Отсчёт

Как же я люблю, любил и буду любить наши совместные вечера и ночи! Когда нет «подполковника» и «майора», нет официозности, забот и проблем. А есть мы, просто мы – такое важное и приятное слово. Просто мы, просто вдвоем, на небольшой территории, где все легко и понятно. Почти на равных, все-таки чувствуется иногда Ирино то ли недоверие, то ли боязнь… Весь мир меняет тональность и громкость, становится уютно и правильно. Все на своих местах. Ира, такая домашняя, беззащитная, в невесомо-шелковом, кружевном, прижимается ко мне, удобно уложив голову на моем плече, выводит что-то пальчиками на груди, улыбается так мило и нежно, как улыбается только мне… Даже не верится, что она может быть другой – собранной и жесткой. А от моего «люблю тебя», вполголоса, куда-то в рыжие, спутанные локоны, прикрывает глаза, позволяя увлечь в поцелуй с продолжением. Мало ее, мало взглядов, касаний, ласк… Хочется запомнить, выучить наизусть, насладиться, чтобы потом вспоминать, перебирать в памяти, до мурашек и осознания, что вот – это то самое, главное. Настоящее. Я знаю, что это закончится, и закончится скоро. Пойдет отсчет до очередной встречи, но какой она будет мы оба не знаем. - Я тоже тебя люблю… - признается шепотом, так трогательно, что даже приставка «тоже» не смущает. Все верно. Ночник над головой причудливыми искорками путается в ее волосах, хочется, как в детстве, поймать светлячков и спрятать, чтобы потом любоваться. Лежать бы так, и чтобы как можно дольше не наступало обычное утро, обычного рабочего дня. Прирастут привычные маски, которые так сложно снимать, даже перед любимым человеком. Будильник снова срабатывает, разрушая то волшебное, что было между нами. Ира торопится, собирается домой, а я отчётливо понимаю, что больше так не могу. Неправильно это, обидно, от разочарования, какого-то по-детски сильного, неожиданный ком в горле… Поворачиваюсь набок, наблюдаю за тем, как моя любимая женщина собирается. Босиком, застегивая рубашку, вертится у зеркала, рассматривая отметины на матовой коже. Не специально я, так получилось. Не сдержался. Черт, ну до чего же банально – она уходит, а я остаюсь, наедине с дурацкими мыслями. «Ириш, ну что же ты делаешь со мной? Боишься? Моей несерьезности или своих чувств? Они есть, я знаю. Любишь, это видно… Но страх все испортить и вновь сделать больно маленькому мужчине – Сашке. Понимаю, знаю и даже могу представить, что ты пережила. Страшно...» - может и хорошо, что Иринка сейчас не слышит моих мыслей. Усмехнулась бы, накинула пальто и упорхнула в морозную ночь. Но и мне давно не двадцать, хочется спешить к кому-то домой, строить свою семью. Кому-то покажется банальным, но я этого хочу. Дело за малым, нужно всего лишь убедить Ирину в том, что у нас все будет хорошо. Зимина уже в прихожей, вот-вот уйдет и снова все останется как раньше. Надо что-то делать. Быстро влезаю в джинсы и в легком замешательстве прохожу в коридор. Моя самостоятельная Ира уже застегнула молнию на обоих сапожках, взяла сумку, стоит в нерешительности… Сейчас скажет, что ей жаль, но надо ехать. - Сереж, извини… Мне надо ехать. Сам знаешь, Сашка один,- и улыбается так грустно, что внутри что-то сжимается. Это же так по-женски, самой придумать себе множество страхов, а потом усиленно пытаться это преодолеть. - Позвони, как приедешь, - в два шага к ней, легко приобнимаю за плечи, прощальный – слово-то какое дурацкое, - поцелуй. От Иры пахнет духами, самый родной и такой ее запах, что кажется, уйдет она – ничего не останется. - Хорошо, я позвоню, - вырывается из объятий, отстраняется, спешит. Вижу, что понимает – еще чуть-чуть и не сможет уйти, но есть такое противное слово «надо». Прислонившись к дверному косяку, проводил Ирину взглядом. Господи, как по-дурацки все… Детский сад развели. Девочка бегает от мальчика, стесняется, чего-то боится, а мальчик возмущается, но продолжает копаться в своей песочнице. Выбежал следом, прежде чем осознал, что делаю. В тапочках и джинсах выскочил на лестничную клетку, даже не зная, что скажу – слов не было, в голове хаос из обрывков фраз и мыслей. - Ир! Подожди… - в прямом смысле, бегу, теряя тапки. Левый соскользнул, пришлось срочно ловить, цепляясь руками за перила. Главное, чтобы она не ушла. - Что случилось? Сережка, холодно же, - смотрит внимательно, и так понимающе… Все слова, что были, испарились. Ну, Глухарев, соберись, давай. Ты ж мужик. – Заболеешь, кому я твои дела передам? Из меня словно воздух на этой фразе выбили. Ну вот, снова работа… Отдел, Пятницкий, дела, погоны. Надоело прикрываться обязанностями, почему мы не можем побыть просто парой. Иногда этого так хочется… Нестерпимо. И еще хочется заболеть. Серьезно, чтоб температура и прочие неприятности, а рядом моя женщина, заботливая и нежная. Ира, выше на одну ступеньку, стоит и улыбается так, что внутри все переворачивается, красивая. Моя. Похоже, знала, что побегу догонять, даже не противится и не убирает руки со своей талии. - Ир, послушай. Почему так? Почему ты убегаешь? Нам же хорошо вместе, - сдавленным голосом засуетился, заторопился, словно еще секунда и опоздаю. Слова обесценятся и потеряют хоть какую-то значимость. – Не уходи, пожалуйста… Ты мне нужна, сейчас, и вообще, всегда. Замолк, понимая некоторую неловкость ситуации. Почему она молчит? Не знает, как отшить поаккуратнее? Когда-нибудь с этой невозможной женщиной я просто сойду с ума. Или она, от моих бесконечных выходок. Стоим друг друга, что говорить. Наверное, мы смотримся смешно – полураздетый мужчина и эффектная женщина, посреди ночи, на лестничной площадке, выясняют отношения. По телу колючие мурашки от холода, но это вторично, между нами происходит нечто более важное. Решается все. - Сереж, я все понимаю… Но давай не будем торопиться, Сашка должен к нам привыкнуть. На днях у него баскетбольный турнир, пойдем вместе, - мне показалось, что я ослышался. – И обещай, что серьезно с ним поговоришь, по-мужски… Но деликатно. - Угу, - прервал ее монолог самым лучшим способом- поцелуем. Маленькая победа. Еще один шаг на пути к «нам», уже официально. Подхватываю на руки, возмущается лишь в шутку, легонько постукивает по спине, но чувствую, как расслабляется в моих руках. Ступени, ведущие к квартире, сливаются в одну, хочется обратно, в наше уютное тепло. До утра ни о чем не думать, не анализировать, не загадывать. Мы вместе. И точка.