Оставь мне рассвет

- Красивый букет, - с толикой иронии в голосе подмечает неожиданный гость, поднимаясь на ноги. – Твой поклонник знает толк в том, как угодить девушке. Белые розы – немного банально, конечно, но универсально. - Это нечестно, - шепчешь ты, глотая слезы. - Что именно? Я прервал твое свидание? Может быть, поклонник поднимается следом? Мне его подождать или пойти навстречу? – Бароне через ступеньку спускается к тебе, ведь ты так и не смогла преодолеть последний пролет. Судя по взбешенным чертам его лица, если бы не железное самообладание, он бы тебя ударил. Ваш непрерывный зрительный контакт длится больше минуты. Ты успеваешь рассмотреть презрительную улыбку, сведенные скулы, черные глаза, услышать тяжелое дыхание. Закусываешь губу, сдерживая слезы, получается плохо, так как соленые горошины скатываются по щекам. - Когда ты перестала отвечать на звонки, я думал, что что-то случилось, спасибо Катерине, сказала, что ты жива – здорова, - почти шипит молодой мужчина. Тебе нечего ответить. Ты признаешь свою эгоистичность. Лишь крепче прижимаешь к сердцу цветы. Белые невинные розы. - Хватит держаться за эти чертовые цветы, - вспыхивает Бароне, вырывая у тебя с рук букет. Розы, словно в замедленной съемке летят три с половиной этажа, чтобы приземлиться на ледяной пол, одна на другую, поверх падает алая лента. Ты лишь успеваешь приоткрыть рот от беспомощность и изумления. - Уходи, просто уйди, - толкаешь молодого мужчину в грудь обеими руками, и тебе даже удается немного подвинуть его со своего пути. Поднимаешься на три ступеньки вверх, но он хватает тебя за руку, заставляя обернуться. Вырываешься. - Не смей поворачиваться ко мне спиной, - в приказном тоне, шипит Бароне. - Не смей мне приказывать, - вторишь его тону, поднимая указательный палец. – Ты мне никто, как и я тебе. Мы просто придумали непонятно что. Ты придумал, а я поддержала. Пора прекращать. Возвращайся к своей Анне и давай не будем мешать жить друг другу. - Вот оно что, - презрительно фыркает Пьеро, - я мешаю тебе жить, - он поднимается следом за тобой, пока спиной ты не утыкаешься в дверь своей квартиры. Сжимаешь в ледяных пальцах недавно вытянутые ключи, поворачиваешься и с третьего раза попадаешь в замочную скважину. Затылком ощущаешь его злой взгляд. - Уходи, Пьеро, - просишь в который раз, немного отворяешь дверь и упираешься лбом в косяк, - ты на взводе, ни к чему хорошему это не приведет. - Ну уж нет, - он хватает тебя за предплечья и толкает внутрь квартиры, дверь захлопывается и вы оказываетесь в темной прихожей, осветляемой редкими полосками света из вечернего города. Тебе кажется, будто в темноте его глаза горят…Странная игра зрения. Он дышит надорвано, до физической боли сжимает твои руки. Ты бы закричала, но связки не слушаются. Страшно. Ты боишься. Боишься его. Эта мысль возникает в голове так неожиданно и молниеносно, что ты едва ли удерживаешься, чтобы не озвучить ее. - Прошу…, мне больно, - шепчешь сквозь слезы, и твой шепот больно режет его, мужчина сразу убирает руки. Растираешь места, где были оставлены его отметины, а Бароне зарывается пальцами в волосы. - Я просто до безумия ревнив, - кусая губы, отпускает признания в пустоту. Он выпускает пар, несколько раз прикладываясь костяшками к бетонной перегородке между прихожей и кухней, а ты сползаешь по стене на пол. Даешь волю слезам. В этот момент ты ненавидишь всех, но прежде всего себя и его. Наконец, он опускается на колени напротив тебя, обнимает, а ты, словно маленький ребенок, подаешься вперед, как будто не этот человек только недавно причинял тебе боль, как будто не этот мужчина бросался колючими словами. Рыдаешь. Так больно, честно говоря. Тебя душит чувство вины и в то же время безвыходности из сложившейся ситуации. - Знаешь ли ты, мое неблагодарное сердце, что любовь с первого взгляда – высшая награда? – спрашивает он, качаясь вместе с тобой обездвиженной взад-вперед. – Это столь волшебное чувство, что многие готовы жизнь отдать за него, лишь бы испытать. Знаешь ли ты об этом, мое неблагодарное сердце? Не находишь, что ответить, только всхлипываешь, пряча слезы на его груди. Вот так обнявшись, вы сидите час, а может два. От обездвиженности у тебя затекают ноги, а от непрекращающихся рыданий жжет глаза. - Хочешь, я спою? – целуя тебя в макушку, спрашивает Пьеро. - Хочешь, чтобы я затопила соседей снизу? – сквозь слезы у тебя получается шутить, значит, скоро должно стать легче. Теперь смеетесь вместе. Наконец, ты отстраняешься от Пьеро на дальность вытянутой руки и в полумраке рассматриваешь его обеспокоенное лицо. Улыбка однозначно сделала его черты мягче, притягательными. - А я ведь любила, Пьеро, - глухо отзываешься, отстраняясь от него полностью и упираясь спиной в стену. – Так любила, что думала, с ума сойду. А он использовал и выбросил. А знаешь, я не верила, пока сама не увидела, собственными глазами. И знаешь, когда я обо всем узнала? Когда шла в салон забирать фату, вместе с той, которая несколько месяцев делила постель с моим будущим мужем. Улыбаешься сквозь слезы. Нет, плачешь не ты. Плачет твоя душа и разбитое сердце. - Они поженились? – хрипло спрашивает Пьеро. - У них счастливая семья и милый ребенок, - отвечаешь, поджимая губы, - а я убежала аж в Италию. – А тогда в клубе, - возвращаясь в тот день, который кажется, был в другой жизни, вспоминаешь ты, - в клубе, я не знаю, что на меня нашло. Ты просто опьянил меня, а я поддалась. Господи, мне тогда даже стыдно не было, честно. Поднимаешься на ноги, и теперь Пьеро смотрит на тебя снизу вверх. - Мое сердце, Пьеро не только неблагодарное, оно еще и разбито. - С кем ты встречалась? – следуя за тобой по пятам, интересуется мужчина. - Он просто друг…новый знакомый. Ты понимаешь, что о Иньяцио надо рассказать, чтобы потом не было хуже. Они ведь друзья и коллеги, но сейчас тебя что-то сдерживает. - И много твоих знакомых дарят такие букеты? – он подпирает плечом дверной косяк, складывая руки на груди, пока ты зажигаешь плиту и ставишь чайник. Глаза настолько привыкли к темноте, но не хочется лишний раз их травмировать и включать полное освещение, поэтому прибегаешь к освещению комнаты лишь с помощью подсветки над кухонным гарнитуром. Через окно пробивается и свет с улицы. - Пьеро… - Ты ее простила? – возвращаясь к прежней теме, задает он вопрос. - Когда я готовилась к свадьбе, она была уже на третьем месяце беременности. Дети не виноваты в грехах родителей, - ты задумываешься, - я не простила ее, - признаешься, - но и не держу зла. - А как вы познакомились с Катериной? Опять задумываешься. Кажется, с этой милой девушкой итальянско-украинского происхождения, ты знакома всю жизнь. - Через социальные сети. Это долгая история, как-нибудь расскажу, - пресекая дальнейшие расспросы, отвечаешь ему. - Чай, кофе? - Я бы хотел отдохнуть, - говорит Пьеро, - завтра, на пару дней возвращаюсь на Сицилию. - Ты где-нибудь снял номер? – спрашиваешь, заваривая две чашки чая с жасмином. Он отрицательно качает головой. - Ездишь без багажа? - Инья, мой коллега по группе, снял, к нему закинул чемоданы. При упоминании этого имени, у тебя перехватывает дыхание и начинает учащенно биться сердце. Надо рассказать Пьеро, обязательно рассказать, пока не поздно. - Ты можешь составить мне компанию в этой поездке. Уверен, тебе хочется увидеться с Катериной, - мужчина подходит к тебе совсем близко и берет обеими руками чашку с предложенным чаем. Не отводишь взгляда, изучая черты лица Бароне. Делаешь глоток, затем другой и сладкая жидкость согревает остывшую кровь в венах. На следующее утро, взяв отпуск за свой счет на два дня, ты под пристальным взглядом Пьеро собираешь небольшую дорожную сумку. На этот раз, остаток ночи он покорно провел на диване, даже не пытаясь заглянуть в твою спальню. По крайней мере, ты так думала. На самом деле, уснул молодой человек только за два часа до подъема, все время до этого сторожа твой сон и задаваясь единственным вопросом – что же прежде всего его в тебе привлекло…