А Моль улыбался…
***
Тихий писк медицинской аппаратуры отражался от белых стен больничной палаты. Помещение было очень маленьким, в нем стояла всего одна кровать и множество приборов, в унисон исполнявших однообразную песню. На кушетке, застеленной белоснежной простыней, лежала девушка. Её черные волосы были небрежно раскиданы по подушке и слегка дрожали от врывавшегося через приоткрытое окно летнего ветерка. Грудь учащенно вздымалась, словно ей не хватало воздуха. На бледном лице тусклой усталостью горели два голубых глаза. Дрожавшие руки были прикованы к кровати тонкими кожаными ремешками. Девушка то и дело пыталась освободить свои ладони, но узы были слишком крепки. После каждой попытки из груди доносились тихие стоны, не в силах удержать тоску и боль. И страх… Голубые глаза равнодушно обвели взглядом комнату. Девушка лежит тут уже четвертый день, но с каждым днем её состояние ухудшается. Сначала врачи ей просто вкалывали снотворное, даже не пытаясь особо разобраться в проблеме. Но от каждой минуты, проведенной во сне, ей становилось только хуже. Безумные крики пугали пациентов, и из-за этого больную перевели в отдельную палату. Прописали увеличенные дозы снотворного и болеутоляющее, но все стало хуже. Гораздо хуже. Вчера, после очередного кошмара, Маринетт проснулась привязанной к своей койке. Тонкие ремни опутывали все её тело, мешая шелохнуться. Рядом сидела медсестра и с беспокойством глядела на пациентку. В её руке желтоватым светом блестел шприц с успокоительным. Глаза девушки расширились от страха. Это лекарство используют только в исключительных случаях. Оно предназначено для сумасшедших! Маринетт со стоном откинулась на подушку. Слезы потекли из голубых глаз, грудь содрогнулась от беззвучных рыданий. Она уже не слышала взволнованных криков медсестры, кратких указаний врача и негромких вздохов родителей, доносившихся из открытой двери. Её сочли сумасшедшей! Что может быть хуже? И вот только пару минут назад она очнулась от суточного сна. Все тело дрожало, пытаясь забыть очередной кошмар. Никто ещё не знает, что время лекарства истекло, но вскоре придет медсестра, чтобы это проверить. Кожа стала мокрой от капелек пота. Голубые глаза в панике заметались по комнате, в поисках чего-нибудь полезного. Ей нельзя оставаться здесь. Если не кошмары, так лекарства вскоре убьют её. Нужно выбираться, о страхах можно подумать и позже. За эти дни сны её изменились. Там уже не было Кота, желающего сорвать ненавистную маску. Не было толпы журналистов, с нетерпением ожидавших сенсационной новости. Не было пустоты, поглощавшей бедную запутавшуюся девушку… Теперь все было ещё хуже. Она видела пустую темную комнату, освещенную лишь одним большим голубым окном. Там кружили бабочки… Сотни белых бабочек… А на другом конце из тьмы выглядывали зеленые глаза. Блестел крутящийся жезл. Эхом разлетался ехидный смех…. Там в темной комнате стоял Нуар. А рядом возвышался человек с серебристой бабочкой на шее. Он щелкал пальцами, и черный Кот послушно шел навстречу девушке. Зеленые глаза блестели злобой, жезл внезапно превращался в острое копье. А Маринетт даже не могла шелохнуться. Сон был ей неподвластен. А Кот подходил ближе и с силой втыкал серебряное оружие в тревожно бьющееся сердце. И девушка падала. И слышала над собой лишь злобный смех… Нужно бежать! Маринетт в который раз оглядела комнату. От кошмаров не убежать, но что будет с ней, если она останется здесь? Врачи погубят её своим недоверием. Никто из них не верит в пророческие сны, в реальные кошмары. Они не верят в магию… Хотя, после того, что девушке пришлось испытать, она и сама бы с радостью забыла о существовании волшебства. Вот только ей это не дано. Нужно сражаться, или кошмар сломит тебя. И погубит… Её пальцы случайно коснулись одного из множества проводков, соединяющих приборы между собой. В усталой и раскалывающейся от боли голове мгновенно созрел план. Маринетт ногой достала до пульта управления койкой и поднесла его к лицу. Её растяжка была превосходна, поэтому этот маленький трюк не потребовал от Маринетт особых усилий. Разве что, вновь закружилась голова. Зубами девушка сорвала крепко прибитую крышку. Перед глазами загорелось множество светодиодов и микросхем. Но, чтобы ими воспользоваться, нужно знать пароль. Или проявить смекалку. Резким движением Маринетт вырвала из прибора тонкий провод и воткнула его в оголенный чип. Громкое противное пикание сирены резануло по ушам, сообщая о нарушении работы медицинского аппарата. У девушки в запасе была лишь пара минут. Пульт заискрился под действием электричества, и спустя мгновение из него пошел дымок. Койка пискнула, теряя управление, и ослабила ремни. Маринетт только этого и ждала. Она легким прыжком выскочила из оков, ударом ноги отправляя пищащий аппарат к двери. Тело отдалось невыносимой болью, и девушка до крови прикусила губу, стараясь не закричать. Раздался треск, и сирена стихла. Но было уже поздно. В коридоре послышались громкие шаги обслуживающего персонала. Маринетт в панике оглянулась. Позади было окно, но она не сможет просто так выбраться через него. Особенно сейчас, когда она едва стоит на ногах. Это может только Ледибаг. — Тикки, ты здесь? — из последних сил прокричала девушка. Хриплый голос на мгновение заглушил орущую толпу врачей за дверью. В другом конце комнаты послышался усталый писк. В два прыжка Маринетт преодолела мещающее оборудование и внимательно осмотрела темный угол. Там лежала маленькая бежевая сумочка. Её сумочка! Дрожащими руками девушка достала оттуда маленькую, нешевелящуюся квами. Красное тельце слабо поднималось, делая вздох, но глаза были закрыты. Возможно, Тикки пролежала в сумке около четырех дней без еды и воды. Маринетт осторожно поднесла квами к лицу и тихо прошептала: — Тикки, ты жива? В ответ донесся тихий стон. Квами слабо шелохнулась и приоткрыла глаза. — Маринетт… Ты пришла… Слезы радости выступили на глазах девушки. В этот момент она уже не думала о своих страхах, о толпе врачей, пытающихся ворваться в палату. Она думала о Тикки. Об этой милой малышке, которая всегда поддерживала её, не давала упасть духом. Пора отплатить ей тем же. — Не волнуйся, Тикки. Скоро все закончится! — Маринетт посадила уставшую квами на плечо и прыгнула на подоконник. Ноги качнулись, с трудом удерживая равновесие, и девушке пришлось схватиться за раму, чтобы не упасть. Бледное лицо покрылось испариной от усталости. Маринетт слишком долго была под действием снотворного, и тело не хотело вновь возвращаться к реальности. Тихий щелчок, и окно отворилось. Позади раздался грохот и скрип двери. Затем все сменилось гробовым молчанием. Лишь тихие охи нарушали зловещую тишину. Маринетт резко оглянулась. В дверях стояли доктора и медсестры, ладонями прикрывая разинутые рты. Кто-то, не сдержав эмоций, негромко вздыхал. Позади мелькнули её родители. Сотни испуганных взглядов были прикованы к девушке, сидящей у раскрытого окна. Она и вправду сумасшедшая! Она решила покончить с собой. Главный врач медленно протянул руку вперед и прошептал: — Не двигайся, милая. Мы не хотим тебе зла, — увидев, что девушка не двигается, он немного осмелел, — Молодец. А теперь слезь, пожалуйста, с окна и ляг обратно на кушетку. Тебе просто нужно поспать… — Нет! — Маринетт резко вскочила, её бледные руки затряслись от гнева и боли. Толпа в ужасе отпрянула, - Нет! Я не буду спать! Вам не удастся вновь поймать меня! Прощайте! Белый халатик слабо шелохнулся под порывами ветра, когда Маринетт смело шагнула навстречу воздушной пропасти. Под ногами гудели машины, сверху слышались крики птиц. Толпа издала болезненный вздох. Кто-то с криками «Маринетт!» рванулся к окну. Её родители со слезами на глазах смотрели вниз, на оживленную дорогу. Их дочери там не было. Только белый халатик тонкой лужицей блестел на мостовой… — Маринетт… А с соседней крыши на родителей грустно глядела Ледибаг. Она не хотела никого пугать, но сейчас лучше, чтобы её сочли мертвой. Девушка тихо вздохнула и уткнулась лицом в ладони. Из глаз полились тонкие ручейки соленых слез, но Ледибаг даже не пыталась остановить их. Ей хотелось прорыдаться. В серьгах слабо шелохнулась уставшая квами. Они обе были измотаны. Обе страдали от своей беспомощности. Но обе пытались бороться… Боль сменилась грустью, грусть — пустотой… Девушка уже не чувствовала ничего. Тело все так же тряслось, руки дрожали… Она все ещё боялась… Но теперь она уже не чувствовала тоски. Ей уже некого было терять. Осталось всего одно дорогое ей существо — Кот… Ледибаг грустно улыбнулась. Она всегда знала, что этот наглый черный напарник важен ей как друг. Но сны открыли ей другую сторону своей таинственной души. Она любит его. Вот только сейчас она должна сделать выбор. Девушка знала, что эти сны пророческие. Они станут реальностью, и только от неё зависит, как скоро. Маринетт боролась… Боролась до конца. Но время вышло. Нужно встретиться со своей судьбой. Голубые глаза печально взглянули на ясное небо. Дрожащие губы едва слышно прошептали: — Прости, но мой долг — защищать Париж. Нам не суждено всегда быть напарниками. Это глупо, но скоро мы станем врагами… Что же мне делать? Громкий взрыв сотряс здание, на котором сидела измученная девушка, и с хриплым криком Ледибаг упала во тьму…***
Адриан в последний раз окинул комнату тусклым взглядом. Вроде бы все взял! Можно идти. Сердце бешено билось, но парень старался не обращать на него внимания. Он должен сделать это! Сейчас или никогда! Дверь беззвучно отворилась, выпуская юношу. Адриан нацепил на плечи черный рюкзак и неслышно выскользнул из комнаты. Руки дрожали, закрывая серую дверь, за которой осталась вся его прежняя жизнь. Там осталось его детство, пускай и не самое радостное. Осталась его юность, со всеми своими бедами и невзгодами. Осталось и серебряное кольцо, рядом с ничего неподозревающим котиком. Адриан тяжело вздохнул. Ему непросто дался этот выбор, но так было нужно. Ступени тихо заскрипели, словно прощаясь со своим хозяином. Парень скользнул вниз и выбежал из дома. Яркое солнце резануло по глазам, заставляя жмуриться. Парень быстрыми перебежками преодолел двор и выскочил за ворота. Сердце нервно отстукивало быстрый ритм, сомневаясь в правильности своего решения. Адриан резко мотнул головой, боль тут же пронзила его мозг, заставляя забыть о своей глупости. На несколько бессонных ночей он уже привык к этому. Зеленые глаза на бледном, словно простыня, лице в последний раз взглянули на его дом. Его бывший дом. Сердце защемило от тоски и боли, поэтому парень поспешил скрыться в темном переулке. На глаза невольно выступили непрошеные слезы. Руки, крепко сжимавшие лямки рюкзака, задрожали от усталости. Адриан был невероятно измотан. Кошмары выжали его, как переспелый лимон, и отшвырнули кислую мякоть на холодный асфальт. Пустота пожирала чуткую душу, заставляя кривиться от боли. Рубашка, ещё пару минут назад чистая и выглаженная, покрылась потными разводами. Парень сам не заметил, как перешел на бег. Он хотел как можно скорее уйти отсюда. Сбежать от своих кошмаров. Тяжелый вздох эхом разнесся по темному переулку. Парень вспомнил свои ночные кошмары, и в который раз внутренне содрогнулся. За эти дни сны его изменились. Там уже не было скользкой крыши и яркой Луны. Не было флиртующей Ледибаг, с ненавистью сталкивающей его в пропасть. Не было пустоты, поглощавшей израненного запутавшегося подростка… Теперь все было ещё хуже. Он видел пустую темную комнату, освещенную лишь одним большим голубым окном. Там кружили бабочки… Сотни белых бабочек… А на другом конце из тьмы выглядывали голубые глаза. Блестело красное йо-йо, со свистом рассекая воздух. Эхом разлетался хитрый смех…. Там в темной комнате стояла Ледибаг. А рядом возвышался человек с серебристой бабочкой на шее. Он щелкал пальцами, и девушка в красном костюме послушно шла навстречу Коту. Голубые глаза блестели злобой, йо-йо начинало выпускать электрические разряды. А Адриан даже не мог шелохнуться. Сон был ему неподвластен. А Ледибаг подходила ближе и с силой запускала красную молнию в тревожно бьющееся сердце. И парень падал. И слышал над собой лишь злобный смех… Адриан обессилено уперся рукой в холодную стену. Эти воспоминания слишком сильно повлияли на него. Ноги отказывались идти, зеленые глаза с грустью обернулись в ту сторону, где остался его дом. И Плагг… Парень покачнулся и с тяжелым вздохом упал на землю, не в силах больше стоять. Ему пришлось отказаться от своих сил. От верного, пусть и наглого квами. От всего, что было ему дорого. Ради неё… Ради Ледибаг. Парень знал, что эти сны пророческие. Они станут реальностью, и только от него зависит, как скоро. Он пытался бороться, но, увы, кошмары сломили его слишком быстро. Адриан боялся, что ему придется сразиться со своей Леди. С той, кто все это время сражалась с ним плечом к плечу. С той, кто не раз поддерживал его. С той, кто, хитро усмехнувшись, убегала навстречу Луне, оставив Кота наедине со своими чувствами. Вымученная улыбка слегка тронула его губы. Он не хотел сражаться. Не хотел причинять ей боль. Поэтому он бежал. Не знал, куда, главное — подальше отсюда. Частая дрожь била его тело, мешая встать. Адриан поднял к небу умоляющие зеленые глаза и из последних сил прошептал: — Я уйду, чтобы ты была счастлива. Я не хочу быть твоим врагом. Прости, но это глупо… Я знаю, что должен сделать… Но тут громкий взрыв сотряс здание, к которому спиной привалился измученный юноша, и Адриан со слабым криком полетел во тьму…А Моль улыбался…