Война, мир, песок

        Петуния стояла, по лодыжки увязнув в золотом песке, и удивлённо озиралась по сторонам. Она видела пустыню в передаче про Африку и в мультике про Аладдина, так что не сомневалась, что это пустыня… Но какая-то неправильная. В пустыне должны быть верблюды. И миражи. И оазисы. В этой был только песок. И чёрное-чёрное небо над головой. Если посмотреть далеко вперёд — там чёрное небо смыкалось с золотым песком, будто отрезанное по линейке.         Она была одна, и во все стороны тянулись песчаные холмы — кажется, они называются дюны. В чёрном небе не горело ни одной светлой искры — ни звёзд, ни луны. Петуния вспомнила, что в пустыне обычно нет воды, и ей тут же захотелось пить.         Тогда она испугалась.         — Почему здесь столько песка? — вдруг удивился кто-то у неё за спиной, и Петуния подскочила на месте: она только что оглядывалась, и там никого не было!         Она повернулась, осторожно переступая по осыпающемуся песку, чтобы не упасть. В нескольких шагах от неё стоял высокий мужчина, одетый в длинное… пальто? плащ? а, мантию, наконец вспомнила Петуния нужное слово. Длинная мантия, непроницаемо-чёрная, как небо над головой, — такие носят в мультиках или сказках. Или на Хэллоуин.         — Откуда столько песка? — повторил незнакомец, и он выглядел настолько удивлённым, что Петуния решила, что обязана объяснить:         — Потому что это пустыня! В пустыне всегда много песка.                  «Потому что это пустыня» — повторил про себя Кромешник, разглядывая стоящую перед ним худенькую девочку с копной светло-русых кудряшек. Он, в отличие от неё, отлично знал, что это не пустыня. Много чего знал: что девочку зовут Петуния Уотли, что её дразнят за имя, как у вредной тётки Гарри Поттера, что неделю назад её навещала бабушка, которая похожа на старую ведьму, что у соседей злая собака, — маленькие страхи мелькали на поверхности, их очень просто было разглядеть.         Только вот то, что нужно, не знал. Почему здесь столько песка? Хоть он и нечасто погружался в детские сны вместо того, чтобы превращать их в кошмары извне, но прекрасно знал, что они выглядят не так. Здесь не должно быть столько песка грёз.         А где песок, там и Песочный человек. Разумеется.         Когда рядом возникла невысокая фигурка, мягко блестящая золотом, как и всё вокруг, Кромешник только чуть переменил позу — так, чтобы удобнее было и атаковать, и защищаться, если понадобится. Его отношения с Хранителями сейчас не были открытой войной, но и миром вряд ли могли считаться, так что кто знает… Однако его соперник начал всё-таки со слов, а не с оружия. Это вам не Кролик.         Но, конечно, возмутился. Как обычно. Хорошо хоть не кучей невнятных пиктограмм, а «бегущей строкой» текста — подсмотрел идею у людей.         — Как это «что я здесь делаю»? Она боится, как будто сам не видишь, — Кромешник взмахом руки указал на чёрные разводы, растекающиеся по дюне от ног девочки. — Боится твоего песка, между прочим.         Следующая «реплика» была адресована уже не ему — юной мисс Уотли.         Кромешник, удержавшись от того, чтобы покрутить пальцем у виска, вздохнул с подчёркнутым долготерпением:         — Брось, ни один современный ребёнок твою «разговорную латынь» не поймёт.         Собственно, её даже Хранители не понимали, а писать на других языках у Песочного человека не получалось никак, хоть он пытался. Как говорил проникшийся современными технологиями Фрост: «Подходящей кодировки нет». Тьма разберёт, чего там на самом деле нет, но получалась у Песочника только латынь, да ещё и довольно замысловатым почерком. Потому он редко использовал этот способ общения. Иногда пытался создавать буквы по одной и составлять из них английские слова, но ему быстро надоедало, и он возвращался к привычным пиктограммам.         Кромешник латынь понимал — и терпеть не мог расшифровывать ребусы.         Петуния Уотли прекратила удивлённо хлопать глазами и спросила:         — Вы кто? Что вы делаете в пустыне?         — Это не пустыня, — покачал головой Кромешник, беззастенчиво пропуская первый вопрос мимо ушей. Только знакомиться с каждым ребёнком не хватало! — Это твой сон. И он не должен так выглядеть.         Бросив короткий взгляд на Песочника, он увидел у того над головой мигающую стрелку, настойчиво указывающую в его сторону, и возмутился:         — Я-то почему виноват?! Это твоя стихия. Источник страха здесь — только она сама.         Да и страх тот — слабый, невнятный. На кошмар даже близко не похож, хоть его и оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Кромешника. А если честно — странность привлекла. Непонятное энергетическое состояние — надо ведь поглядеть.         Почему Петуния Уотли вместо нормальных детских снов видит золотой песок грёз? То, из чего ткутся сновидения, изнанку «сонной» реальности?         — Почему она не видит сон — а только песок? — повторил Кромешник вслух.         Песочник пожал плечами, и над его макушкой повис крайне выразительный вопросительный знак, который через секунду дополнился восклицательным. Потом весы, флажок, рукопожатие… Как всегда, разволновался — тут же забыл про латынь и переключился на картинки.         Но, кажется, настало время для совместной работы.

06 - 08.11.15