Мария Ив и Тайна Черного Ворона

I was five and he was six We rode on horses made of sticks He wore black and I wore white He would always win the fight Bang bang, he shot me down Bang bang, I hit the ground Bang bang, that awful sound Bang bang, my baby shot me down. И вновь тот же потолок. Тот же потолок, что и семь лет назад. Те же обои, но теперь кроватей три - для Джинни, Гермионы и Марии. Судя по ровному дыханию, соседки по комнате еще не вернулись из приторно-сладкого мира грез, сравнивая с той реальностью, которую им предстоит узнать вновь. Мария без особого удивления заметила, что в очередной раз заснула в одежде на заправленной кровати. Каждый вечер настолько выматывал, что ничего другого ожидать не следовало. Август еще не закончился, а воздух пропитался крошечными незримыми льдинками еще немного капавшими после ночного ливня. Девушка встала и, закутавшись в плед и поправив растрёпанную косу, подошла к окну, проходя мимо кроватей подруг. Джинни, та самая маленькая девочка с фотографии, которая все еще весела на той же облезлой розовой стене. Она превратилась в по-настоящему красивую девушку, с гривой кучерявых рыжих волос ее матери и мягким взглядом отца. Семья, как прекрасно.... Гермиона - подруга младшего сына семейства Уизли, Ронни, обладательница красивой фигуры, непоколебимого характера и острого ума, за которые Мария бы еще восемь лет назад отдала все. Ей нет равных, как и никому из здесь находящихся. Мария встала у окна, два пальца по привычке ложились на губы, как-бы держа вымышленную сигарету, от которой она бы сейчас не отказалась, как и от глотка старого доброго огневиски. Нервы трещали по швам, девушка наблюдала за своим расплывчатым отражением в мокром стекле, отказываясь верить в то, что это и есть та жизнерадостная, хоть и потрепанная жизнью, девчонка, которая так нахально смотрела на нее когда-то. Руки истощали, глаза запали, но бутафорская улыбка быстро возвращала все на свои места. Девушка вернула плед на место, открыла дверь и вышла на ту самую лестницу. Третья ступенька скрипит, седьмая прогнившая, одиннадцатая совсем хлипкая... Проведенные летние каникулы каждого учебного года позволили девушке выучить каждый уголок наизусть. Она учила этот дом, как заучивают любимую книгу, захлебываясь, задыхаясь от удовольствия, желая заучить до той степени, чтобы заснуть в ней и не проснуться. Узкие коридорчики приводят в кухню, зажеванную, замурованную воспоминаниями. Мария тихо, как пыль, садится на один из раритетных стульев-людей и вытаскивает из кармана маленькую сложенную бумажку и магловскую авторучку, принимается царапать на ней: ..."Дорогие мистер и миссис Уизли, Все эти долгие годы вы щедро дарили мне тепло и уют вашей прекрасной семьи, дарили мне ту семью, представления о которой я не имела раньше и вряд ли получу еще когда-либо. Камнем на груди я чувствую, как неблагодарно поступаю, трусливо сбегая, даже на прощание не взглянув вам в глаза. Мое дело не терпит промедления, чем раньше я отправлюсь в путь, тем лучше. Мое сердце разрывается при одной мысли, что наши с вами дороги снова пересекутся только чудом. Но если это чудо соизволит случиться, в жизни не будет большего подарка, чем увидеть вас всех целыми и невредимыми. С любовью, Мария. Девушка, сотрясаясь от рыданий, смяла несчастную бумажку и вскочила на ноги. Прижавшись щекой к холодному стеклу кухонного окна, она прислушивалась к вновь набирающему силу ливню. Она любила дожди с самого раннего детства. Природа словно бы понимала и чувствовала ее изнутри, отражала и перенимала чувства настолько сильные, что не могли быть сдержанными одним человеком. В голове мелькали те тяжелые дни, когда успокаивали только барабанящие по голове капли и осознание своего полного одиночества, дарящее полную свободу. Ее мысли прервал резкий аромат одеколона, холодный настолько же, насколько и слова его владельца: - Доброе утро. - Доброе, Фред. Марии даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять, кто стоит рядом с ней. Его левая рука поднесла к потрескавшимся губам кружку кофе, в то время как тыльная сторона правой прикасалась к руке девушки. Такой знакомый жест. Еще год назад за ним следовала хитрая полу-улыбка и долгий поцелуй в висок. Сейчас его глаза только резали пелену дождя. Он тоже вспоминал эти моменты. - Как спалось? - Ты снился. - Ясно. Воспоминания кажутся менее реальными, чем прошлогодний сон. Солнце заливало лужайку, а птицы пели приветливо. Его руки крепко обхватили ее плечи, подними были метлы и не больше пол-метра высоты. - Крепче держись, говорю! Я не смогу всегда быть рядом, что бы спасать тебя. Сейчас попробуем так: я выполняю свое дело - бросаю в тебя бладжер, ты свое - закидываешь квоффл. Фред и впрямь хорошо знал свое дело, как он выразился - мяч летел точно в голову девушке, у которой оказалась на редкость быстрая реакция, какой тормознутый она бы себя не считала. Многие попадания в кольцо, вопреки всем стараниям парня, сопровождались выкриками типа:"Браво, головастик!". Головастиком близнецы называли ее только в плане квиддича - новичка настолько подобного новорожденному ребенку им видеть еще не приходилось. Еще один удар и шалость удалась - бладжер врезался в плечо с такой силой, что девушка потеряла управление. Грохот и громкий смех окатили лужайку для тренировок. - Эй! Ха-ха! Прекра... Ха-ха-ха! - бедный Фред был совершенно беззащитен перед щекочущей его девушкой. Широкие улыбки озарили их лица, поселившись в сердцах друг друга. - А ты, Ив, никак спасаться бегством решила? - в руках Фреда красовалась та самая чертова записка. - А тебе какая разница! - спокойные айсберги их взглядов и голосов моментально превратились в ледяные иглы. - Мне-то никакого, но тебе должно быть стыдно уподобляться этому ничтожеству Флеттчеру. Раньше я ценил тебя хоть чуточку выше. Даже после того, что ты сделала, твоя осанка заставляла чувствовать себя настоящим подонком. До сих пор не пойму, как шляпа умудрилась зачислить тебя на Гриффиндор. Больше не в состоянии задерживать слез, девушка кинулась обратно к лестнице, попутно бросив первое, что пришло в голову в отчаянной попытке защититься: - Бедняге Джорджу ухо оторвало, а лучше бы ты сдох! Если бы не тарелка, пролетевшая мимо ее головы , Мария бы так и осталась стоять с истощавшем от ужаса перед собственными словами лицом в проходе. Нет, она никогда... Она просто не могла желать ему смерти, нет... В голове закружилась воспоминания: вот они целуются в укромных уголках Хогвартса, вот он катает ее на своих плечах во время очередной вылазки в Хогсмид, вот он с восхищением знакомит ее с будущим "Сладким Королевством", защищает от егеря, танцует с Анжелиной, плача, разворачивается и уходит... С самого утра дьявольски болела голова. Это уже не первый день, но в конце концов боль становится совершенно невыносимой. Перед глазами все плывет, отчаянные "Мария! Мария!" Фреда и разгневанно-потерянные крики мисс Уизли и темнота... - В этом году среди новичков присутствует так же и не первокурсник. Надеюсь, вы окажете ей уважение и теплый прием! - громко изрекла высокая статная женщина, чье лицо уже испещрили морщины, а уже тронутые сединой волосы были убраны в тугой узел , - Мария... Эм... Мария.... Из толпы выбралась невысокая девушка с длинными темно-русыми волосами и гордой осанкой. Ее округлое лицо украшала немного хитрая улыбочка. Поднявшись на сцену, девушка встала перед говорящей, склонилась в неполном реверансе и чистым ровным голосом сказала: - Мария Ив, к Ваши услугам, профессор Макгонагалл! Девушка присела в таком же реверансе перед столом преподавателей, развернулась к ученикам и очаровательно улыбнулась, изобразив кивком поклон. Миссис Макгонагалл едва заметно одобрительно улыбнулась: - Присаживайтесь, мисс Ив. Водрузившаяся на лохматой голове девушки шляпа сразу заговорила: - Хм, интересненько-интересненько... Под маской прячется алчность и желание власти и мести, и в то же время робость и хрупкость... СЛИЗ... - НЕТ! - девушка вскрикнула так отчаянно в попытке перебить волшебный предмет, будто ей выдавали смертный приговор. - Ну почему же? Сила и власть - то, что получали все выпускники этого факультета. Да и твой патронус... - Он не такой! И я не такая! Мы... Мы исправимся.. я верю... - взгляд девушки опустился к носкам башмаков, плечи поникли, а голос стал тихим настолько, что было просто невозможно разобрать, что она говорит. Казалось, еще секунда, и она заплачет. Но ее кулачки сдались до побеление, зубы заскрипели от усердия, с которым их сжимали, а внутренний голос кричал: "Не сейчас, Мария, не здесь! Потом, завтра, но не сейчас!" - ГРИФФИНДОР!!! - Слава Богу, ты очнулась! - капля ледяной воды, сбежавшей со лба под действием плохо отжатого полотенца окончательно открыла глаза Марии, вернув ее из глубин своих воспоминаний и дав сфокусировать взгляд на миссис Уизли, усердно над ней хлопочущей. - Ох, простите меня, доставила столько неудобств... - Мария попыталась встать, но ни разрывающаяся от боли голова, ни рука миссис Уизли не дали ей этого сделать. - Семь лет ты провела в этом доме и так и не отучалась от общения на "Вы", - грустная улыбка не сходила с лица женщины, морщины на лбу говорили о том, как она устала и измучена переживаниями. Даже не глядя на прикроватный столик, Мария знала, что обнаружит там эту злополучную записку. Как глупо и трусливо, что начинает тошнить от самого себя. Даже вульгарно. Девушка буквально слышала, как причитает одна из ее альтернативных личностей. - Милая, ты покидаешь нас? - такой прямой вопрос заставлял не столько смутиться, но даже почувствовать своего внутреннего подонка, - Ты можешь не говорить, куда и почему. Я все прекрасно понимаю, грядут темные времена и... - дальше миссис Уизли продолжать не могла, слезы покрыли ее лицо, обнажая то, что так успешно многие годы скрывала добродушная улыбка и огненная грива. Ничего сейчас так не хотелось Марии,как остановить ее слезы. Любой ценой, но только бы она не плакала. Каждая клеточка тела разрывалась в рыданиях, и только холодный и расчетливый мозг напоминал о том, что тяжелее своих слез могут быть только ответные слезы. Казалось, каждая капля соленой воды душевного дождя была наполнена верой и любовью, неустанной поддержкой, ароматом свежих булочек с корицей, понарошку злым "оболтусы" в адрес близнецов, шутливым неодобрением по отношению к коллекции батареек мистера Уизли, гордостью за поступление младшей, Джинни, на Гриффиндор... - Спи, милая, спи, мы с папой так любим тебя...