Гринев и Швабрин

Все в мире покроется пылью забвенья, Лишь двое не знают ни смерти, ни тленья: Лишь дело героя да речь мудреца Проходят столетья, не зная конца.

      Писатели, несомненно, необыкновенны тем, что могут подчинять себе слова. Подчинять в такой форме, что захватывает дух. Слова превращаются в предложения, а те, как нити, сплетаются в необыкновенные узоры.       Когда в голове складывается картинка, будьте уверены — вы увидели весь узор.       Наверное самым простейшим в облике, и самым сложным в глубине является человеческий. Сегодня я хочу проговорить с вами об этом.       Сложность, несомненно, связана с пониманием всех людских мыслей, а еще более тернист путь создания героя таким, каким он появился в голове.       В романе, например, нельзя разграничить персонажей на плохих и хороших. Сами эти два слова не могут описать человека — слишком понятия о добре и зле акварельные. Человек, уж так его создали, слишком неоднозначен, а создать персонажа подобного ему на листе бумаге, используя только хорошие и плохие поступки – нет, увольте.       Такие и персонажи романа Пушкина «Капитанская дочка» Гринев и Швабрин.       Один, являясь главным героем всего произведения, преподнесен для читателя с хорошей стороны, так как мы имеем полное основание всем его поступкам, однако для окружающих он — такой же непонятный и сомнительный персонаж.       Наблюдая же за Швабриным, можно однозначно сказать лишь одно — на уме его лишь прикрытие своей… жизни. Являясь центральным персонажем, он совершенно не располагает к себе. Может только первые несколько страниц.       А они кстати, показывают Швабрина более или менее интересным человеком: «Швабрин был очень не глуп», «разговор его был остер и занимателен». Алексей Иванович сразу вызвал в Петре Андреевиче самые лучшие чувства, заставляющие прислушиваться ко всем словам новоиспеченного друга. Но являлся ли он таковым на самом деле?       Ответ приходит почти сразу же – нет. Как может являться другом человек, который в первых же разговорах начинает врать? Примером этому вранью может служить хотя бы слова Алексей Ивановича насчет Маши: «Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенную дурочкою». Даже Пушкин не особо хорошо относится к своему персонажу. Разве можно героя, к которому расположен сердцем, с первых же событий показывать не очень то честным и корыстным? «Он за меня сватался», — говорит Маша Гриневу после дуэли.       Она, кстати была вызвана первой ссорой Петра и Алексея, когда тот, по неопытности своей решил прочитать «другу» стихи собственного сочинения. Швабрину они не только не понравились, но и как он выразился: «Такие стихи достойны только учителя моего, очень напоминают мне его любовные куплецы».       Вызвана ли такая критика нежеланием делить Машу с Гриневым?

Решительно да

      «Он взял мою тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый стих и каждое слово»       Разве друзья так поступают?

Решительно нет

      «Тебе это так даром не пройдет. Вы дадите мне сатисфакцию!»       Перелом.       Дружбы больше нет.       С этого момента начинается уже совершенно другая ступень в отношениях Швабрина и Гринева.       Вызов на дуэль окончательно дает понять — все кончено, и больше ничего не будет. Марина Цветаева так отзывается об этом событии: «Странно, но даже дуэль не мирила меня с отсутствием Вожатого». В той или иной степени я больше благосклонна к ее словам. Так же как и ее, моя душа лежит к этому персонажу. Но это не отменяет всех остальных событий.       После понимания того, что Маша не то что не любит, но и терпеть не может Швабрина, последний решается уже на вторую после удара в спину подлость. Если нельзя влюбить в себя капитанскую дочку, то можно хотя бы разъединить влюбленных. Так, по моему мнению, думал Алексей Иванович. Так он и поступил. Так он поставил под угрозу отношения Марьи и Петра. Так он лишний раз подтвердил свой статус отрицательного героя.       «И суровое письмо отца Гринева, запрещающее сыну жениться, не только меня не огорчило, но и радовало», — пишет в своей статье Марина Цветаева.       Она — влюбленная с детства в Пугачева девочка, растущая и не меняющая своего мнения. Ее сложно в этом упрекнуть, но и анализировать произведение только на основе ее слов сложно, почти невозможно — слишком сильная любовь заполонила ее сердце.       За возвращением любимого ею Пугачева в жизнь Гринева следует и уже самое настоящее предательство Швабрина, ставящее жизнь Гринева под сомнение. «Увидел я среди мятежных старшин Швабрина», - и дальше: «Он сказал Пугачеву на ухо несколько слов».       За этим — приговор. За этим — должна была явиться смерть.       «Вешать его!» — объявил Пугачев, и казаки накинули на шею Гриневу петлю.       Что мог сказать Швабрин? Это неважно, важно другое — его слова должны были привести к казни. Он — оклеветал, он — убил. Но убил не Гринева, убил его заступника.

***

      «Вот вам, детушки, новый командир», — говорит Пугачев, указывая на Швабрина.       «Марья Ивановна осталась в его власти!» — думает Гринев, крича про себя.       Пленение Марьи Ивановны и его последствия — так можно назвать все моменты от этого до нового приезда Пугачева в Белогорскую крепость.       За это время чего только не произошло, но самое важное — возвращение Гринева к Пугачеву. Безнадежно влюбленный, он ищет помощи у «самозванца», как он сам его неоднократно называет. И тот помогает. За что? Просто за то что Гринев ему по душе пришелся, ни за какой не за тулуп. «И Марью Ивановну из темницы выручает», — пишет Цветаева, не отступаясь от своего мнения о Пугачевской к Гриневу любви. И так оно и было. Он любил Гринева «как цыгане любят белых детей«…       И даже на последние попытки Швабрина («Эта девушка не племянница здешнего попа») Пугачев не отвечает злобою, не отбирает очередного подарка. Он — съедает свою обиду на ложь Гриневскую. Он — дарит все, что можно было подарить.       А Швабрин что?       Он не сдается в своем следовании за неудачами Гриневскими. Он — пишет донос на неповинного Петра Андреевича. Он же является на суд. Он — в третий раз за жизнь обрекает Гринева на гибель и второй раз — словами, ложью.       По чудесному стечению обстоятельств его снова спасают, но разве можно ли простить все Швабрину? Нет. Он гнался за своим счастьем, а в отсутствие его — за несчастьем гриневским.       Даже Пушкин, выражаясь на счет него, говорит от лица генеральского: «Этот Швабрин превеликий Schelm (мошенник), и если попадется ко мне в руки — мы его расстреляем».       Гриневу же он желает добра — спасает в который раз его от погибели. То волей случая, то Вожатого, то самой Императрицы.       Маша во всем этом деле — просто посредник. Просто попутчик, предлог для всех намерений и спасений. Она та, которую послали в эту историю для связывания всех Гриневских действий, а в конечном счете — как ангела хранителя возлюбленного, как ту, которая доедет до Императрицы и расскажет все — как есть.       Эти персонажи – те, кого послал Пушкин читателям, те, что засели в сердцах многих, те, что никогда больше сердца эти не покинут.