья в подвалах этой проклятой фабрики гуле-крысами ногу, Джарефу показалось, что жизнь кончилась. Отложенных денег у семьи с пятью детишками никогда много не было, особого образования — тоже. Однако хорошие связи — лучший капитал, и отставной сержант отправился осваивать новую работу.  За прошедшие годы он успел освоиться, подняться до старшего смотрителя и воспринимал полигон как личные владения, требующие постоянного пригляда и ухода. То, что черные маги постоянно что-то разрушают он, однако, принимал философски, за годы своей работы научившись неплохо уживаться с этой публикой. Аккуратно проложенные ровные дорожки, ведущие к не менее удобным площадкам (и окруженные подчеркнуто кривыми, ухабистыми, колдобистыми и заросшими ведьминой колючкой на полдюжины метров в каждую сторону обочинами) гарантировали, что вредные и неуживчивые боевые эксперты не будут шляться где попало. Риск испортить шикарные шмотки (а у правильных черных даже боевые комбинезоны обычно были пижонскими, из специальных магазинов или вообще сшитыми на заказ) действовал лучше любых слов, увещеваний, инструкций и табличек. Рационально расположенные на единственном холме наблюдательные пункты были разумно прикрыты разросшимся кустарником и скучным ольшаником, делающими эти пункты абсолютно незаметными, и не вызывающими у магов желания «случайно» упустить в их сторону новое неопробованное заклятье или старый добрый файерболл. Отрытые же глубокие дорожки-рвы, с надстроенными стенками представляли в плане целый лабиринт, очень изящный. компактный, и позволивший дотянуть длину тренировочной дорожки до почти полусотни километров, причем тренирующиеся не могли помешать друг другу, а наличие внутренних проходов и развилок, соединяющих соседние извивы делало рандомным порядок проходимых препятствий. После того, как Джареф договорился с университетской кафедрой защитной магии, и разрешил белым выращивать в лабиринте свои последние разработки и студенческие дипломные работы (для проверки в условиях, приближенных к боевым), старший координатор Сатал даже наградил его знаком «За Важный Вклад В Дело Укрепления Обороноспособности Ингерники» и выдал двойную премию, а журнал «Садоводческое искусство Северо-Запада» объявил победителем конкурса на лучший парковый лабиринт, созданный садоводом-любителем.  В общем, свой полигон Джареф любил и всегда присматривал за ним, когда маги приезжали тренироваться. Поэтому приезд высокого начальства не застал старшего смотрителя врасплох, хотя и оказался совершенно незапланированным (и ни одна сволочь из офиса не позвонила, что бы предупредить!)   Приехавшие на служебной машине господа координаторы, в прочем, никакой дополнительной проверки не затеяли, осматривать полигон тоже не захотели, и сообщив что приехали всего лишь потренироваться, отправились на свободную площадку. Проводив начальство невозмутимым взглядом (ну, мастер Сатал-то понятно, он и так по три раза на неделе сюда приезжает «подготовку у парней подтянуть», а вот что тут забыл мистер Ларкес, за все двадцать лет своего пребывания главой НЗАМИПС заезжавший от силы пару раз, и те с проверкой отчетности?), Джареф решил сегодня остаться на полагающемся ему рабочем месте, в караулке при основном, со стороны леса, въезде на полигон (запасной, через реку, пришлось недавно закрыть из-за ремонта моста, поврежденного одним не в меру вспыльчивым экспертом), тем более все остальные свалили на наблюдательный пункт, смотреть на невиданное зрелище.  Попивая горячий чай со специями, и прислушиваясь к обычным в это время дня взрывам, свистам и грохоту со стороны полигона, старший смотритель любовался служебным автомобилем, явно одной из последних моделей, высчитывая, когда же удастся выбраться в автосалон и присмотреться к этим моделям поближе. Пробежавшие табунком во главе со своим надзирателем ребята-разнорабочие, по большей части отбывающие тут месяц или два исправительных работ за всякие мелкие хулиганства, его не удивили. Большинство работали недавно, и с мастером Саталом еще не сталкивались. Мало кто из гражданских может с первого раза спокойно перенести вид тренирующихся черных магов. Что что-то неладно, он понял, только когда увидел, как с полигона, один за другим, потянулись черные маги, демонстративно не замечая друг друга и старательно удерживая скучающее выражением лиц. Удивленный Джареф проводил взглядом по определению не способных испугаться боевых магов, поразительно дружно покидающих полигон, причем задолго до конца официальных тренировок. Когда следом за экспертами показались наблюдатели, наоборот, бурно спорящие, и практически висящий у них на руках целитель, Джареф забеспокоился, и плюнув на инструкции, пошел выяснять, что же там происходит. При его приближении разговоры стихли, сменившись требованиями стоять, бежать, найти нового целителя, помочь уже лежащему в обмороке старому, и вообще, делать что-нибудь, но очень, очень срочно. Поняв, что от этих толку не добьешься, Джареф с умным видом покивал, нажал на левом браслете комбинации вызова целителя и подкрепления, и игнорируя все вопросы направился к центру полигона, где понемногу уже стали стихать взрывы и отвратительный, закладывающий уши свист, типичный признак высокоуровневым боевых проклятий. Прислушиваясь к происходящему впереди, старший смотритель не сразу заметил, что окружающий его лесок выглядит странно. Почти все деревья были обуглены и сломаны, причем, если ближе ко входу были сломаны только вершины. то при приближении к центру многие деревья были уже сломаны пополам. Некоторые были расщеплены по всей длине подобно фантастическим веерам, другие сожжены почти полностью, как после долгого, многодневного пожара, третьи выглядели целыми, но были вырваны из земли с корнем и разбросаны, будто спички, в которые играл великанский ребенок.  Наблюдательного пункта не было. Вместо него громоздился завал из деревьев, камней, кустов, земли и песка, залитый водой и засыпанный ошметками мха. Вместо бывшего неподалеку крошечного болотца желтел глубокий овраг, похожий на логово гигантского песчаного льва. Обходить завал пришлось по кромке, балансируя на скользкой от грязи земле, и стараясь не сползти на осыпающийся от малейшего движения склон. В одном месте Джареф неосмотрительно наступил на кажущуюся твердой поверхность, и чуть не вывихнул лодыжку, провалившись по колено в яму, прикрытую сплетением веток и застывшей грязью. Наконец, он выбрался на бывшую опушку леса. Зрелище, расстилавшееся перед ним было похоже на подготовленные декорации к фильму о Конце Света. Ничего зеленого полигоне практически не осталось до самой реки. Лишь в некоторых местах из изувеченной, покрытой воронками, обугленной и дымящейся земли выглядывали шевелящиеся, точно сломанные руки, плети плотоядного винограда, да вздрагивали, сжавшись в комок, и потеряв все листья, уцелевшие кусты недотроги ошипованной.  Джареф подумал, что команду целителей можно было и не вызывать. Собирать куски тел «потренировавшихся» магов — работа не для белых. Однако внезапно в центре бывшей главной площадки что-то зашевелилось. Смотритель прищурился, напрягая зрение, и поспешил вперед. Старшие координаторы, прошлый и нынешний (хотя, если быть честными, нынешний тоже был бывшим — в каком-то смысле), стояли на своих ногах, и как это ни странно, с неоторванными головами и даже с полным комплектом конечностей. К огромному удивлению подоспевших целителей, в их помощи нуждался в основном мастер Сатал, один из лучших боевиков Ингерники, у которого обнаружились вывихнутое плечо, сломанные рука и пара ребер, множественные ожоги по всему телу и ушиб головы. Мистер же Ларкес, как обычно, стоящий с непроницаемым выражением лица, практически неподвижно, лишь слегка постукивал пальцами по бедру, и вообще ни на что не жаловался. Несмотря на то, что одежда на старшем координаторе практически отсутствовала, а кожа была жестоко ободрана, будто его протащили через полный каменной крошки смерч, фирменное проклятье армейских магов, способное уничтожать за считанные минуты боевые машины противника, других повреждений целители и вправду не нашли. Два координатора поблагодарили целителей за оперативно оказанную помощь, и с довольным (по крайней мере, у Сатала) видом, покинули полигон. Один — с наполовину закованными в гипс и забинтованными торсом и рукой, будто рыцарь в диковинных половинчатых доспехах. Другой — целиком обмазанный зеленоватой быстро сохнущей мазью, будто покрывшийся чешуей с головы до ног. Провожать начальство Джареф не стал, решив что эскорта из целителей вполне достаточно. До темноты оставалось еще более полутора часов, и он искренне надеялся хотя бы примерно наметить требуемый для … да, пожалуй, что полного ремонта, список мероприятий. ..... Надетый на правую руку браслет надзоровца, обязательный к ношению всеми, от координатора до последнего стажера, неожиданно нагрелся, будто плеснув по руке расплавленным воском. Джареф замер и медленно повернулся. Над месивом из земли. песка и каменной крошки, местами побуревшей от крови, единственным относительно уцелевшим пятачке на растерзанном в клочья полигоне, клубилась тьма. Именно там, где, судя по всему стояли два координатора, там, где, судя по безнадежно заклинившим амулетам черная магия пропитала землю насквозь, вольготно переливаясь, клубясь и издавая мерзкие шелестящие и причавкивающие звуки, паслась, иначе не скажешь, потусторонняя тварь. Под лучами еще не ушедшего за горизонт до конца солнца.  Джареф давно не ездил с командой чистильщиков, но для того, чтобы опознать ночного гостя, ему не требовалась чужая консультация.  Шорох. На ЕГО полигоне, мать его дери, любимом, обожаемом, практически личном полигоне, в самом, можно сказать, сердце владений НЗАМИПС, в месте, где ежедневно бывали десятки боевых магов, пасся Шорох.  Джареф сплюнул, и наплевав на последствия, широким шагом пошел прочь, представляя, что скажут ему по телефону, когда он будет вызывать на полигон НЗАМИПС команду чистильщиков. Старший смотритель тихо и упоенно матерился, поминая в изощренных оборотах координаторов, Шороха, сваливших черных магов, неудавшийся вечер, всю эту работу и долбаную жизнь. В планах на ночь, и вероятно, всю последующую неделю, стало медленно и соблазнительно появляться видение ящика с коньяком… *** В щели между досками дальней стенки неожиданно появилась когтистая лапа. Клара, зная, что ничего не успеет сделать, едва начала вставать, как точный удар мощного клюва, способного легко дробить кости, нанес ответный удар. Лапа исчезла также быстро, как и появилась. Ворон, нахохлившись, презрительно каркнул и снова застыл в центре сделанного из старого ящика гнезда. Кот, сделав вид, что ничего, вообще-то и не произошло, слегка дернул хвостом, и, осторожно обойдя ящик, улегся с другой стороны. Ворон чуть повернулся, блеснул одним глазом и снова замер. Этот цирк продолжался уже вторую неделю. Периодические увещевания белого, пытающегося воззвать к разуму то одной, то другой стороны вялотекущего конфликта, вызывали бурное одобрение зрителей, как репризы конферансье, придающие представлению особую изюминку. Команда успела поделиться на сложные группы и союзы, в зависимости от того, кто на чью победу (и в какой день!) поставил. Единственным не присоединившимся ко всеобщему развлечению был капитан Экланн, признанный всеобщим судьей и главным брокером, и мисс Фиберти, не рисковавшая примыкать ни к одной группе. Впрочем, никто и не настаивал. За прошедшие месяцы команда полностью приняла Клару, определив ей, как это принято у черных, четкие внутренние статусы. В переводе с черного на общепринятый, они означали бы что-то вроде «личный консультант капитана», «девушка-которую-нельзя-обижать» и «свободные уши», причем последний котировался больше всего. Ничто не ценилось среди черных так высоко (ну, после силы, денег и нахальства), как умение с интересом слушать. Особенно рассказываемую в сто тысяч пятисотый раз бородатую историю, как Ларс перепутал жандарма с гулем. Впрочем, умение Клары создавать из услышанного новые истории, в долгом путешествии тоже оказалось весьма кстати. Сама Клара читать вслух стеснялась, зато мистер Берарди, вначале, сославшись на скуку, напросившийся просто вычитывать готовые листы новой рукописи, оказался превосходным чтецом. Даже его любовь к пафосности и некой нарочитой театральности находила горячий отклик в сердцах, умах, а главное, языках черных, сделав из небогатых на развлечения поездок в кузове прямо-таки передвижной литературный клуб. Мелкие проводники с круглыми от удивления глазами смотрели, как ужасные и кошмарные черные, которыми тут, похоже, как в Ингернике Шорохом, пугали детей на ночь, словно завороженные слушают читающего «пастыря Мориса», а затем чуть ли не до дуэлей обсуждают услышанное. Кларе вообще было жалко бедных сироток, и она старалась обходиться с ними поласковей. Мисс Фиберти бросила взгляд на пробегавших мимо Сунана и Тхай, старающихся не отстать от белого, таща тяжелый треножник для фотоаппарата и огромную сумку, и всерьез задумалась о том, что бы предложить им поехать с собирающейся возвращаться командой в Ингернику. Да, это стоило обдумать. Потом. И Клара погрузилась в размышления о том, как же лучше описать сражение с ужасным монстром. *** Сунан отошел от пастыря, возящегося с любимой картиночной машиной, и стал аккуратно складывать каменный круг возле уцелевшей стены. Тхай говорила, что, верно, отец потому так и задержался на грани между жизнью и смертью, что умолял суровую Деву присмотреть за непутевыми отпрысками. Сунан был склонен с ней согласиться, хотя женское мнение, как всем известно, и стоит меньше черепков от разбитой чашки. Отец был удачливым купцом и великим пройдохой, способным уболтать кого угодно, недаром он так ловко он торговал со всеми, от личных мануфактур наместника до диких талле и побережных смесков, не достойных называться жителями империи. Оставалось лишь надеяться, что плата за милость Той-Что-Не-Принято-Называть-По-Имени окажется посильна для них. Долг проводника, мастера честных дорог и тайных троп — довести доверившихся ему до цели живыми, целыми и со всем добром. Законы Са-Орио были справедливы, и проводник, трижды терявший караваны, терял также и право вести за собой, приобретая взамен клеймо на лице, дабы каждый видел, что духи путей отвергли его. Но это законы людей. Сунан боялся даже представить, как будет выглядеть кара разгневанной Привратницы, если что-либо случится с преданными ей паладинами. Уже триста лет ни в одном храме империи не звучало имя Хель, однако ставшие страшными сказками истории передавались из уст в уста, а плиты с изображениями, хотя и стертыми от времени, продолжали лежать в каждом храме. Хитроумные жрецы, не желая навлекать на себя ничей гнев, не рисковали выкидывать их, но клали при входе, «дабы демоница сия попиралась ногами истинно верующих». Впрочем, мало кто рисковал наступить на них. Вера- верой, а что бывает с оскорбившими Хель в легендах, помнили все. Так что, услышав, кого к ним на огонек занесли демоны, большинство людей проявляли поразительное понимание ситуации. Сунан и Тхай старались еще и закрепить его, цветисто и многословно, как и подобает истинным детям купца, превознося подвиги и героические деяния пришельцев. Очередной староста или градоправитель, слушая дифирамбы доблестным паладинам, казались босоногими мальчишками, укравшими из печи слишком горячую лепешку — и держать невозможно, и выбросить жалко. Впрочем, все понимали, что ежели что, себя будет еще жальче, а потому, вспоминая слышанные в детстве сказки, старались принять пришельцев как дорогих гостей, накормить-напоить и задать воистину сказочное задание, на вроде высказанного сказочным казначеем желания поменять все амулеты столицы за один день. Прежде выросший в большом городе сын купца и не подозревал, сколь сильно его родной край захватили нежити. В  крупных городах твердили о угрозе заморской интервенции, о жадных варварах, мечтающих разрушить древнюю цивилизацию из зависти к прямым потомкам древних орри, избранного первонарода. Ха! Кому нужна эта избранность, если ночные гости уже подобрались к порогу? Верно, права была его уже третий год ушедшая к предкам бабка, твердя, что негоже ничтожным людям решать, кто из богов нужнее. Обиженная нечестивыми людьми Привратница отвернула свой взор от их края, как и желали жрецы, и призвала к себе свою кровь. Черных в империи с каждым годом рождалось все меньше, мир очищался, как торжественно вещали приезжие чиновники и столичные жрецы, изволившие навестить прибрежные земли, а тем временем земля предков гибла, лишенная защиты. Что может овечье стадо без овчарок в мире полном волков? Ведьмины Плеши, Смерть Травы, фомы, родовые проклятья, водяные закруты, анчутки, домовые, Тихий Мор, Хищное Эхо, Серая Гниль… Когда команда капитана Экланна вполне чудесным образом умудрялась справиться с очередным, непосильным даже черным рыцарям из столицы, заданием, эти же старосты и градоправители, доподлинно убедившись, что гости именно те, за кого себя выдают, были готовы на все, лишь бы избавиться от заглянувших к ним прямо из легенд героев. Пару раз их даже попытались отравить, но жрица и пастырь вовремя заметили неладное. Чаще же все заканчивалось вполне сказочной наградой, тем более паладины, как и полагается волшебным героям, не требовали невозможного, и милостиво соглашались на замену недостающого золота едой, пряностями, мехами, и всем прочим, на что только могло хватить фантазии у небогатых деньгами селян, и отряд, возглавляемый жрицей Девы-Воительницы, продолжал ехать вдаль ища неведомого и взыскуя странного. Выезжая из поселения, Сунан каждый раз видел местных жителей, идущих погулять вокруг храма, случайно прихватив с собой ломики, кайлы и лопаты, и был готов прозакладывать душу, что вскоре в очередном храме будет проведен полностью благотворительный ремонт, а где-то на окраине, в незаметном для постороннего глаза месте, появится небольшой алтарь с древней каменной плитой. Пока духи дорог были милостивы к ним, предки помогали мудрыми мыслями и длань Девы (через проклятия её паладинов) спасала от приходящих-в-ночи. Сунан покосился на увлеченного белого, для которого все вокруг пропало на ближайшую пару часов, и принялся сооружать малый алтарь Хель. Кай Экланн довольным взглядом окинул лагерь и с удовольствием приложился к фляжке. Местной брате было далеко до приличного вина, но после подмешивания прикупленных по случаю удивительно дешевых специй и применения нескольких проклятий, три из которых составляли личную гордость капитана (сам придумал!), ее вкус улучшался от терпимого до вполне сносного. Полугодовой отпуск приближался к концу и следовало признать, что прошел он на удивление удачно. Во всяком случае, в следующий отпуск капитан собирался поехать уже на Южное побережье, женатым человеком и без команды. Внезапно где-то неподалеку раздался глухие хлопки и свист врезающихся в воду оперативных проклятий. Сидящая неподалеку с акварелью Клара, делающая наброски уцелевших руин, немедленно подняла голову, осматриваясь. Кай успокаивающе помахал ей рукой, показывая, что опасности нет, и погрозил парням кулаком. Балбесы обнаружили в протухшем озерце, бывшем в этом заброшенном городе вместо центральной площади, какую-то живность, и теперь упоенно гоняли её боевыми проклятьями. Пользы от чешуйчатых и покрытых щупальцами ласторуких уродцев, недостойных называться ни рыбой, ни обедом, Экланн не видел. Мисс Фиберти тварюшки тоже не заинтересовали, а куратор уже третий час бродил где-то, скорее всего увлеченно фотографируя и ничего вокруг не замечая, так что, выполнив свой воспитательный долг, капитан с чистой совестью плюнул на подчиненных, предоставив им развлекаться как хотят, и продолжил кайфовать в блаженном безделье, наслаждаясь идеальным завершением идеального дня. Редко выпадает столько удовольствий почти сразу! В течении одного дня они победили жуткого, можно сказать, непобедимого врага, устроили шикарный пир на останках, вернее, из остатков оного, взяли богатую добычу и теперь наслаждались заслуженным отдыхом, причем никаких чужаков не было на добрый десяток километров вокруг. Это ли не счастье? На импровизированный стол слетел ворон, жирный и наглый, и стал важно по нему расхаживать, держась подальше от черного и лукаво косясь темным глазом на миски и тарелки, в изобилии расставленные вокруг. Вид у него был полный благородной печали, как у вынужденного платить налоги ростовщика, старого аристократа или гробовщика, от которого, он, собственно, к ним и попал. Кай фыркнул, вспоминая мрачного типа, застрявшего намертво на тракте со сломавшейся телегой, полной гробов. Черные, по доброте душевной (ну, и чтобы дорогу не перекрывал), дотащили на тросе страдальца с телегой до городка, благо до него было не очень далеко. Благодарный мужик очень хотел отблагодарить спасителей хоть чем-нибудь, но денег у него было мало, он как раз успел потратить их на закупку своего специфического товара к ожидаемой ярмарке. Брать оплату натурой черные, к его огромному сожалению, не хотели, суеверно сплевывая при виде корзин с ветками плакальника, черно-белых халатов, расшитых разбитыми сердцами и могильными бабочками, поминальных колокольчиков и прочего в изобилии лежащего в лавке добра. Совсем расстроенный мастер экипировки на загробные пути хотел уже предложить отдать им свою старшую жену, когда на глаза Кларе, с интересом осматривающей «уникальный и своеобразный колорит традиционной торговой ячейки автохтонного сельского поселения», попался сидящий в клетке рекламный ворон, нахохленный и мрачный, как его хозяин. Одного взгляда на выглядывающую из внутренних дверей «совсем крепкий жена» и воркующую над «бедной птичкой» мисс Фиберти Каю хватило, чтобы определиться с желаемым видом благодарности. Получившая свою «птичку» Клара была счастлива как ребенок, которому посреди летней жары подарили целое ведро мороженого, и не расставалась с ней даже в дороге, благо привыкший к неволе ворон поначалу побаивался неожиданно обретенной свободы, предпочитая сидеть на плече новой хозяйки, презрительно глядя на окружающих, либо обустраивал свое «гнездо». Однако, постепенно «птиц смерти» вполне освоился и теперь частенько летал по лагерю, изучая новую стаю и нахально пристраиваясь к любому, кто ел. По-хорошему, надо было шугануть обнаглевшую тварь, но вставать Каю не хотелось совсем, а швыряться проклятьями над столом с едой — дурной тон. Капитан лениво посмотрел вокруг, нет ли чего-нибудь, подходящего для броска, и при этом достаточно гуманного, чтобы не прибить дармоеда, не нашел ничего подходящего и решил, что сегодня он добрый. Клара вроде привязалась к крылатому гаду, так что придется терпеть. Крылатый гад тем временем утащил наконец выбранный кусок и стал его с невозмутимым видом расклевывать. Сидящий на коленях у капитана Зараза недовольно зашипел, прижимая уши. Эту наглую животину жалостливый белый подобрал еще мелким, дрожащим котенком, единственным живым существом в домике молодого лесника, самонадеянно решившего, что не случится ничего страшного, если вызвать чистильщиков для плановой зарядки амулетов на недельку позже. Того парня они так и не нашли, домик, пропитанный Серой Гнилью пришлось сжигать черной магией дотла, а мяукающий дрожащий комочек остался с командой, за полдюжины лет превратившись в крупного, лощеного красавца с дымчатым мехом и наглым, вполне достойным приемного сына черных магов, характером. Вначале Кай пытался избавиться от непрошеного подопечного, резонно указывая Морису, что еще один кот в отряде, где их и так дюжина, явно лишний, но со временем привык. Сейчас Зараза с полным правом сидел с Каем за столом‚ внимательно следя за конкурентом и вдумчиво выбирая из личной миски кусочки по сочнее. Экланн потрепал кота за уши и подкинул ему еще пару кусочков. Да, бой был эпический! О таком будет не стыдно рассказывать «дорогим сослуживцам» и драгоценному начальству, вечно недооценивающему трудную жизнь черных магов. Задумчиво жуя кусочек то из одной миски, то из другой, и придирчиво оценивая разные варианты маринадов, придающих одному и тому же мясу столь разные нюансы вкуса, Кай мысленно переживал еще раз все подробности героического сражения, достойно завершившего их богатую на встречи с нежитью и монстрами поездку. А ведь вначале он даже не думал, что в рассказах местных мелких рыбаков есть хотя бы десятая часть истины. Рассказывая в очередной раз вызубренную уже до последнего слова байку о поисках пропавших священных реликвий, капитан ожидал от старосты захудалого рыбацкого поселка, чего угодно, от от многословных сожалений, что ничего о таком не слышали, до рассказов, о том, что сокровища наверно найдутся во-он под той горой если срыть ее до основания. Ну или под соседней. Кай был до глубины души удивлен, когда на лице низкорослого кряжистого старика, в предках которого явно были жертвы магических мутаций, отразилось понимание. Благодарный за спасение своих людей от голодной смерти, которой грозили Черные Пряди, захватившие залив, на берегу которого стояла деревушка, староста поведал, что вещи с такими знаками лично видел и даже держал в руках учитель его прадеда, причем сей достойный мудрец был еще жив, и староста пообещал лично устроить встречу достойного капитана с нелюдимым анахоретом, согласно данному некогда обету, живущему в болотах, окружающих южный край Таллейского моря, огромного пресноводного озера, чьи размеры были так велики, что от берега до берега рыбачьей лодке надо было плыть целых три дня. На поиски запропавшего в трясинах и топях мудреца ушла целая неделя, полная гнуса, кишащих под ногами змей и вызывающего головокружение аромата цветущего багульника. Впрочем, найденный отшельник не подкачал. Печально качая головой, он осмотрел дошедшую до него дружную троицу (староста, скромно опустив глаза, стоял в сторонке, а парни вообще последние три дня не уходили от очередного лагеря, считая что в блуждании по болотам можно найти лишь малярию, и не высказывая это вслух только из уважения к капитану). Оружие уберите! Плохого не сделаю. Знать хочу — зачем вы здесь? — сурово промолвил мелкий зеленокожий мудрец, ушастый и морщинистый, чей всепонимающий взгляд внушал безотчетное доверие, а старый поношенный халат безмолвно свидетельствовал о глубине его аскезы. -Ищем мы потерянное.- начала Клара, показывая свой «знак», — Реликвии древние и святые, что несут такой знак. -Вижу, нелегок был путь ваш, — кивнул ушастый, —, но возрадуйтесь, ибо вы почти пришли. Стар я стал, но видел будущее я… Ведомо мне, что великая сила стоит за вами, а значит на вас и великий долг Что ищете, на острове Буан в Городе Запретном лежит. Нелегок думаю для вас путь тот. Бояться будете. Ты будешь..Он будет.  — Морис застенчиво уставился на свои заляпанные грязью сапоги — Это Зла обитель. Войти вы должны туда без страха в сердце. Но безрассудны не будьте. Будет погибельно это. И рассказал учитель Йодайн, где находится тот Запретный Город, в котором некогда хранились помеченные священным знаком вещи. Услышав название острова, рыбацкий старшина только охнул. Уже почти двести лет ничья нога не ступала на тот запретный берег. Многие говорили о нем, но никто ничего достоверно не знал. Единственным непреложным фактом было то, что никто из уплывших туда, на спор, за деньги или чтобы утолить свое любопытство, не вернулся. Но одними дурными слухами черных остановить сложно. И еще через неделю, ветреным и солнечным уторм три здоровенных плота, соединенных в некое подобие корабля, или, скорее тримарана, отчалило от берега, влекомое здоровенными, шитыми всей деревней парусами, и целой флотилией мелких парусных лодочек, привязанных длинными веревками к плотам и тянущими их за собой Помня предостережения болотного дедка, Кай велел плыть в полевой форме, полной зачарованных защитных вставок (хотя до костюма полной защиты ей и далеко) и высаживаться, не снимая боевых амулетов. Одетые как в бой парни только посмеивались над одичавшими в своей глуши суеверными рыбаками, втаскивая грузовики на вполне крепкую каменную пристань и матеря шустрых местных, рванувших прочь еще прежде, чем плоты пристали к берегу, Бойцы уже доставали амулеты и снаряжение для искательства, когда вода вскипела и из нее начал подниматься жуткий монстр, подобный порождению согрешивших кракена и дракона, покрытый одновременно и слизью, и чешуей, с множеством покрывающих голову щупалец, мерзко извивающихся и пялящихся мелкими, с кулак, глазками на конце каждого. Тентакли и щупальца на теле были безглазыми, но покрытыми лиловыми присосками, странно вылезающими из чешуи, и с кривыми лезвиями костяных крюков на концах. Рудиментарные крылья свирепо топорщились. Кривые конечности с короткими раздутыми, словно связки сосисок пальцами, взбивали воду, а три длинных драконьих хвоста молотили по воде, одним ударом превращая крепкий плот в груду мечущихся на волнах щепок. Кошмарный, непереносимый для человеческого уха потусторонний вой, перемежающийся клекотом и хрипами, сотрясал море и землю. Невзирая на нанесенный магами предупредительный удар, чудовище рванулось на берег. О! Это была великая битва! Заклятия сковывания, заклятия разрушения, заклятия сожжения, заклятия рассечения, заклятия изгнания… Мир содрогался от рыка бушевавшего монстра, чья голова была выше башни, некогда бывшей маяком, и свиста боевых проклятий, способных взрывать скалы! Кай ежедневно заставлял парней тренироваться на полную катушку, и теперь видел, что его мучения были не зря. Черная магия плясала от воды до небес, расцвечивая са-ориотское небо огнями, подобно северному сиянию. Монстр содрогался от наносимых ему ран, тогда как его чудовищных сил было недостаточно, чтобы проломить создаваемое дюжиной боевых магов щитовое проклятие. Выползшие из развалин уродцы с рыбьими мордами и чешуей попытались ударить в спину отряду, сжимая в своих то ли руках, то ли лапах здоровенные мясницкие тесаки, но были сожжены ударом злой черной магии дотла, до крошащихся головешек, и бой с чудовищем продолжался. Кальмародракон пал, продержавшись против дюжины боевых экспертов девятого уровня почти пять часов, и туша его перекрыла собой почти всю отмель. Это была победа! Это была ИХ победа! Мисс Фиберти, хотя, нет, конечно, Клара, все пять часов демонстрировала потрясающее самообладание, безмолвно стоя за спинами магов, и снимая все на фотоаппарат Мориса (сам белый, к счастью для себя, потерял сознание уже к концу первого часа боя). Кай знал толк в редкостях и умел ценить героизм в других, и прекрасно понимал, как редко у женщин встречается подобная выдержка и самообладание. Идеальная жена для будущего боевого генерала! А после того как все кончилось, переломы, раны и ушибы перевязали, Морис наложил исцеляющие заклятья, и обед был благополучно приготовлен и съеден, храбрая мисс, чье любопытство и страсть к новым знаниям не могли поколебать никакие монстры, потащила белого исследовать павшего монстра. После тщательного изучения, они пришли к единодушному мнению, что нежитью эта тварь не являлась (хотя это Кай мог бы им сказать и сам). -Вероятнее всего, — заключил мистер Берарди, поправляя сложный полиокуляр последней модели, удачно купленный в Тануре, и позволявший, благодаря сложно заклятым фильтрационным линзам, видеть магам исключительно тонкие энергетические потоки, — вероятнее всего, это результат каких-то опытов с использованием, не побоюсь этого слова, белой магии. Видимо, здесь некогда был центр по выведению новых видов боевых монстров, вероятно, для использования в планируемых военных действиях против других стран, но что-то, да, что-то пошло не так… Рыбомордых же уродцев, погибших в ходе боя, белый, за долгие годы работы куратором боевых магов повидавший всякое, определил как неразумных мутантов, жертв вторичной магической мутации, поскольку исследуя останки, не нашел достаточно признаков, чтобы считать их людьми. О разумности же речь и вовсе не шла, ибо ввязываться в бой черных магов с тридцатиметровым монстром могут лишь полностью лишенные разума создания. Были ли они или их предки исходно людьми, осталось загадкой, также как и то, из кого был сотворен столь чудовищный монстр. Впрочем, мясо у кальмародракона оказалось вполне съедобным, слегка напоминающее змеиное, но с легким привкусом копчености и приятной упругостью. Кай блаженно прижмурил глаза, окончательно определишись с выбором, подвинул к себе все три миски с шашлыком, замаринованным по-старокраухардски, с можжевельником и колбасной травкой, великодушно оставив сделанный по тринадцати остальным рецептам шашлык своей команде. Что ж, еще пара дней, и город они зачистят полностью от всего, и ценного, и вредного, и можно ехать домой. Осталось только найти самую короткую дорогу к побережью, и понять, как же они смогут утащить этот шорохов диск, для вытаскивания которого из подвалов пришлось разнести в щебенку весь кальмаро-драконий храм. Теперь здоровенный металлический диск, размером, пожалуй, мало уступающий грузовику, лежал на дне сплавленного котлована, сияя как свежеотчеканенная медная монетка и дразнясь миганием вспыхивающих на его боках непонятных огоньков явно не магической природы. Задача казалась нерешаемой, но Кай был уверен, что решение есть. Время у них пока еще было, да и упорства черным, слава предкам, не занимать. В конце концов, когда это черные отказывались от честно завоеванной добычи? *** Клара уверенно зашла в кафе «Труба и свисток», где все начиналось… О боже, да. Почти год назад… В семь утра это было единственным известным ей местом, где можно нормально позавтракать. Окинув взглядом, как и прежде, людный, несмотря на ранний час, зал, в котором за прошедшие месяцы ровным счетом ничего не изменилось, Клара стала оглядываться в поисках свободного местечка. За практически единственным спиной к ней сидел какой-то странный парень. То ли археолог, то ли наемник, то ли просто журналист, в рубашке из са-ориотского «сияющего» шелка, свободном кожаном жилете, так популярном у алхимиков, механикусов и прочего технического люда, и с заколотыми по богемной моде в каштадарский хвост волосами. Кроме того, по некоторой раздерганности движений и общей встрепанности вида создавалось впечатление, что парень всю ночь что-то отмечал, или же, наоборот, работал без сна и отдыха. Общение с черными в таком состоянии чревато разными неожиданностями и народ явственно сторонился странного юноши, а тот, не обращая на косые взгляды внимания, прихлебывал кофе и что-то увлеченно записывал в лежащем на столе планшете, с таким видом, будто пишет по-меньшей мере новый «Некродемониум», эпохальные труд, фундамент и базис новой науки или, на худой конец, «горячую» статью в выходящий через пару часов газетный номер. Бояться странных людей Клара никогда не умела, поэтому направилась именно туда. — Простите, у вас не занято? — Клара? Молодой человек с удивлением поднял голову — Томас? — неверяще оглядела Клара блудного некроманта. Тот с похожим выражением изучал старую знакомую, непривычно похорошевшую, в модной длинной юбке с кожаными вставками, тонком бежевом свитере вместо прежних серых и бесформенных, и замшевой жилетке, похожий на его собственную, облегающий неожиданно ладную фигурку. Сумочки, смахивающие на висящий чемодан, сменил кожаный рюкзачок с кучей кармашков, старомодный и неудобный узел на затылке- длинная коса, заплетенная по са-ориотски. На плече сидел, презрительно озирая все вокруг здоровенный иссиня-черный ворон. Единственным напоминанием о прошлом оставался толстый черный блокнот, крепко прижатый к груди, как всегда, когда Клара нервничала. — А тебе идет. — одобрил Тангор, вставая и подвигая Кларе стул. Еще два кофейника, сливки и пирожков.- Томас помахал пробегавший официанту, на лице, которого явно читалось борьба профессионального долга с желанием, или точнее нежеланием, подходить. Вылезающая из-под стола лохматая собачка, размером с некрупного пони, принюхалась с пирожкам и, проводив внимательным взглядом из-под густой челки поспешно отступающего на кухню официанта, плюхнулась у клариных ног, подсовывая башку для почесывания. Ворон, недовольно каркнув, перелетел на плечо Томаса, и попытался клюнуть за блестящую пряжку. — Да и ты изменился.- не осталась в долгу Клара, примериваясь к самому симпатичному пирожку.. — Хорошая была поездка В Са-Орио? — Ну извини… — развел руками Томас, покаянно улыбаясь, и опустив глаза с видом сущего ангела. — Совсем вылетело из головы, что договорились встретиться. А потом все та-а-ак закружилась… Хочешь, я тебе вкратце расскажу? Клара кивнула и устроилась поудобнее. *** Это только в книжках работа детектива романтична и увлекательна. В жизни — это гудящие ноги, отваливающаяся спина и категорически не согласный с таким режимом дня желудок. А сегодня еще и головная боль, тихо постукивая вежливо здоровалась, сообщая, что решила скоротать эту ночку в бедной голове Дитера, и без того похожей на набитый перекатывающийся медными шариками хрустальный сосуд. А ведь еще надо писать отчет. Дитер отвращением бросил окурок в уже переполненную пепельницу, и попытался сосредоточиться, вспоминая и раскладывая все увиденное сегодня. К сожалению, полезного было мало. ОБЪЕКТ, сойдя с поезда, почти сразу встретилась со СТРАННЫМ ПАРНЕМ, вызывающий в памяти почему-то образ фотографической карточки. На доске «РАЗЫСКИВАЮТСЯ», что ли, давно висит? Надо будет завтра сходить, присмотреться к тому стенду. Восемь часов — ВОСЕМЬ! — они сидели в этой забегаловке и все это время ГОВОРИЛИ. В начале говорил парень, потом ОБЪЕКТ, потом оба, перебивая друг друга, и споря. Когда Дитер уже решил, что ОБЪЕКТ, наконец, обиделась, и теперь уйдет куда-нибудь, где не будет этого одуряющего шума, парень внезапно что-то заговорил, прижимая руку к сердцу, и перехватив изящную кисть ОБЪЕКТА, внезапно поцеловал ее, с таким слащавым выражением на лице, как у полураздетых мужиков на обложках тех книженций, что вечно таскает Шейла. В этой макулатуре любили описывать неземную любовь какой-нибудь дуры и очень одинокого черного мага, с тонкой и чувствительной натурой, манерами аристократа, и, даже, что уж ни в какие ворота, с чувством юмора. Дитеру, слушая, как Шейла восторженно зачитывает про ЭТО вслух, всегда хотелось блевать. Сам-то Дитер повидал и черных, и белых колдунов предостаточно, и всегда считал что такой бред мог возникнуть только в воображении очень одиноких и очень безмозглых авториц, в жизни не встречавших ни тех, ни других чародеев. Однако сегодняшний тип, похоже, вылез как раз из Шейлиных романов. Пока ОБЪЕКТ убежала прихорашиваться в дамскую комнату, этот псих развил такую бурную деятельность, как будто от этого зависела его жизнь. Одного официанта он отправил за цветами, второго — заказывать такси, третьего — за здоровенной корзинкой с пирожными, вручил вернувшейся ОБЪЕКТУ.. нет, не букет, целый ВЕНИК из дорогущих роз, алых, белых и золотистых, забрал корзинку, расплатился (не торгуясь!), подхватил ОБЪЕКТ под руку и понеслось… Музей древностей, музей истории Ингерники, выставка са-ориотского хлама в Новой Галерее, только вчера открытая, ресторан, затем другой (в первом парня не пустили из-за его собаки), Ла-Плаза, где парочка, то есть, тьфу, ТИП с ОБЪЕКТОМ, перемерили, другого слова нет, все мотоциклы, катаясь кругами и выделывая всякие финты по площади и набережной, пока не выбрали самый огромный. Причем старший администратор лично снял с него табличку «ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ОБРАЗЕЦ! ПОСЛЕДНЯЯ КОЛЛЕКЦИЯ! РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ! НЕ ПРОДАЕТСЯ!» и вручил парню ключи. И в довершение всего был Оперный Театр, плавно перешедший в очередной, на этот раз последний ресторан. И все это время они ГОВОРИЛИ. ОБА. НЕ ПЕРЕСТАВАЯ. Причем, как назло, все время держась там, где не было ничего слышно бедному детективу. Или этот шорохов тип специально что-то наворожил? Дитер слышал про подобные чары, хотя чтобы поддерживать их ТАК долго, надо было быть не меньше, чем резидентом армейской разведки. Только один раз, в гардеробе этого шорохова театра, Дитеру удалось подобраться достаточно близко, что бы расслышать хоть что-то. Из этого жалкого подслушанного обрывка надо было дать заключение о направлении дальнейших действий ОБЪЕКТА. Хорошо еще тут повезло. Дитер закурил новую сигарету, пытаясь дословно воспроизвести услышанное… »- Слушай, а давай рванем в Суэссон уже в воскресенье? — с горящими глазами вещал проникновенным голосом ТИП, подавая ОБЪЕКТУ шаль. — Тебе там понравится, точно. Там такой вид из окон! Представляешь, пять километров и ни одной живой души, кроме нас! И дом — просто картинка. Особенно теперь, когда Йохан занялся его дизайном. Вылитая иллюстрация из «Краухардских сказок». Ручаюсь, что ты такое еще не видела. И там же все оформим. Там удобнее, очередей нет и все рядом. Представляешь, все конторы округа в одном здании, даже церковь к нему пристроили, чтобы далеко не ходить. Ну что, договорились? Я только забегу завтра к Ларкесу, узнаю, чего он там хотел, и можно ехать. Да ладно тебе, не смотри так. Ну что он может со мной сделать? Не сожжет ведь. Завтра и поедем. Честно. Я же тебе обещал.» ..................... Любовь к алхимии — это способ жизни. Томасу казалось, что ни с одним человеком, женского ли пола, или мужского, не может быть так интересно, как Непознанным, Незнаемым и Несозданным. Еще в детстве, если маленькому Тому попадалось в ручки новое, незнакомое устройство, он не успокаивался, пока не разбирался в нем (или не разбирался с ним) до конца. Если, конечно же, бессердечные взрослые не отбирали его раньше. В такие моменты он становился слеп и глух ко всемц окружающему миру, а из членораздельных фраз мог воспроизвести только: «Отвали!», «Не сейчас!» и «Поесть? Конечно буду!» Сейчас, осматривая и ощупывая привезенную из империи здоровенную алхимическую штуковину, лишенную даже малейших следов магии, даже неизбежно остающихся в металле следов металлургических проклятий, Тангор чувствовал, что оторвать его от этой загадки не сможет вся НЗАМИПС во главе с министром Михельсоном. Явившийся, как всегда, на сильный эмоциональный всплеск, Шорох, почти неощутимо проник в сознание, с наработанной долгими годами ловкостью пристраиваясь к восприятию увиденного, и вдруг, перестав скрываться застыл, выдав окрашенный каким-то странным, печально-болезненным чувством, образ летящей в небе серебристой точки, сияющей как утренняя звезда. Томас заинтересованно потянулся сознанием, уговаривая своевольного монстра показать ее поближе. Внезапно мир вокруг замерцал, померк и растаял, как при смене места действия в дешевых кинофильмах. Вместо белого потолка над головой развернулось сияющее утреннее небо, бледной и высокое, с расцветающим золотистым заревом на востоке, воздух стал свежим и знобким, а серые плитки пола сменились покрытой темной каменистой массой дорожкой. Теперь Томаса окружала компания молодых людей, четырех парней и двух девушек, одетых в темно-серые комбинезоны и черные куртки с огромной эмблемой серебристой парящей птицы на спине. Они болтали и смеялись, что-от оживленно обсуждая. Томас отчетливо слышал все звуки, все слова казались понятными, но тут же ускользавшими из памяти, не давая усвоить смысл сказанного. Неожиданно он осознал, что одет точно также, болтающаяся на груди штука — это длинная женская коса, идущая откуда-то с его затылка, а непривычные ощущения в верхней половине туловища вызваны наличием там двух, хорошо заметных даже под курткой, симпатичных округлостей. Мгновенно накатила рефлекторная волна ужаса, но, как это бывает во сне, тут же пришло осознание своей совершенной беспомощности, запертости в чужом теле, позволявшей лишь наблюдать происходящее, подмечая острым умом алхимика все детали происходящего, и, по многолетней привычек, тут же анализируя. Они шли к расположенной среди непривычно выглядящих зданий площадке, размером, пожалуй, с университетский стадион. Она была покрыта неизвестным темно-серым материалом, и разрисована разноцветными светящимися линиями. Разбросанные по ней огромные диски разных размеров выглядели похожими на тот, что нашли в империи Клара и команда Экланна, но все-же довольно сильно различались между собой, как размерами (самый маленький едва ли был больше автомобиля), так и дизайном, окраской, фактурой поверхности. На некоторых были нарисованы такие же птицы, на других — поднявшиеся на дыбы львы, на третьих — олени. Томасу больше всего приглянулся стоящий недалеко от входа мощный диск, раза в полтора крупнее остальных, с бархатистой, благородно-черной поверхностью, украшенный единственным неброским рисунком трехлучевой звезды, по цвету — инкрустированной из платины. Однако компания свернула в другую сторону, к довольно крупному, но немного потертому на фоне остальных, диску, тому самому, что буквально пять минут назад стоял перед молодым алхимиком на выставке археологических находок. Один из парней коснулся металлического бока рядом со знаком, таким же, как те, что украшали почти все служебные помещения ЛаЛаЛа, и Кларин медальон, и казавшуюся монолитной поверхность диска расколола тонкая щель, очертив вытянутый овал, плавно отъехавший в сторону. Пока все рассаживались вокруг стоящего в центре стола и зачем-то пристегивались ремнями к прикрепленным к полу креслам, Томас пытался понять, зачем делать такое странное помещение. Магическая переговорная, блокирующия магию, чтобы договаривающиеся не поубивали друг друга? Но пришедшие не выглядели противниками, скорее уж старыми приятелями. Зал для совещаний? Но зачем он стоит отдельно? Да и зачем столько залов рядом, не проще ли выстроить единое здание? И при любом варианте оставалось совершенно непонятным, зачем же все пристегивались. Когда закрылась похожая на лепесток дверь, Тангор не заметил, увлеченный рассматриванием удивительных светильников, похожих на переплетающиеся светящиеся нити. Старший из парней постучал, привлекая внимание, и хозяйка тела перестала изучать потолок и села ровнее, уставившись на стол.На засветившейся столешнице стали появляться сменяющие друг друга рисунки, фотографии, схемы и чертежи. Слов Томас по-прежнему не улавливал, но особой необходимости в этом и не было. Язык алхимии — самый универсальный из всех языков. Многие значки были непонятны, другие выглядели странно, но общий смысл читался легко. Основные моменты принципиально важных для любой человеческой цивилизации устройств всегда имеют ряд общих черт, при любом технологическом решении. Через некоторое время остались беседовать только двое, видимо, главных. Остальные же, дожидаясь пока их спор закончится, тихонько перебрасывались фразами и скучали. Парень рядом рассматривал сломанную деталь, легкими касаниями поворачивая и увеличивая отдельные части изображения. Томас почувствовал, как встает и идет к стене. Одно прикосновение к тому, что казалось декоративной панелью — и та бесшумно втягивается в «рамку», открывая окно, за которым клубится что-то грязно-белое, бугристое и шевелящееся. Стоп. А где же площадка? В разрывах похожей на свалку неочищенной ваты массы замелькало что-то серо-зеленое, местами — лоскутно-пестрое, пронизанное то ли жилками, то ли нитками. Внезапно Томас осознал, что видит карту. Нет. Землю. С очень, очень большой высоты. Шквал нахлынувших эмоций был так силен, что почти сломал хрустальную стену, не позволяющую повелевать своим телом. Томас даже почти послышал потрескивание от разбегающихся по хрусталю трещин… и все погасло. Белый потолок, серая каменная плитка под ногами. Он стоял в Новой Галерее, у  древнего диска, а рядом беспокойно смотрела мисс Фиберти Видимо, у него было очень странное выражение лица, поэтому, убедившись, что все в порядке, деликатная Клара отошла в сторонку и стала делать в своем неизменном блокноте набросок ритуального кладбищенского гонга, привезенного недавно с каштадарской границы. Томас прислонился к стене, потирая гудящий лоб. Шорох, безусловно, древнее зло и мелкая пакость, но как источник информации бывает незаменим. Хотя мозги у него явно гуманитарные. Где-то на заднем плане сознания отчетливо послышалось презрительное фырканье. Старательно игнорируя свою личную галлюцинацию, главный инженер «Нового Биокина», самого новаторского проекта в Ингернике, достал верную записную книжку и стал быстро, пока память еще свежа, набрасывать эскизы увиденных устройств. Если удастся их восстановить, это будет новое слово в отрасли! Главное, не проговориться Кларе, что ее бравые армейские эксперты почти два месяца тащили из империи в Редстон служебный автобус древних сантехников. **** -Томас, куда ты поедешь? Клара покосилась за окошко. Царящая за ним ночь озарялась лишь тусклым светом газовых фонарей, да бледным сиянием зачарованных светильников, едва видимых за рушащимися на город с небес иссиня черными потоками мглы, по тридиции именующейся в Редстоне «осадками» (После нескольких неловких ситуаций даже редстоновские маги-погодники предпочитали не уточнять в каком же виде на этот раз- ливня, снега, мороси, града, или вообще смеси всего вышеперечисленного — будет завтра перемещаться с небес вода) Черный посмотрел туда же, с выражением глубочайшего отвращения на лице. Называется, решил проводить девушку до квартиры и зашел на минутку, только чаю попить. -Ой, да оставайся лучше. — правильно истолковала его взгляд Клара.- Простуда еще никого не украшала. А твоя комната так и пустует. Томас, для приличия помучившись пару минут угрызениями совести, опять устроился в любимом кресле, еще четыре года назад выбранном за удивительную уютность, и, проводив упорхнувшую ставить чайник писательницу чуть рассеянным взглядом, достал записную книжку. Ворох новой информации потихоньку укладывался в голове на должные места, отточенный разум начал порождать идеи и планы, и, чтобы черная натура не начала выкидывать их к шороху из памяти, требовалось срочно записать хотя бы основные моменты. Зачарованная от любых посягательств книжка услужливо открылась на заложенных вчера страницах, густо исписанных мелким чертежным почерком. «Сто способов добиться от человека желаемого» — гласил обведенный алыми чернилами заголовок. Томас нашел пункты 56-69, обвел из фигурной скобочкой и приписал сбоку — «работают», напротив пункта 42 — карандашом — «попробовать на ком-нибудь еще раз», решительно открыл новый чистый разворот и безупречным почерком вывел новый заголовок: «Этапы тестирования Кая Экланна для оценки степени его соответствия статусу жениха Клары Фиберти» «п.1 — уточнить у компетентного специалиста все необходимые этапы ухаживания и их особенности. В подробностях.» Вернувшаяся Клара вложила из корзинки оставшиеся пирожки и стала разливать чай, любуясь на стоящие в центре стола розы. Томас подавил зевок, закрыл записную книжку и развалившись в кресле с видом дворового кота, отвоевавшего себе самый теплый кусочек крыши, тихонько пробормотал: -Ладно, утром разберемся, кто там к тебе сватается…