Не пропадай. Эффи

— Не пропадай, — Хеймитч быстро поцеловал Эффи в напудренную пахнущую абрикосом щеку, а потом, не удержавшись, на мгновение поймал губами её губы, тёплые и мягкие. А потом они с Китнисс уехали. Возможно, навсегда. В горле незаметно образовался ком, непривычно мешающий дышать. С ней было такое несколько раз, последний — на площади Дистрикта-12 прошлым летом, когда пришлось снова произносить имя Эвердин. Уходящие вдаль Хеймитч и Китнисс начали расплываться; она чувствовала, как вот-вот по холодным щекам польются слезы. Морозный воздух небольшими порциями наполнял легкие, обжигая горло. Ей нужно было успокоится. Только не плакать. "Подбородки выше, улыбки шире!" — она следовала своим же указаниям, некогда заботливо и ободряюще произнесенным для девушки из Дистрикта-12. Нужно было продолжать идти. Развернуться и пойти в противоположном направлении, как можно быстрее взяться за работу в центре города. Она еще чувствовала на своих губах сухой поцелуй Эбернети, в голове звучал его хриплый голос, но ей просто нужно было сделать первый шаг. Начать движение, чтобы уйти как можно дальше. Редкий снег под каблуками хрустел, и это было очень непривычно — последний раз она видела снег во время тура победителя в шахтерском Дистрикте. Из-за боев в Капитолии разрушилась станция искусственной погоды, поэтому приходилось страдать от холода, пытаясь как можно изящнее укутаться в свои немногочисленные зимние наряды. Но ей нравилась такая погода, она напоминала ей о деревне победителей, где было пустынно и тихо, не было никаких лишних людей и бессмысленных действий. Она думала о том, как прямо сейчас Хеймитч садится на поезд, внимательно присматривая за Китнисс: ей, конечно, стало намного лучше за прошедший месяц лечения, однако за бедной девочкой все равно должен был кто-то присмотреть. В какой-то момент, у неё даже появилось желание поехать вместе с ней домой. Поехать вместе с Хеймитчем. Но вместо этого она гордо поднималась по ступеням Президентского дворца, в офис, где её ожидала работа. Где совсем недалеко, в больнице, всё ещё выздоравливал Пит. *** Ей давали, кажется, тысячи карточек примерно с одним содержанием: это было сделано ради общего блага; все мы начнем жить лучше, Капитолий изменится; участвуйте в выборах; больше не будет Голодных Игр. Для разных программ, конечно, разные тексты и разное содержание. Война закончилась, но люди пытались вернуться к тому, как жили, особенно те, кто был доволен своим существованием. Однако, все меняется. Эффи давно это признала и почти отпустила прошлое. Пестрых нарядов в ее шкафу стало намного меньше. Вторую квартиру пришлось отдать семье беженцев, чей дом на краю города был разрушен во время сражений. Она очень редко включала телевизор и теперь больше времени проводила, наблюдая за людьми на улице и, конечно, работая. Чтобы не замечать того, что происходило внутри. Чтобы не страдать из-за вынужденной смены обстановки. Чтобы не замечать убивающего одиночества идеальной квартиры. Эффи пыталась помогать людям. Ей казалось, что таким образом она может искупить свою вину перед теми детьми, кто погиб на Арене. Перед теми родителями из Дистрикта-12, которые оплакивали гробы, привезенные на поезде. Она помнила все лица, каждый труп, который врачи столицы умело собирали по частям в человека. И она не собиралась это забывать. Пит медленно поправлялся, а она продолжала заниматься восстановлением столицы, распределением жилья для пострадавших и инфраструктурой города. Не было понятно, откуда появились знания и навыки для такой работы, но все шаг за шагом налаживалось. Все, кроме нее. *** В свободные минуты она звонила Китнисс. Рассказывала о состоянии Пита, если та спрашивала об этом, но по большей части звонила, чтобы, едва заметно нервничая, спросить: «Как ты?» Эффи беспокоилась и переживала за своих бывших трибутов, пусть Китнисс и была теперь вне ее сферы влияния. Каждый раз, отпирая двери пустой квартиры, она понимала, как соскучилась по своей «семье». Наблюдая за бывшими коллегами и друзьями, чьи дети погибли во взрыве в самом центре города, она лишь всё больше хотела находиться рядом с теми, кого искренне любила. Однажды, она даже взяла билет в Дистрикт-12. Хотела уехать вместе с Питом, которого выписали. У нее оставалась лишь работа, ради которой можно было остаться в столице. Её ничего не держало, разве что чувство вины, накатывающие всякий раз, когда она смотрела на билет. — Приезжай, если захочешь. Мы будем тебе рады. Пит улыбнулся и запрыгнул в поезд. Эффи осталась на перроне. Потому что испугалась, что все испортит. Потому что не хотела чувствовать. Потому что просто хотела забыть о тех, кому удалось выжить. *** «Не пропадай». На секунду ей показалось, что голос доносится из телефонной трубки, которую она поднесла к уху. Левая рука замерла над экраном аппарата, не решаясь нажать на последнюю кнопку. Она собиралась позвонить ему. — Эффи, мы начинаем через 5 минут, ты готова? — голос Плутарха неожиданно раздался за спиной. Телефонная трубка быстро оказалась на своем обычном месте. Она стояла, улыбаясь, на сцене, периодически поглядывая на спину Плутарха, который говорил что-то о выборах и новом президенте. Конечно, навык эскорта не был забыт: было довольно просто улыбаться перед толпой и под объективами камер. Но она знала, чем все это закончится. Знала, что работа ее окончена и ей больше нечем себя занять в обновленной столице Панема. Теперь ничего ее не держало в этом городе. Обещание было выполнено. Она могла ехать домой. Туда, где была ее настоящая семья. *** Поезд пересек границу Дистрикта-12 на рассвете. Она привыкла вставать рано, обычно отводя большую часть утреннего времени на макияж и прическу. Но сейчас ей не нужно было ничего из этого. Лишь легкий слой пудры и тушь для ресниц. Волосы Эффи решила не трогать. В конце концов, ей не нужно привлекать внимание. Последний раз, она видела этот дистрикт в руинах. Пепельные останки людей разбирали, пытаясь очистить место для нового шахтерского города, который будет ничем не отличаться от современного Второго или Третьего Дистриктов. Двенадцатый действительно восстал из пепла. Газеты не врали. Рассветное солнце медленно поднималось над еловыми верхушками окружавшего город леса, освещая новые четырехэтажные постройки, которые раньше было здесь тяжело и представить. В воздухе можно было почувствовать запах весны: приятно пахла трава вокруг платформы, лес распространял прекрасный запах еловых иголок и распускающихся полевых цветов. — Вас подвезти? — неизвестный мужчина бросил взгляд на большой чемодан Эффи, который явно был тяжеловат для нее. — Если не трудно, спасибо. Эффи приятно порадовало, что деревня победителей почти не изменилась. Единственная новая деталь — красивые желтые цветы, высаженные вдоль дорожек и под окнами дома Мелларков. Они красиво сияли в лучах рассвета, наполняя пустую площадь деревни победителей приятным теплом. Она подошла к нужной двери и постучала. Потом еще, и еще раз. Точно так же было, когда приходилось будить Хеймитча на Жатву. — Как будто я запираюсь, — Эффи услышала его хриплое ворчание несмотря на закрытую дверь. — Я не понимаю Морзе, — уже громче произнес он и распахнул створку. Она мгновенно, на автомате, натянула улыбку. Ей казался иллюзорным сам факт того, что она сама выбрала этого человека. Сама решилась приехать сюда. Улыбка так же автоматически убралась, как и появилась, стоило лишь обратить внимание на его лицо. — Ты что, не взял с собой бритву? — с ужасом спросила она и попыталась заглянуть за спину Хеймитча, чуть приподнявшись на мысках очередных невероятных туфель. Он быстро сделал шаг вперед и закрыл дверь. Она с подозрением прищурила глаза, осматривая помещение. — Рад тебя видеть, — выдавил он, не отрывая взгляда от Эффи — Я так и думала, — она сложила тоненькие руки в салатовых перчатках в замок. — Ты со-вер-шен-но не приспособлен к... Он сделал ещё один шаг вперед и поцеловал её. Эффи мгновенно обвила руки вокруг его шеи. Ей хотелось высказать еще много замечаний этому человеку, рассказать все, что с ней произошло и узнать, как прошла его жизнь. Однако она просто ответила на поцелуй. Словно и не было тех нескольких месяцев. Словно они вновь стояли в самом центре Капитолия, провожая Китнисс. Его губы были такими же сухими, однако не было никакого запаха алкоголя. — Я так скучал, — прошептал он, касаясь её лба своим и с трудом осознавая реальность происходящего. — Эффи, я... — он выдохнул; ему столько надо было сказать. Она счастливо улыбнулась.