Научиться верить.

      Москва. Город светится ночными огоньками, в нем кипит жизнь. Люди куда-то едут, куда-то спешат здесь даже ночью. Миша поднял голову и остановился. Мириады звездочек высыпали над городом , казалось, будто там такая тишина и такое спокойствие... Где-то там,наверху. Куликов закрывает глаза. Усмешка на лице парня постепенно перерастает в улыбку. Еще год назад он и подумать не мог, что у него будет время стоять посреди одного из крупнейших мегаполисов мира и рассуждать о небе, о звездах. Это не телефонный разговор.       Ну да, после этой фразы он трусливо бросает трубку. Нет, не потому что боится криков и упреков Загорской. В последнее время эти крики, упреки и недоверие – все,чем он жил. Они давали ему понять, что в сердце Алисы он занимает хоть какое-то место. Пусть маленькое, пусть ничтожное, но занимает. Теперь, когда все кончилось, когда Алиса в безопасности, когда Загорский спасен, когда все устаканилось, Куликову, вдруг, стало тоскливо. В душе образовалось нечто вроде вакуума, который угрожающе разрастался до катастрофических размеров. Неужели ему потребовалось столько невероятных «когда», чтобы понять и осмыслить всё происходящее? Миша открыл глаза и остановился около какой-то скамейки. Медленно на нее сел. Как так получается? Всю свою сознательную жизнь он жертвовал собой ради близких. В этом он видел величайший смысл жизни. Но только, когда Павел был наконец-то спасен, только тогда,именно тогда он понял. Смысл далеко не в этом. Когда он получил голосовое сообщение от Алисы,когда сердце застучало с бешеной скоростью,когда ему захотелось телепортироваться в Лондон в ту же секунду, тогда все почти встало на свои места. Почти. Не хватало маленького кусочка для целостности мозаики. Куликов был прагматиком до мозга костей. И ему хотелось упорядочить свои мысли хотя бы сейчас. Но может, все-таки, настал момент решить что-то для спасения самого себя? Не для Лондонграда, Алисы, брата… А именно для себя? Когда все это началось? -Ок. Я сдаюсь. Иногда человека действительно можно спасти. - Кого спасаешь ты? - Что? - Кого спасаешь ты?       После повторенного вопроса Куликов вертит головой по сторонам, будто ища чьей-то невидимой поддержки. Взгляд голубых глаз неотрывно следит за ним. Он и не заметил, как девушка оказалась рядом с ним так близко. Миша с ужасом осознает, что вот сейчас он почти готов раскрыть свою душу и попытаться поделиться хотя бы частью своей боли с кем-то еще. Куликов достает телефон, начинает искать то, что будет ответом на ее вопрос. Алиса неотрывно следит за его действиями, хмурится, но молчит. Они оба, почему то, затаили дыхание. Наконец, Миша включает видео. - Пашка, как ты? 1992. Мише 5 лет. Зеленые глаза мальчишки внимательно смотрят на Павла. Павел занят. Он погружен в шахматную партию и,кажется, совсем не замечает младшего брата. Куликов-младший не жалуется. Он привык. На его детском умном личике написан немой восторг. Общество брата – все, что ему нужно. Он с детства чувствует, что Паша нуждается в опеке и потому, когда тот почему-то скидывает шахматы с доски, молча принимается подбирать фигурки. Миша любит шахматы. 64 клетки, черные и белые, первая клетка слева от игрока черная. Немудреные правила, которые подчиняются определенным законам. Но Паше они не нравятся. Он их не понимает, не принимает принцип игры, который вступает в конфликт с внутренним миром мальчишки. Куликов-младший подавляет вздох и робко предлагает: - Пашка,а пошли мяч погоняем? - Отстань. Я занят.       Этот момент из детства всплывает так ясно. Миша с детства привык к тому, что взамен на свою любовь и заботу не получает ничего. Но он не винит брата, принимает таким, какой он есть и не пытается что-то изменить. Сейчас перед ним стоит черноволосая девчонка, которая хочет помочь. И эта помощь отличается от всего, с чем ему приходилось сталкиваться. О н а н е ж д е т. Черт возьми! Загорская не ждет слов благодарности, взаимности. Девушка искренне переживает за него и никак не скрывает этого. На Мишу накатывает волна тепла. Эта волна настолько приятна, настолько естественна, что он в ужасе от нее закрывается. Потому что слишком уж все это напоминает цунами, того и гляди, снесет его, а потом ему придется собирать себя заново по кускам. К хорошему нельзя привыкать. Оно слишком быстро заканчивается. Алиса смотрит видео, слушает разговор двух близких людей и Мише вдруг жизненно необходимо становится объяснить ей: -Это Паша. Мой старший брат. Он смотрит на нее, усмехается, прячет телефон и торопливо отворачивается, уходя прочь. Куликов зол. На себя. На нее. Какого черта? Как так? Но ему, почему-то, важно, как и что она о нем думает. Усмешка всегда была его личным способом скрыть боль и тоску. Усмешка Куликова сродни нерушимой Китайской стене. Но сейчас эта стена трещит по швам и готова развалиться. Единственный выход – уйти. Уйти, чтобы собраться с мыслями. Уйти, чтобы не позволить себе порывисто обнять эту чертову идеалистку по имени Алиса. Уйти, чтобы она не успела прочитать в его глазах страх и отчаянье. Уйти – ведь ему так хочется впервые за долгое время остаться.       Миша улыбается и откидывается на спинку скамейки. Так. Стоп. Вот он первый тревожный маячок начала чего-то невероятного в его жизни. Чего-то такого, что он не может контролировать. Она о нем думает. Кто-то думает о нем, переживает за него и его принципы, ищет оправдание его поступкам. Вот тот момент, который что-то в нем перевернул. Он ведь заметил это еще тогда? Заметил, себя не обманешь. Но почему-то тогда он отодвинул это открытие куда подальше, тогда он заставил себя сфокусироваться на Пашке. В ту ночь, когда Куликов открыл Алисе правду, он не смог нормально уснуть. Ему снился Паша. Он был здоров, смеялся, подтрунивал над младшим братом и звал гонять мяч. Чистые голоса двух мальчишек звучат весело и беззаботно. Звучат так, как должны звучать голоса детей. Маленький Миша бежит навстречу Куликову-старшему, радостно хохоча. Вдруг мальчик боковым зрением замечает Алису. Она стоит поодаль, машет ему рукой и улыбается. Он широко распахивает глаза и почему то неуверенно поднимает руку в ответ. Куликов просыпается в холодном поту, как будто ему приснился ужасный сон. Дыхание перехватывает. Сердце стучит. А парень стискивает плед с такой силой, будто хочет ухватиться за него как за спасательный круг. Почему в этой дурацкой реальности, где ему двадцать семь лет он не может так же свободно поднять руку и сделать шаг навстречу другому человеку? Тогда…тогда…Господи! Да, тогда на следующий день он сидел и рассказывал Алисе и Степану про Пашу, вспоминал, но именно в тот момент что-то очень необычное и давно забытое опять накатило. И снова Куликов предпочел не давать определения никому не нужным, глупым эмоциям, которые не поддаются здравому смыслу. Следующее воспоминание тоже было мимолетным. Разговор с Олегом, который задался целью заполучить Алису. Миша сам поразился своей реакции и усмешке,а потом нарочито небрежно пообещал дать информацию о Маркусе, совершенно безвозмездно… Кого он хотел убедить в своем равнодушии в тот момент? Олега, себя или маленького Куликова, который растерянно смотрел на взрослого Мишу? Дети не понимают почему нужно скрывать свои эмоции. Нельзя сказать, что повзрослевший парень это осознавал. А в голове во время разговора с бывшим однокурсником почему-то всплывает Алиса из сна и машет ему рукой. Да его подсознание издевается над ним! Алиса машет, как будто говоря Куликову-взрослому: -«Тебе на самом деле все равно? Это не кейс.»       Анализ самого себя вдруг прерывает мелодия телефона. До него не сразу доходит, что это его телефон. - Куликов! – яростно шипит трубка голосом Загорской.- Я прохожу регистрацию и угадай-ка с первой попытки, куда я лечу? - В Париж? Чтобы увидеть Елисейские поля и полюбоваться на Эйфелеву башню? Понимаю, желание вполне оправданное…ты сегодня вдруг поняла, что будешь жить, и решила повидать мир, посмотреть на все вокруг новыми глазами….- Миша старается говорить в свойственной ему манере, пытаясь не обращать внимания на предательски дрожащую руку, которая держит телефон. - Какой же ты все-таки подлец! – Алису тяжело было сбить с толку. - Девочка моя, я же сказал, это не телефонный разговор. Через сутки я прилечу в Лондон и ты…и твоя вновь обретенная почка, расскажете мне все, что обо мне думаете… - Через пару часов. – Голос Загорской становится ледяным. - Что, прости? - Через пару часов я буду в Москве. - Алиса! – Куликов вскакивает со скамейки. - Ты был прав, это не телефонный разговор. – послышались гудки. Миша ошарашено садится обратно. Доигрался, допрыгался. Ураган по имени Алиса едет к нему и у него есть пара часов на то, чтобы подобрать нужные слова и извинения…Но Куликов ловит себя на мысли, что ему не хочется извиняться, что-то говорить, хочется стиснуть эту противную,дерзкую и упрямую девчонку и никогда не отпускать. Да, Загорская умеет быть невыносимой, причем в этом она достигла высших высот. Она умеет нудить, читать нотации, говорить гадости, стыдить и, в конце концов, бесить. Алиса наивна, в своей наивности упряма,делит мир на черное и белое, периодически орет на него по поводу и без. Миша снова встает и идет в сторону любимого места Алисы. Идет неосознанно, погружаясь в свои мысли.       Математика столкнулась с любовью. Наука вошла на территорию человеческих эмоций. И тут Куликов бессилен.       Когда она сказала, что уходит из Лондонграда, прозвучало это так, будто она уходит от него. Во всяком случае, так казалось самому Мише,который сидел и не знал, что говорить. И откуда тогда взялись злые обличающие слова? Это было похоже на монолог. Надо признать, довольно-таки ревнивый монолог. Степан потрясенно смотрел на него. В глазах взрослого мужчины промелькнуло понимание. Алиса не стала слушать, просто встала и ушла. А он… Он приложил максимальные усилия, чтобы не побежать следом в ту же секунду. Тогда Куликов мысленно засчитал себе эту маленькую победу, даже не подозревая, насколько он ошибается. Играть с собственным сердцем очень опасное занятие. Сердце Михаила в тот момент предало его. Оно отказывалось соглашаться с гордостью и разумом. Оно наплевало на его принципы. Весь ужас происходящего дошел уже после. Борис Брикман давно встал и ушел, а в ушах Миши все еще звенели его слова. Признание Брикмана стало открытием, уж кто-кто, но Борис точно не был сентиментальным дураком, который стал бы переживать по поводу отъезда жены, как выяснилось,любимой жены. И как выяснилось,все-таки, он был дураком. Так мысленно адвоката окрестил мозг Миши. Ну, в куликовском прежнем понимании. В новом Мишином понимании Брикман открылся в другом свете,дав понять одну простую и неустаревающую истину. Открытие нашему математику не понравилось, но заставило сломя голову помчаться в офис. Ее там уже не было. Ушла. Куликов сам уже не помнит, как очутился на том эскалаторе, как догнал и как торопливо заговорил, поприветствовав ее… - Послушай,я здесь не для того,чтобы говорить с Гулько. Я здесь, чтобы поговорить с тобой. Я наговорил кучу глупостей,сказал,что все это ради денег. Это все чушь. Единственное,чего я по настоящему боюсь – это потерять то,что мы с тобой построили за эти три месяца, что это все развалится, рассыплется и как-то перестанет быть. - Кофе хочешь? - Ладно,в общем, мы друг друга поняли,я побежал, мне еще в одно место…Ты знаешь,где нас со Степаном найти.       И снова Степан выступил в роли палочки- выручалочки. Миша прикрылся им и умчался, на прощание чмокнув Алису в щеку. Поцелуй был быстрый, но Миша почему-то улыбался. Сердце радостно колотилось, ликовало и показывало неприличные знаки разуму, логике и правилам. И впервые исчезли сомнения. Не было мыслей, что это неправильно. Он должен был вернуть ее. Должен хотя бы потому что… Воплощать образец любой ценой. А кому он нужен? Этот образец? Анализируя каждое воспоминание, он приближался к ответу на свой вопрос. Хотя, может никакого ответа и не существовало? Не было никаких правил, которые он сам себе придумал. Просто ему было приятно идти и думать о том, что мисс Снежная Королева не поленилась и лично едет к нему. Кстати, когда он решил продать агентство, он не услышал от Загорской почти никаких гадостей. Она просто сжимала кулаки, сидела напротив и изо всех сил пыталась не расплакаться, слушая его сухие объяснения. А сам Куликов злился. Злился на себя, злился на обстоятельства, злился на Брикмана и на Алису. Первый поддержал его идею,а вторая сидела стиснув зубы и буравила его тяжелым взглядом. Да и весь день она лишь просила не продавать Лондонград, приготовила какой-то завтрак и только один раз позволила себе показать ревность, упрекнув его в том, что он переспал с продавщицей. Это стало последней каплей, Миша что-то рявкнул и, схватив куртку, вышел из офиса. Он не знал, какой реакции от Загорской ждал. Лучше бы она влепила ему пощечину и кричала на него. Но в ее голубых глазах плескалось такое отчаянье, что у Миши ныла душа. Ему нужно было побродить по городу. Лишь бы не оказаться в отвратительной тишине. Тогда перед ним снова всплывет воспоминание о ней. Не продавай… Не продавай… Не продавай…. А потом… Потом ему пришлось уехать. В Россию к Паше. Он не знал, вернется обратно или нет. И потому оставил всем подарки. Призыв,который был оставлен Алисе…Миша и сам не знает, чем он был продиктован. Ему хотелось написать ей что-то важное, что- то веское, что-то такое, после чего она бы вспоминала о нем хотя бы изредка. Хватит ломать,иди строй! Миша. Из них двоих больше всего наломал дров он сам. - Паш, что происходит? - Здесь легче…мне. - Это не объяснение. - Ты хочешь объяснения?Я знаю количество ступенек в каждом лестничном пролете.Объем каждой кружки,из которой я когда-либо пил,я знал принцип работы Министерства Образования еще в девятом классе… Просто не могу перестать… - Так езжай с нами! Тебе там будет лучше! Такихкак ты, там ценят. - Таких,как я, там используют…Но дело не в этом, Миш. Ты, может, не поймешь, но я не хочу, чтобы мысли бежали так быстро, чтобы я мог оглянуться. Но я не могу…. Загорская! Мне ведь страшно, я тоже очень хочу оглянуться. И увидеть тебя. Н о я н е м о г у! Паша в беде, и, если получится его вызволить, если получится спасти, если получится вернуться в Лондон, то первое, что я сделаю - встречусь с тобой. Я тебе все расскажу, все объясню…Хотя тебе ведь это не нужно? Ты всегда видела меня насквозь. За моей ироничностью, сарказмом, нигилизмом ты видела мои чувства. Достаточно будет лишь сказать, что ты была права во всем и попросить прощения. Попросить шанс на… Куликов! Соберись. Слабость сейчас пройдет. За спиной уже догорает последний кусочек моста. Алиса осталась где-то там. По ту сторону. Его личный огонек. Что же, он может позволить себе обернуться напоследок, чтобы еще раз напомнить самому себе, что он оставил в Лондоне. В груди почему то пусто. Ах,ну конечно. Сердце решительно отказалось покидать Лондон и ЕЕ.       Когда они с братом сидят в заложниках, Миша говорит про Алису. О том, что они работали вместе. Прошедшее время пугает. Работали вместе, обедали вместе, ругались друг с другом, кричали друг на друга. Каждый момент почему-то приобрел такую значимость… В жизни Миши было всего несколько таких эпизодов. Он прекрасно помнит, как не стало отца. Странно, в тот период он даже не почувствовал боли. Как будто в него вкачали столько обезболивающего, что еще немного и он совсем перестанет чувствовать. А что же будет когда пройдет действие препарата? В роли лекарства выступила тогда математика. Мир символов, мир цифр. Точные законы. Основные правила. Нет никаких «если», «может быть», «когда». Все на виду. Тогда из этого омута его вытащил Паша. Паша в беде, Паше нужна помощь, Паша – старший брат. Паша – последняя тростинка, последняя связующая ниточка с этим миром. Миша бросается в омут, не заботясь о страховке. Его мало волнует, сможет ли он выплыть сам. Он забывает, как выглядит этот мир. Больше нет времени взглянуть на небо, на людей вокруг. Нет времени или желания? Есть цель. Есть способы ее достижения. Остальное неважно, остальное потом. Цинизм очень помогает. Когда Куликова охватывает отчаяние. Когда ему страшно. Это все ерунда. Главное - добежать до цели. А потом? А потом он в какое-то мгновение будто просыпается. На него смотрят голубые глаза Алисы, смотрят с прищуром, с вызовом и укором. Мишины ладони оказываются на ее плечах, глаза парня изучают ее лицо. Он просит ее не лезть туда, куда не просили. Просит не помогать. Просит не искать спасения для него. А потом сам отводит взгляд. Хочет ли сам Куликов того, о чем просит? Похоже уже нет. - Я все. Миша растерянно смотрит на нее. Загорская! Ты ли это? Или мне все это снится? Никому было не под силу сокрушить твои принципы и веру в лучшее. Ты всегда надеялась, что меня еще можно спасти. Ты мне верила. Ты меня принимала. Ты была рядом. А теперь ты хочешь уйти? Вот так просто? Алисины глаза сейчас серые. Пустые и холодные, в них нет жизни, нет веры и надежды. Она смотрит на Мишу. Но почему у парня такое чувство, будто она смотрит сквозь него? Единственная эмоция на ее лице – усталость. Он не верит, но понимает.       Он ее действительно понимал. Он понимал ее, когда она уходила. Понимал, когда застал с Олегом. Понимал попытки заставить ревновать. Понимал злость и упреки. Понимал, почему, несмотря на все это, она снова вернулась в офис Лондонграда и стала там работать. Не понимал только одного. Что со всем этим теперь делать? Она теперь напоминала ему его самого. Отгородилась стеной, выставила конвой, и теперь никакими мирными переговорами нельзя было достучаться. Ее поведение напоминало вызов. Каждая фраза как будто кричала: - «Куликов,ну сделай же теперь ты хоть что!». Алиса, его прежняя Алиса все еще была где-то там. Она ждала. И тут Миша был в своей стихии. Ему не привыкать спасать людей. Ему не привыкать искать их. Только сейчас все иначе. Я найду тебя. Миша не был бы собой, если бы даже здесь не попытался воспользоваться математическими методами. Первое – проверка на ревность. Итак,Алиса ее не прошла. Вернее,прошла. Она ревнует, ее раздражает Саша и комплименты в ее адрес со стороны Миши. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты через чур идеализируешь людей? - Ты. Постоянно. А это плохо? - Просто это у тебя распространяется на всех, кроме меня. Миша ляпнул это и попытался по ее лицу прочесть хоть какие-то эмоции. А они были. Раздражение, удивление, обида и еще какой-то огонек. Именно этот огонек и вернул надежду, что еще не все потеряно. Потом были не очень умные перепалки с Олегом, перепалки с Алисой, подколы. Память не подводит. Она умело подкидывает нужные эпизоды.       Тихий уютный вечер. Очередной кейс позади. Степан уехал, Саша ушла по каким-то делам. Как подозревал сам Миша, их «Матрица» отправилась за топливом. Олег слоняется без дела по офису, периодически одергивая Алису. Загорская злится. Она в десятый раз говорит о том, что ей нужно заниматься. Дорохов в итоге не выдерживает и слащаво желает ей приятных снов, жмет руку Мише и отчаливает. И все. Тишина. Парень сидит молча, искоса поглядывая на Алису. Девушка игнорирует эти взгляды, она уткнулась в монитор. Он не выдерживает первым. Резко встает и спустя секунду оказывается за ее спиной: - Загорская, с чем ты там мучаешься? Давай помо….- На мониторе открыта «Косынка». Алиса просто не успевает ее закрыть. - Алис, ты бы сказала, что просто хочешь побыть со мной. – Миша пытается шутить. Девушка молчит. - Да ладно тебе. Бывает. Со всеми бывает такое. Я вот тоже отвлекаюсь на всякие игрушки. В основном, когда на душе особо паршиво. - Паршиво? – Алисин голос тихий и спокойный. – Паршиво, Куликов? Знаешь, что в твоих словах не так? - И что же? - Он отворачивается. Лондон ночью выглядит просто потрясающе. - Мы с тобой вкладываем разный смысл в понятие «душа». Мне пора. До завтра. Миша молчит в ответ, но оборачивается. Каблуки Загорской уже стучат в коридоре. А он все стоит вполоборота. - Ошибаешься, Алиса. Эта фраза в пустом офисе кажется громкой и нелепой.       Мишин план дал сбой. Он и сам-то не особо порой мог контролировать свои эмоции. В этом они были схожи. Просто, в отличие от Алисы, не давал им дальнейшего хода. Она не видит, как сжимаются его кулаки. Она не видит, как ему плохо. Она не видит, как он ждет ее каждый день, как ищет любой повод, чтобы лишний раз вывести ее на любой разговор. Она не видит, как он смотрит. Его взгляд почему-то не прожигает в ней дыру. Его взгляд больше ее не трогает. Она больше не хочет всего этого видеть. Кажется, что Загорская разучилась читать Куликова. Миша сам разучился. - Ты уволен. Скажи она ему эту фразу полгода назад – никак бы не прореагировал. А сейчас он с трудом сдерживает свои эмоции. Но сила воли берет верх, Куликов берет свой рюкзак, разворачивается и уходит. Каждый шаг дается с большим трудом. Каждая секунда на счету. И чем дальше он от офиса, чем дальше от Алисы, тем легче дышать. Раз. Дыши. Ты тонешь не в первый раз. Два. Молчи, Куликов. Молчи. Три. Нужно ускорить шаг. Нужно уйти как можно скорее. Нужно просто уйти. Четыре. Да сколько можно убегать? Пять. Так будет лучше. Шесть. А кому? Семь. Алисе. Не пара. Мы не пара. Это понятно всем. Восемь. Тогда почему логика не спасает сейчас? Почему когда хочешь сделать лучше, получается так…по-Куликовски? Девять. А может пора научиться говорить? Десять. Черт. Мне не хочется всплывать. Хочется т о н у т ь. Вечерний воздух. Дыхание по прежнему сбивчивое. Дурак каких свет не видывал! Знал прекрасно ее характер, ее пунктики. Знал, как ее обижает его недоверие. И все же, опять переступил грань. Стена непонимания выросла вдвое, и пробить ее уже не получилось бы ни при каких обстоятельствах. - Я бы рад помочь, но боюсь ничего не получится. Чары рассеялись, влияние закончилось. И, кажется, что насовсем. Миша бредет в костюме по ночному Лондону, засунув руки в карманы. Он идет к брату. Ему просто необходимо высказаться. На душе сейчас особенно темно. А ведь и правда…он раньше имел влияние на Алису. Мог ее убедить, мог поспорить. У него было на это право. Неужели все же он не смог увидеть того, что видели другие? Сколько раз он ловил на себе проницательные взгляды Степана? Сколько раз Брикман снисходительно улыбался и подмигивал Куликову, когда они, не стесняясь адвоката, вступали в перепалки? Даже Саша закатывала глаза, когда Миша с Алисой грызлись как кошка с собакой. Всем им было известно то, чего не видели эти двое. Вон, даже Загорский. Сидит себе в далекой Москве, а понимает гораздо больше.       В памяти всплывает момент в машине. Они сидят с Алисой рядом, с правой стороны сидит клиент. Степан ведет машину и что-то говорит им о кейсе, о правилах и как им нужно ехать. Куликов не слышит. До него доносится легкий аромат Алисиных духов. И это все на чем он способен сосредоточиться. Он чувствует, как Алиса подавляет вздох, видимо все же вникая в беседу. Девушка нервно теребит прядку волос, а Куликову до безумия хочется заправить ей ее за ухо. Он почти это делает. Но в последнюю секунду останавливается и старательно изображает, будто проводит пятерней по своим волосам. И в этот момент ловит на себе ее взгляд. В небесно–голубых глазах Загорской читается вопрос. Миша закатывает глаза и качает головой, усмехаясь. Но потом видит в зеркале внимательное выражение лица Степана. И это удар под дых. Степан понял. Степан видел. Степан знает. - Куликов, ты невыносим! Подвинься! - Степан, я же говорил, что Алису нужно оставить в офисе. Алиса пихает Мишу в бок, ток наигранно возмущается. Степан качает головой и отворачивается. - Знаешь, мне тоже раньше казалось, что извинения это так, для мелодрам. Что люди и так все поймут, но оказывается то, что важно, что ты э т о с к а ж е ш ь. Этому человеку. - А сам то? С Алисой вот у тебя что? - Степан. Мы просто коллеги. У нас другое. Просто коллеги. Просто люди. А почему бы просто коллегам и просто людям не поговорить? Не сказать правду? Нет, Мише не страшно. Он понимает, что уже поздно просто говорить и что-то выяснять. Оказывается, у правды тоже есть срок годности. И теперь эта самая правда больше никому не принесет пользы. Уже в больнице, снимая костюм, он говорит с братом. Паша его не слышит, а Мише сейчас это и не нужно. Ему необходимо сказать вслух то, что накопилось на душе. Такое чувство, будто если он произнесет это вслух, то что-то изменится… Поэтому когда в его руках телефон оживает, а на дисплее отображается номер Алисы, он несколько секунд стоит в ступоре. Затаив дыхание, Куликов отвечает на звонок. - Миш,это я….       Парень останавливается в коридоре и молчит. Через минуту до него доходит, что Алиса зовет его, догадавшись, что он ее не слушает. - Миша! Миш, ты меня слушаешь? - Слушаю. - Я еще раз хотела сказать, что я была неправа и прошу тебя… - Вернуться в Лондонград, потому что без меня вы не справляетесь с кейсами. Я понял. Завтра буду. – Куликов старается добавить в свой ответ капельку веселого сарказма. Он слишком ошарашен и удивлен. Да и не готов он к серьезным разговорам сейчас. Только не с Алисой. Он почти нажимает кнопку отбоя, но что-то заставляет добавить его: - Спасибо. Вот теперь он бросает трубку, не дожидаясь ответа. Спасибо за что? За то, что позвонила? За то, что сделала этот шаг? Нет. Спасибо за то, что снова дала шанс и поверила.       На следующий день Мише требуются неимоверные усилия, чтобы зайти в здание, где располагается офис Лондонграда. Сейчас будет лучшая в жизни постановка Майкла Куликова. Максимум иронии и равнодушия. Минимум эмоций и переживаний.Не смотри в глаза Алисы. Смотри…да просто смотри куда угодно. Только не на нее. Иначе все полетит к чертям. Актер из Миши никудышный. Первое, с чем он сталкивается взглядом, лицо Загорской. Алиса почему то вскакивает. Оу, да она кажется взволнована и впервые не пытается спрятаться в коконе. Девушка что-то ищет на его лице. Это помогает Мише собраться и прервать поток ее оправданий. Ты позвонила. Этого достаточно. Акимов сказал, что все, что ты делал…для меня. Из-за меня. Да,Загорская, да. Для тебя, из за тебя, потому что ты, из за того, что ты. Знаешь, Акимов – человек невероятного душевного благородства. И он пытается разглядеть эти же черты во всех. Алиса усмехнулась. Легко и по-доброму. Она простила нежелание быть откровенным, простила поведение за все это время. Она поняла и промолчала. Не оборачивайся сейчас на нее. Время еще будет. Теперь его достаточно. А после всего…однажды утром в офисе красовался Алисин чемодан,который привез Олег. Такой эйфории Куликов не испытывал давно. Алиса приходит, как ни в чем не бывало. Мило здоровается. Он старается не смотреть на нее. Ровно до того момента, когда Алиса не поворачивается к нему и не просит объяснить в чем дело. Загорская, ты хочешь узнать в чем дело? Какое совпадение. Я сам не прочь это узнать. Платок Алисы обмотан вокруг ладони Миши. Снова эти духи. - Ну примерно. - Ок. Я поняла. Игру в гляделки прерывает Саша, которая отыскала информацию по делу. Куликов бросает платок на стол. Жест небрежный. Алиса едва слышно выдыхает и берет в руки шарфик. Парень не смотрит в ее сторону, но этого и не требуется. Она осторожно поднимает атласную ткань и, будто пробуя каково это, наматывает ее на руку. Будь он романтиком, может быть истолковал бы это движение как положительный знак. Но ведь гораздо проще проигнорировать, чем поверить? В конце концов, эта тактика еще ни разу не подводила. Игнор ни к чему не обязывает. Игнор – самое простое решение. Игнор – вовсе не трусость. Подсознание недовольно щурится и в сердцах обзывает Мишу редкостным идиотом. Так оно и есть. Парень согласен. Уж с самим собой можно быть честным. День пролетает сумбурно. Столько событий, что математик с удовольствием бросается в их водоворот. Все же кейсы, проблемы после исчезновения Акимова неплохо отвлекают. Являются этаким своеобразным обезболивающим. Дела решать гораздо проще. Чужие дела.       Действие наркотика оказывает странный эффект. Вся комната расплывается, кроме лица Алисы. Происходит эффект Чеширского кота. Голова Загорской будто плавает в воздухе и тревожно смотрит на него. Миша даже протягивает руку, чтобы проверить куда делось ее туловище. Ладонь ложится на приятную округлость бедра, а пощечина и возмущенная реакция девушки не заставляют себя ждать. Что же. Хоть что –то в этом мире не меняется. Отходняк приходит в виде головной боли и чувства стыда. Миша старается не смотреть на нее. Акимов. Он совсем забыл! Нужно поговорить с Саней, но как? «Честь и совесть» Лондонграда и так слишком внимательно на него смотрит. Прости, Алиса. Но это вынужденная мера. Похоже, что сама Саша шокирована тем фактом, что его рука покоится на ее плече. Блондинка позволяет безропотно себя вывести в коридор. Куликов торопится успеть все объяснить. Потому что дальше в его планах разговор с Алисой. Но дверь офиса внезапно распахивается, Загорская почти силком тащит женщину и с ненавистью шипит, что надо бы клиента доставить домой. На вопрос парня, куда она собралась в ответ тишина. Миша сконцентрирован на ней. Он видит боковым зрением, что пришел Вадим, слышит, но не слушает как он что-то говорит. Голубые глаза против каре-зеленых. Загорская смотрит с вызовом, Куликов с усталостью. Мозг обреченно машет рукой. Приятель, сегодня у тебя ничего не получится, она не будет слушать.       Ошибка – позволить лифту увезти ее вниз. Ошибка – развернуться и зайти в офис. Ошибка – молчание. Но ведь есть завтра? Завтра он все исправит. Наверное. Утром Майкл успевает сгонять за завтраком и встретить по пути Степана. Ему не хватает каких- то несчастных пяти минут, чтобы застать ее в офисе. Они сталкиваются около дверного проема и девушка даже не смотрит в его сторону. Не реагирует на приветствие. Проходит мимо. Возникает чувство дежавю. Это уже было. И кажется опять с ними. Только тогда это был аэропорт Хитроу. Тогда Загорская хотя бы соизволила сказать пару слов. Сейчас «коллеги» перешли на новый уровень и девушка просто прошла мимо. Степан махнул рукой на эту надоедливую парочку профессионалов, которые придерживались якобы рабочих отношений. Сами загнали себя в рамки – сами пускай теперь и расхлебывают. Гудок за гудком. Сброс. Повторный набор. Снова сброс. Она что решила сыграть с ним? Между прочим, у них кейс. Клиент сидит, заикается и что то пытается рассказать. А Куликову сейчас ну вот ни капли неинтересно, что там случилось у этого очкастого доктора. Степан косится на Мишу, который уткнулся в экран телефона. Оказывается, нас задевает молчание. И то, когда начинают играть по твоим же правилам. «Мы что, в прятки играем?» Ответа нет. И это напрягает и пугает одновременно. Не в стиле Алисы молчать. Степан возмущенно интересуется: почему она не отвечает на звонки и спрашивает, что же опять натворил Куликов? Миша разводит руками. Он почти не слышит клиента ,не видит коллег и погружен в свои мысли. Это же нужно было влипнуть настолько, что молчание какой-то женщины так задевает? Нет, не так. В данном случае его эта ситуация пугает. И это не «какая- то» женщина. Это Алиса Загорская. Куликов интуитивно понимает, что она не вела бы себя просто так подобным образом,выходя из офиса бледная,как привидение,не скидывала бы звонки. Да, она первая бросалась решать любое дело. А тут…тишина. Когда девушка появляется в офисе, то вместо всех этих переживаний и вопросов, Миша раздраженно заявляет, что у них тут кейс, а она болтается неизвестно где. Не то ты говоришь, Мишенька, не то. Почему-то его подсознание начинает разговаривать голосом Бориса Брикмана. Приплыли. Загорская молчит. Ни язвительного ответа, ни возмущения. Так,это совсем непорядок. При каждом шаге девушка морщится и почему-то гладит правый бок. На протяжении дня задает вопросы о трансплантации и совсем не участвует в беседах, не фыркает на Мишины шутки,не реагирует на раздражители. Лишь в конце дня, при почти решенном деле,вдруг вспоминает, что она в офисе и говорит что-то путное. Все. Взрыв мозга. Причем по ходу Куликовского. Картинка складывается безрадостная. Сейчас дело даже не в задетой гордости. И даже не в том, что она не замечает его. Чувство, словно, вот теперь произошло что-то серьезное, что это странное поведение не назло. И наконец, Миша не выдерживает,открывая ей дверь, чтобы она могла выйти из офиса. - Так. Или ты рассказываешь, что происходит или я покупаю тебе намордник. - Не смешно. - Мне весь день не смешно. До последнего момента он думает, что произошла какая-то мелочь,которая просто ее расстроила. Ответ сначала смешит. Вырезали почку! Да что за бред она несет? Но при виде шрама, лицо Майкла вытягивается. Миша молча притягивает девушку к себе и обнимает одной рукой, чтобы не задеть правый бок. В общей картине много не состыковок, но парню хватает ума не озвучивать их сейчас. Зачем обнадеживать испуганную Загорскую, которая прижимается к нему так, будто он единственная ее опора. Как же это приятно - чувствовать себя ее опорой. - А ты не задумывался о значении слова: «Всегда?» - Все года – у нас. Allways. Все пути – у них. - Островитяне, что поделать? Им надо же как-то…. Потом они говорят. Говорят долго, рассказывают о своем детстве, о том, что было. Все о прошлом. Ни слова о настоящем. И уж очень старательно оба избегают тему будущего. Миша верит, что будущее есть и что кто-то пытается жестко развести всю семью Загорского. А вот Алиса, похоже, совсем отчаялась. Именно это отчаянье сыграло роль в том, что он позволяет ей ехать вместе с ним решать кейс с какой-то балериной. Куликов терпеть не может балет. Для него все, что касается сцены, пропитано фарсом. Ирония судьбы заключается в том, что в задании тоже фигурируют понятия «смерть» и «страх». Танцовщицу с глазами оленёнка пытаются запугать. Так же, как и в случае с Загорской, не гнушаются никаких методов. Алиса идеализирует все на свете. И даже сейчас она идеализирует смерть, страх. Дело раскрыто, все счастливы. Даже испуганная девчонка скачет по сцене так, будто танцует в последний раз. А в глазах – бешеная жажда жизни. Эту же жажду старательно скрывает Алиса. Она не смотрит в глаза, лишь снова прижимается к Мише. Куликов бережно, стараясь не причинить боль, обнимает ее. В голове крутится много вариантов, в шею тревожно дышит его коллега, которая давно стала чем-то большим. Майкл может чувствовать, как ее сердце стучит, а в такт ему стучит его собственное сердце. И приходит осознание того, что вот сейчас, именно сейчас самый важный миг его жизни. Нет ничего дороже этого момента и уже, наверное, не будет. Они даже дышат синхронно. Каждый не хочет шевелиться, чтобы поймать что-то неуловимое. Ее пальцы судорожно стискивают ткань его пуловера. Степан тактично смотрит на сцену. Он должен спасти ее. Спасти того самого ужасного Загорского, от которого Алиса бежала когда-то и за которого теперь очень переживает. А после…после всего Куликов позволит ей выбирать. Нет, Мише не все равно, какой она сделает выбор. И ему все же хочется верить, что после всего, что было, она тоже сделает свой выбор. Она выберет…       ….Парк перед главным зданием МГУ. Вот ее место. Миша садится на ступеньку. Потом ложится,подложив под голову рюкзак. Он так и не нашел объяснения,но он нашел ответ. Он любит ее. Любит каждый момент. Каждую фразу. И ему совсем сейчас не важно, как это произошло,когда и почему. Здесь и сейчас он любит все,что с ними было. Куликов закрывает глаза. Скоро рассвет. Символично. Больше он не позволит самому себе упустить хоть малейший шанс. Он скажет и сделает все,что должен был. Больше не будет ошибок. В конце концов, ведь риск - дело благородное? Улыбка появляется на вымученном лице парня. Впервые за последние двое суток она настоящая и счастливая… - Как ты мог?! Почему ты мне ничего не сказал? Я практически себя похоронила. Ты…ты даже себе представить не можешь,как мне было страшно! - Тихо. - Ты - мерзавец! Ты - подлец! Я тебя просто ненавижу! - Закрой…ээээ…закрой глаза! - Что?! - Закрывай. - Я не знаю,какая сейчас в этом необходимость…. Алиса все же закрывает глаза и Миша понимает, что в этот раз он все делает правильно. Поцелуй получился спонтанным, но своевременным. Для разговоров будет время. Потом. А сейчас они стоят на рассвете и целуются в парке МГУ. Поцелуй сначала очень нежный и осторожный, а Алиса стоит и медлит с ответом. Но вырываться перестает. Она вскидывает руку ему на плечо, а затем ее пальцы зарываются в русые волосы парня и девушка все же целует его в ответ. Миша уже просто расслабленно обнимает ее. Когда она отстраняется, чтобы отдышаться, Куликов с хитрой полуулыбкой вопрошает: - Значит, подождать ты не могла? Все-таки меткий удар кулачка Алисы долетает до его предплечья. Удар не сильный, но возмущенный. - Тихо, тихо, - примиряющее говорит парень и перехватывает ее вторую руку. Алиса настолько возмущена, что ей требуется еще пару секунд, чтобы выровнять дыхание. - Куликов! Если ты еще хотя бы раз попытаешься обмануть меня, то я…я просто убью тебя. - Ты повторяешься, Загорская. Тебе нельзя так нервничать, давай мы лучше поедем и снимем номера в гостинице? А потом, я обещаю, - при слове «обещаю» он закатывает глаза, - что я отвечу на все твои вопросы. - Миша. - Что? - Кажется, теперь твоя очередь закрывать глаза. – От этой фразы у Куликова перехватывает дыхание и пропадает возможность мыслить. Впрочем, желание мыслить пропадает тоже. Все на чем сейчас он может сфокусироваться – это губы, глаза, лицо Алисы. Выбор гостиницы – дело пяти секунд. Первая ближайшая гостиница, первый предложенный портье номер. Белые стены, огромная кровать и Алиса. Это все, что запоминает сознание Миши. Дальше все происходит как в каком-то сне. Обнаженные тела переплетаются, вздохи слетают с разгоряченных губ и весь мир остается где-то за пределами комнаты. В Москве начинается новый день. В жизни Миши тоже начинается новый день. Он отличается от всех предыдущих. Он действительно новый.