Десять причин сдаться

      Причина первая: Метки       Куросаки Ичиго упустил момент, когда это произошло. Однажды он просто осознал, что в нём крепко засело тёмное желание запечатлеть след на Иноуэ Орихиме. Элементарно тронуть, оставив на ней частицы своей реатцу и запаха.       Именно тогда шинигами понял, как редко они касаются друг друга просто так, по-дружески, и бороться с искушением придумать новый повод для прикосновения становилось слишком проблематично. И стоило Иноуэ Орихиме появиться в поле зрения — мозг начинал одержимо выдумывать глупые причины, отбойным молотком долбя по черепной коробке: «Сделай это. Сделай».       Куросаки Ичиго и Иноуэ Орихиме учились в одной школе и в одном грёбанном классе, поэтому он думал об этом слишком много.       Теребя в руках карандаш, шинигами кидал частые взгляды на соседний ряд. Девушка прилежно записывала слова учителя, а Ичиго вместо этого сосредоточенно сверлил взглядом её спину. Чёрт, о каких формулах могла идти речь, если в голове засела только одна долбанная мысль! Он не замечал, как нервно постукивал каблуком ботинка по полу, и лишь резво вскочил, стоило удостоверению издать писк.       Ками-сама, он ещё никогда так не радовался появлению пустых.       — Куросаки! — гневно воскликнул сенсей, но шинигами уже вылетел из класса.       Драка — это хороший способ выплеснуть свои эмоции, и Ичиго даже показалось, что ему стало легче, когда огромный монстр рассыпался в пыль. Было бы так же просто избавляться от надоедливых мыслей.       Вернуться в школу ученик старших классов не решился. Забив на оставленную в классе сумку, он плёлся по улицам, засунув руки в карманы. Солнце нещадно пекло и без того больную голову, а горячий воздух застревал в глотке.       Завалившись на лавочку, укрытую тенью, шинигами выдохнул.       «Чёрт, это когда-нибудь пройдёт?»       Прикрыв глаза, он глотал сухой воздух, а перед взором мелькал образ русоволосой подруги, и переключиться на что-нибудь ещё не выходило ни физически, ни морально. Шумно выпустив воздух через стиснутые зубы, Ичиго поднялся с места и направился к старшей школе с мыслью, что вещи забрать всё же надо.       Ему «сказочно» повезло почти столкнуться при входе в классную комнату с обладательницей широко распахнутых глаз почти такого же цвета, что и его. Где-то глубоко Ичиго пожалел, что они не столкнулись.       После этой мысли шинигами захотелось, чтобы ему кто-нибудь врезал.       — Ты в порядке, Куросаки-кун? — обеспокоенно хмурясь, вымолвила Орихиме.       Ну вот, теперь она будет беспокоиться. Причин себя гнобить стало на пару пунктов больше.       — Да, — призывая ко всем своим актёрским способностям, кивнул шинигами, даже изобразив на губах жалкое подобие улыбки.       Но Иноуэ Орихиме не поверила ему, а лишь сильнее свела тонкие брови на переносице и недоверчиво переспросила:       — Точно?       — Не переживай, Иноуэ, всё хорошо.       Коснувшись пальчиком нижней губы, она отвела взгляд — Ичиго раньше не замечал, что этот жест такой заманчивый, — и через пару секунд, мягко улыбаясь, прощебетала:       — М-м-м, похоже, я ошиблась.       И в очередной раз Ичиго заметил, какая у неё чертовски…       — …красивая улыбка.       — А… ам… Спасибо…       Её лицо залил густой румянец.       Твою, он сказал это вслух.       И теперь Куросаки Ичиго, без сомнений, превосходил накама в красноте. Лицо и шея его просто пылали, и шинигами мог лишь выдавливать нечленораздельные звуки, сам даже не зная, что силится сказать. Но, хвала Ками, раздался спасительный звонок.       Растерянные подростки рванули вперёд и всё-таки врезались друг в друга.       От Иноуэ Орихиме исходило приятное тепло, и Куросаки Ичиго чувствовал на груди её частое дыхание — эти школьные рубашки, определённо, слишком тонкие, — а руки сами сжались на хрупких плечах. Шинигами неосознанно чуть сконцентрировал реатцу на кончиках пальцев, вдавливая в женское тело свою духовную силу, оставляя на нём метки.       Ему определённо пора съездить по зубам.       Нечеловеческими усилиями отцепившись от русоволосой, он попятился, давая ей возможность, пикнув слова извинения, сбежать на следующий урок.       Этого мало.       Грёбанное желание, осуществившись, стало только сильнее.       Причина вторая: Поражение       Домой Куросаки Ичиго вернулся невероятно раздражённым и не без удовольствия зарядил ногой в живот своего отца, как всегда кинувшегося на сына. Хлопнув дверью в свою комнату, он сразу сел за учебники. Но отсутствие Иноуэ Орихиме не освобождало его от мыслей о ней и о том, что случилось.       Шинигами чувствовал такое удовлетворение от того, что на ней остались его следы, и никакая победа не могла с этим сравниться.       Чёрт, как это бесило. Он точно не лучше тех идиотов, что пускают слюни, стоит Иноуэ пройти мимо.       Бросив учебники в ящик, Ичиго признал своё поражение.       — Ичи-ни, ужин готов!       Причина третья: Удовлетворение       — Вы какой-то напряжённый, Куросаки-сан, — протянул Урахара Киске, раскачивая сикомидзуэ.       — Я пришёл сюда тренироваться, а не болтать, — огрызнулся шинигами.       — Как скажете, Куросаки-сан, — кивнул торговец, поправив полосатую шляпу. — Кричи, Бенихиме.       Клубы песка взметнулись на пару метров, когда шинигами схлестнулись в поединке.       Ичиго рассчитывал отвлечься от бардака в голове и избавиться от клубка взрывоопасных эмоций, томившихся внутри под высоким напряжением. Неразорвавшаяся бомба. И теперь, ковыляя домой после изматывающих схваток, Куросаки чувствовал странное удовлетворение от полученных синяков, порезов и дикой усталости.       Причина четвёртая: Изменения       Первое, что пришло в голову Куросаки Ичиго, когда он проснулся, была Иноуэ Орихиме. Сегодня снова в школу, а это значит, что они встретятся, подумал он. Уже хорошо знакомое желание перехватило глотку сухой жаждой. Мучительно сглотнув, шинигами поплёлся в ванную комнату.       Обычно Куросаки Ичиго не уделял особого внимания своему отражению в зеркале, но сегодня оно смогло завладеть «хозяином». Захотелось что-то изменить в себе. Прихоть, что даже его заставила удивлённо взглянуть на своё отражение. Иноуэ, наверное, сказала бы, что это ему внушили зефирные человечки, или что она ещё может выдумать?       Да уж, образ её мышления — та ещё загадка.       После десяти минут, проведённых в ванной, шинигами понял, что его волосы слишком своенравны и он просто теряет время. В последний раз взлохматив ярко-рыжий ёжик на голове, ученик старших классов поплёлся завтракать, жалея, что убил кучу времени на такое бесполезное занятие.       Но, даже спускаясь по лестнице, Ичиго не мог заставить себя перестать разглаживать рубашку или разглядывать одежду в поиске изъянов, пока не встретился с по-настоящему ошеломлённой Карин, застывшей перед ступеньками. Она даже не кинула что-нибудь колкое, просто проводила брата взглядом широко раскрытых от удивления глаз.       Причина пятая: Лёд       На большой перемене их компания по обыкновению обедала на крыше.       Куросаки Ичиго, совершенно не слушая друзей, потягивая сок через трубочку, наблюдал за Иноуэ, с аппетитом поглощающей своё очередное творение кулинарии. Она с таким чудным азартом наслаждалась своим шедевром, морщась от удовольствия, что было сложно отвести взгляд. Временами шинигами брал себя в руки и смотрел на что-то ещё: чистое небо или бетонный пол — но не замечал, как его внимание вновь оказывалось поглощено Иноуэ Орихиме.       Солнце по-прежнему нещадно пекло, но Куросаки Ичиго замечал только её.       Пока не получил кулаком по макушке.       — Татцуки, ты с ума сошла? — рыкнул Куросаки, вскочив с места.       — Хватит пялиться! — прошипела каратистка, сунув кулак под нос своему другу. — Ты уже сожрал её взглядом раз десять, — тише добавила она, указав на Орихиме.       Оторвавшись от ланча, Иноуэ кинула на них вопросительный взгляд.       — Всё в порядке, — мило улыбнулась Арисава подруге.       А Ичиго, лишь буркнув, что уходит, поспешил убраться с крыши.       — Ксо, — чертыхнулся он, подставляя голову под струю холодной воды, но лицо и шея всё ещё горели, и было ощущение, будто его только что с головой окунули в лаву.       Чтобы остудиться, ему как минимум нужны были льды Арктики или Антарктиды.       Причина шестая: Бессилие       — Куросаки-сан, что-то вы зачастили, — заметил Урахара Киске, опять раскачивая сикомидзуэ в руках.       — Я хочу тренироваться, — бросил шинигами, доставая Зангетцу.       — Как скажете.       Занпакто сверкнули в руках владельцев, и их блеск размазался в воздухе от стремительных движений.       В этот раз Куросаки полз домой ещё более уставший и побитый, но даже жуткая усталость не вычеркнула из его мыслей Иноуэ Орихиме или ощущений, бурлящих внутри, готовых разорваться в любой момент.       Желание оставить свои метки на её теле изнуряло Ичиго. Одна чёртова мысль пускала глубокую дрожь по его телу, закручивая жилы в узел и сминая внутренности в пульсирующий комок, застрявший где-то в грудной клетке.       У него просто срывало крышу.       Причина седьмая: Сладость       — Ах, Куросаки-кун, что произошло? — ужаснулась Иноуэ, когда одноклассник зашёл в класс, щедро украшенный лейкопластырем.       — Тренировался, — буркнул шинигами, направившись к своей парте.       Теперь Куросаки Ичиго не сомневался, что готов разбить себе морду ещё хоть раз сто, только бы она была так же близко и смотрела на него как можно чаще.       Кинув сумку на парту, он тяжело опустился на стул, прикрыв веки.       Мягкий сладковатый запах окутал вздрогнувшего шинигами: Иноуэ Орихиме низко склонилась к нему, и её шелковистые волосы щекотали его руки.       — Тебя исцелить? — прошептала она, медленно что-то переворачивая с ног на голову внутри юноши.       — Нет, — мотнул головой Ичиго.       А тягучая истома ползла от горла к низу живота, и Куросаки весь напрягся, вполне осознавая природу этих ощущений.       — Ты уверен?       — Да, — резко бросил он, из-за чего одноклассница отпрянула и, извинившись, направилась к своей парте.       Куросаки Ичиго уже потерял счёт тому, в который раз за эту неделю ему необходимо было съездить по зубам.       Причина восьмая: Извращенец       В этот раз Иноуэ пошла на тренировку к Урахаре вместе с Куросаки, что последнего напрочь выбило из колеи. Он проявлял усердие не только из желания стать сильнее, а скорее из потребности выбросить из головы её, ведь, когда размахиваешь мечом, не до рассуждений. Но теперь прощай, последний оплот, поддерживающий относительное здравомыслие временного шинигами.       — Куросаки-сан, вы такой беспокойный, — вновь сказал торговец, в этот раз обмахиваясь веером.       Ками-сама, почему она надела эти чёртовы мини-шорты с майкой.       Куросаки Ичиго ощущал себя самым последним извращенцем, когда его взгляд застывал на пышных грудях, тонкой талии, округлых ягодицах или опускался на длинные ноги. Теперь его официально можно было записать в ряды тех идиотов, истекающих слюной при виде Иноуэ.       — Куросаки-кун, что не так? — обеспокоенно пробормотала она, заглядывая в его глаза.       Ками, как что-то настолько невинное может быть таким же сексуальным?        — Нет, что ты, — фальцетом воскликнул шинигами, потирая пылающую шею, — просто, похоже, я сегодня не настроен махать мечом.        Определённо, если он возьмёт в руки Зангетсу, тот просто выскользнет из вспотевших рук.       — Ох, могу подтвердить, что Куросаки-сан едва сейчас настроен держать занпакто, — хохотнул торговец и сразу же, отпихивая Куросаки в сторону, гадко протянул:       — Так что, Иноуэ-сан, мы останемся наедине.       Что-то щёлкнуло в мозгу шинигами, застилая всё к чертям багровой пеленой. Всё, кроме бело-зелёной шляпы, владельца которой хотелось растерзать слишком сильно.        — Нет, знаете, я хочу помахать мечом, — сквозь зубы прорычал Ичиго, едва сдерживаясь от соблазна проткнуть Урахару острой катаной.        — О, замечательно! — просиял бывший капитан Готея.        Тренировка закончилась новой порцией синяков и царапин.        Микс противоречий просто взрывал мозг, когда Орихиме, сосредоточенно сводя тонкие брови, лечила его. Чёрт побери, Куросаки Ичиго определённо готов был валяться изрубленным куском мяса у коленей Иноуэ Орихиме, только бы чувствовать её тепло и сладковатый вкус реатцу постоянно. Желание коснуться тонкой ладони разгоралось всё сильнее. Пустить по нежной коже новую волну своей духовной силы, отметить её — вот что Ичиго хотел сделать больше всего на свете. Благо, что долбанёт, если попытаться высунуться, пока барьер возведён, успокаивал он себя, понимая, впрочем, что едва ли его это остановит.        Причина девятая. Часть первая: Мой, мой        Когда Куросаки вернулся домой, чуть ли не стеная из-за грёбанного переворота в собственной голове и в организме, его сёстры смотрели какой-то фильм.        — О, Ичи-ни, хочешь с нами? — радостно предложила Юзу.        — Почему бы и нет, — согласился Куросаки, подползая к дивану.        Если кино будет достаточно интересным, то может помочь отвлечься хотя бы на пару часов.        Причина девятая. Часть вторая: Мой, мой        Тонкие пальцы срывают пуговицы на рубашке с глухим треском, и короткие ноготки скользят по пылающей коже груди.        Иноуэ Орихиме определённо идёт Хэллоуинский костюм Красной Шапочки.        Крепкие бёдра тесно сжимают мужскую талию, а юбка задирается, обнажая гладкую кожу ног, и Куросаки Ичиго ощущает тяжесть в паху.        Пухлые губы обольстительницы изгибаются в лёгкой усмешке, а глаза наливаются зелёным светом. Чёрт, её ничего не портит, даже когда когти впиваются в грудь до боли, и она широко улыбается, демонстрируя волчьи клыки.        Всё ещё слишком красива.        — Мой, мой. Почему у тебя такие большие глаза? — с придыханием шепчет она.        И шею пронзает тупая боль…       Куросаки Ичиго подорвался с постели и, тяжело дыша, оглянулся в тёмной комнате.        Больше никаких фильмов перед сном, раздражённо подумал он, упав на кровать. В паху сладко тянуло.  *       Причина десятая: Улыбка        На входе в школу до Куросаки донеслись голоса.        — Иноуэ-семпай такая красивая, настоящий идол.        — А я смог сфотографировать её лицо.        — Правда! Покажи!        — Перешли мне на телефон.        Уже знакомое «щёлк» раздалось в голове, вычёркивая всё, кроме этих восторженных возгласов.        Приблизившись к группе учеников, Ичиго выхватил у счастливого обладателя фотографии телефон и спокойно удалил фото, пока школьники испуганно на него смотрели, не смея пикнуть.        — Не фотографируйте Иноуэ без её разрешения, а то можно подумать, что вы кучка сталкеров, — бросил он, всучив телефон обратно «счастливчику».        — Куросаки-кун!        До слуха донёсся звонкий голосок, и Куросаки Ичиго ничего не смог поделать с идиотской улыбкой, ломающей губы.        — Привет, Иноуэ.        А испуганные школьники тут же бросились наутёк, стоило рыжеволосому, за которым ходила та ещё слава, повернуться к предмету их очарования, Орихиме, радостно машущей рукой, увы, не им.        Капитуляция        Куросаки Ичиго и Иноуэ Орихиме остались на дежурство. Вместе. В одном классе.        Ичиго хотелось выть от гложущих его желаний и роящихся в голове мыслей. Он с трудом сдерживался от блаженной улыбочки, когда смотрел на русоволосую, едва контролировал взор, норовящий скользнуть по соблазнительным формам, и тягу коснуться, чтобы пустить по её коже свою реатцу.        Куросаки Ичиго уже понимал, что это попытка отметить своё, заявить всем: «она моя», но он сам однажды сказал: «Иноуэ — это Иноуэ, и она никому не принадлежит». И это было чертовски правильно.        Но, Ками-сама, это сводило с ума.        Куросаки Ичиго никогда не сдавался, но его заставила это сделать девушка, сущий ангел.        — Иноуэ, мне надо тебе кое-что сказать, и, пожалуйста, не избегай меня потом и не отдаляйся.        Он этого не переживёт, если она оттолкнёт его даже как друга.        Тогда лучше заткнуться, пока не поздно.        Спятит, если не скажет, ведь даже тренировки уже не помогают сбросить эти эмоции, жрущие и грызущие, буквально кипящие внутри. Куросаки Ичиго не был идиотом настолько, чтобы не понимать происходящего с ним.        Отчасти можно сказать спасибо сёдзё, что однажды его уломала вместе посмотреть Юзу.        — Что такое, Куросаки-кун? — обеспокоенно пробормотала Орихиме, подходя ближе.        «Не делай такое лицо», — мысленно простонал шинигами.        — Я влюбился, — на одном дыхании выпалил Ичиго.        — В-в кого? — часто моргая, как-то придушенно выдавила она.        Чёрт, даже признаться нормально не может.        — В тебя, — сглотнул ученик старших классов.        Она молчала, лишь поражённо смотрела на него, медленно покрываясь ярким румянцем. И это звенящее молчание зарождало панику в душе шинигами.       — Ты забудь, если что. Я ни к чему тебя не обязываю, просто выпалил, — пробормотал он, хватая руки застывшей подруги и сжимая в своих, пытаясь успокоить скорее себя.        — Я люблю тебя.        — Что?        — Я люблю тебя, Куросаки-кун, — ярко улыбнулась одна из самых прекрасных девушек ему, Куросаки Ичиго.        Нет, всё же идиот. Замечал только свои чувства, игнорируя её.        Шинигами сжимал в ладонях женские руки, такие нежные и мягкие на ощупь, поглаживал их большими пальцами. И вновь ничего не мог поделать с улыбкой, расплывающейся на губах, но в этот раз и не хотел.        — Прости, ты полюбила идиота.        — Нет, я полюбила героя.