Бесполезная

Рада послушно провела Северуса по короткому коридору и подвела его к комнате, дверь в которую была открыта. Заглянув туда, Снейп увидел Гермиону, зарывшуюся в гору подушек, бок о бок с которой сидела девочка, ужасно похожая на нее. На коленях гриффиндорки лежала книга, которую она с выражением читала малышке. - Профессор Снейп! - радостно вскрикнула Гермиона, увидев в дверном проеме человека, привычно одетого во все черное. - Входите, пожалуйста! - Северус, мисс Грейнджер. Слава Мерлину, я больше ни для кого не профессор, - ухмыльнулся зельевар. - Тогда Вы должны называть меня Гермионой, - улыбнулась девушка. - Это, кстати, моя сестренка - Миранда. Как Вы себя чувствуете, Северус? - продолжила она, указывая мужчине на большое кресло рядом с кроватью. - Я гораздо лучше. Еще осталась небольшая слабость, но, в целом, никаких серьезных травм. А Вы как, Гермиона? Я вижу, что Вы все еще страдаете из-за последствий Круциатуса? - мягко спросил Северус. Гермиона мрачно кивнула: - Коста говорит, что он никогда раньше такого не видел. Я была под воздействием Круцио не больше часа, даже если и казалось, что это тянулось вечность. Дело в том, что Беллатриса использовала не только Круциатус, эта сумасшедшая совмещала его еще с какой-то другой темной магией. Коста говорит, что мои симптомы похожи на то, как будто я пробыла под Круцио несколько месяцев. - Беллатриса, - вздохнул Северус. - Она активно использует повреждающие заклинания. Либо же ее собственная магия на тот момент уже была сломана. В любом случае, я пока что не знаю, как остановить развитие симптомов, но я достаточно хорошо знаю ее Круциатус, чтобы попытаться разработать лекарство. - Она когда-нибудь Вас пытала? - нерешительно спросила Гермиона. - Нет, меня все время наказывал сам Темный Лорд. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду благодарен ему за это? - ответил Снейп, пряча усталую усмешку, а затем поднял голову: - Насколько критично твое состояние, Гермиона? - осторожно спросил он. Глубокие карие глаза девушки потускнели, под ними залегли синеватые мешки, а лицо было неестественно бледным. Даже сейчас Северус видел, как периодически она сотрясается от неконтролируемой дрожи. Ее обычно пушистые волосы безжизненно свисали по плечам. Гермиона не выглядела Гермионой без привычного вороньего гнезда на голове. - Мне не стало лучше с тех пор, как я прибыла сюда. Благодаря лечению Косты мне не стало хуже... Но и не стало лучше. - Но Вы все же до сих пор прикованы к постели... Гермиона опустила глаза. Она разглядывала покрывало, накинутое на ее ноги, и нервно перебирала ткань руками. Северус осторожно положил свою ладонь поверх ее, успокаивая и пытаясь поддержать. - Что с тобой, Гермиона? - сочувственно спросил зельевар. - Миранда, почему бы тебе не пойти поиграть в свою комнату? Мы продолжим чтение чуть позже, когда я поговорю с другом, - ласково сказала Гермиона, аккуратно спихивая младшую сестру с кровати. Проводив девочку грустным взглядом, гриффиндорка взмахнула палочкой, закрывая за ней дверь. Гермиона потеряла свою старую палочку во время войны, и ей приходилось долгое время пользоваться палочкой Беллатрисы, которую она украла в ту ночь, когда они сбежали из поместья Малфоев. Девушка всем сердцем ненавидела эту палочку - и палочка ненавидела ее в ответ. По просьбе Марко Крама в их поместье приехал мастер, с которым они долго спорили: отправить палочку на попечение Министерства Магии или же уничтожить ее собственными силами. Гермионе же смогли подобрать новую палочку, которая слушалась ее гораздо лучше. - Когда мы охотились за крестражами... - еле слышно начала гриффиндорка, и Северус напряг слух, не желая ее прерывать, - мы понятия не имели, что делаем, - таким же тихим голосом продолжила она. - Мы не знали, что из себя представляют крестражи, у нас были лишь смутные предположения и догадки Дамблдора, и, уж конечно же, мы не знали, где их искать. Мы не знали, как их уничтожить. Когда мы нашли медальон, Гарри настоял на том, чтобы мы по очереди носили крестраж на шее - так он точно не потеряется и каждому будет чуть легче. Нам приходилось каждый час терпеть, таская на себе кусок души Волан-де-Морта. Было ужасно холодно, голодно, страшно и одиноко, а ужасный крестраж усиливал все отрицательное в несколько раз. Рон не справился... он вспылил и покинул нас. Затем, в канун Рождества Гарри собрался посетить Годрикову Впадину. Он никогда раньше не был там. Это было очень важно для нас. Там мы столкнулись с Батильдой Бэгшот. По крайней мере, мы думали, что это она. Потом оказалось, что Батильда давно уже умерла, а в ее теле сидела Нагайна. Снейп вздрогнул при упоминании чертовой змеи, но промолчал, позволяя Гермионе говорить дальше. Ее голос стал чуть громче, когда она продолжила: - Мы должны были догадаться, что Волан-де-Морт обязательно оставит там кого-нибудь на случай, если Гарри вернется туда. Я, конечно же, предполагала, что это будет опасно, но я даже подумать не могла, что там нас встретит Нагайна в трупе писательницы! - повысив голос, сказала гриффиндорка. Северус фыркнул. - Я считала, что нам необходимо попасть туда, мы думали, что Дамблдор мог оставить там для нас меч Гриффиндора... или хоть какую-нибудь подсказку! На тот момент мы уже догадались, что мечом можно уничтожить крестраж. Но я ошиблась, думая, что меч там, и мы оказались в ловушке. Мы смогли аппарировать на несколько секунд раньше, чем там появился Волан-де-Морт. Нагайна укусила Гарри, но, я думаю, она специально не стала впрыскивать в него свой яд, потому что его рана мгновенно зажила с помощью обычного Заживляющего. У Артура Уизли все было совсем не так. Я думаю, что Волан-де-Морт приказал Нагайне только задержать Гарри, а не убить его. Он хотел убить его самостоятельно, не так ли? Поэтому она не использовала свой яд. Это, конечно же, только мое предположение, но я не могу найти другого объяснения тому, что рана Гарри так быстро поддалась лечению. Гермиона на мгновение замолчала, пытаясь собраться с силами. На глазах гриффиндорки выступили слезы, и она снова начала дрожать. Но на этот раз Северус был уверен, что причина не в последствиях Круциатуса. Голос Гермионы понизился до тихого шепота. - Мы были так подавлены... так несчастны... нам просто необходимо было почувствовать хоть что-то хорошее. После того, как я залечила его рану, Гарри сразу пошел спать, а на следующее утро, когда мы проснулись в одной постели бок об бок друг с другом... Мы... - Я понимаю, - осторожно сказал Северус. - Вы решили сделать друг другу приятно. Гермиона фыркнула: - Возможно, Гарри и решил сделать себе приятно. Он выглядел вполне счастливо, когда вылез из постели. А затем попросил больше никогда не обсуждать это. Он даже не попытался узнать, как я себя чувствую! - Я так понимаю, это был не особенно приятный опыт для тебя? Гермиона покачала головой. - Это было очень больно. Я была девственницей, и Гарри не приложил ни малейших усилий, чтобы сделать мне приятно. Он не был нежным. Он всего лишь получил то, что хотел. А я не получила ничего. Дальше все было как обычно. Вскоре вернулся Рон и рассказал нам о табу. Вы знаете, Дамблдор всегда внушал Гарри, что он не должен бояться называть Волан-де-Морта по имени. Да, в обычное время это было правильно, но не тогда, когда на имя наложили табу... Гарри уже настолько привык к этому, что однажды он вышел из себя и инстинктивно выкрикнул имя. Этот глупый идиот всегда сначала говорит, а потом думает. Мы попали в плен. Нас доставили в поместье Малфоев, где меня долго пытали. Гарри не трогали, потому что Волан-де-Морт сказал, что хочет увидеть его лично. Между мной и Роном не было особой разницы, Беллатриса считала, что грязнокровка и Предатель крови - это одно и то же, но она все-таки предпочла пролить кровь грязнокровки. Эта сумасшедшая хотела заполучить меня гораздо сильнее, чем всех остальных грязнокровок в мире, поэтому мне досталось столько ее "внимания", что и словами описать страшно... Гермиона опустила голову, пряча лицо за волосами. - После Последней Битвы Гарри дал мне чертовски ясно понять, что он не хочет, чтобы Джинни узнала о той ночи. Я пошла в Больничное Крыло... Ну, а дальше Вы все знаете. Когда я приехала сюда, Света положила меня на обследование, и оказалось, что я беременна. Я ничего не чувствовала. На момент Последней Битвы я была уже на четвертом месяце, но я ничего не знала... Не было никаких симптомов. Или же, может быть, я списывала все недомогания на недосып и постоянный стресс? Мои месячные перестали идти еще задолго до Рождества, так что я ничего не заметила. Света и Коста говорят, что понятия не имеют, как ребенок смог выжить после Круциатуса, но... тем не менее. Я не буду избавляться от него. За свою жизнь я уже увидела достаточно смертей, чтобы желать убить еще и невинного младенца. Даже не смотря на то, какой у него отец. Гермиона обхватила голову руками, слегка раскачиваясь. - Как Вы думаете, я должна сказать об этом Гарри? Он всегда хотел семью, я знаю. Я не могла спрашивать об этом у кого-то еще, потому что они не знают Гарри лично. Даже Виктор на самом деле его не знает. Как Вы думаете, Гарри захочет узнать о ребенке? Когда он последний раз разговаривал со мной, в его голосе звучала... ха... ненависть. Северус решил, что сейчас не время в очередной раз высказывать свое мнение о Поттере, который взял все лучшее от своего эгоистичного и отвратительного отца. Он понимал, что Гермиона пока не готова признать, что лучший друг ее детства оказался совсем не тем человеком, каким она думала. - Я не думаю, что Вы должны что-то ему говорить. Конечно, можно сказать, что он отец, и он имеет на это полное право, но на самом деле никакой он не отец. У Вас есть еще несколько месяцев до родов. Так почему бы Вам не подождать и не посмотреть, как будут развиваться ваши отношения? Может быть, он захочет найти Вас. Если что, Вы всегда можете положиться на Кингсли, и он поможет Вам навести справки о Поттере, - покачав головой, сказал Северус. - Мои родители сказали точно так же... - заметила Гермиона. - И они правы. Вам сейчас совершенно не нужно тратить нервы на разборки с Поттером. Вы ведь решили оставить ребенка, даже если он будет против? - Гермиона кивнула в ответ. - А что сказал Коста? А если ребенок пострадал из-за пыток, которые Вам пришлось пережить? - Коста ни в чем не уверен. Он говорит, что нет никаких способов узнать в каком состоянии находится ребенок, пока он не родится. Уже чудо, что он выжил, а шансов на то, что он цел и невредим, по всей вероятности, почти нет... - с грустью произнесла гриффиндорка, ласково поглаживая свой живот. Северус ничего не ответил ведьме, сидящей рядом с ним на постели. Но он четко понимал, что Спаситель Магического мира совершенно не заинтересован в ребенке, особенно в том, который может поставить его репутацию под удар. Гарри Поттер, возможно, и не был воспитан своими родителями, но это совершенно не значит, что он не перенял от них какие-то черты. А они бы никогда не стали воспитывать ребенка с какими-либо физическими или умственными отклонениями. Поттер позволил славе ударить себе в голову, что еще больше обострило эти самые худшие черты, доставшиеся ему от родителей.