Стрекоза

       — Ты помнишь, что мы приглашены на прием к Малфоям? — внезапно огорошил меня Северус, ворвавшись черным смерчем в мои покои.       — Нет, никто не потрудился донести до меня эту информацию, — лениво отозвалась я, едва скосив на него глаза, и вновь вернулась к расчетам.       — Да? — несколько обескуражено ответил он. — Извини, забегался. Малфои традиционно устраивают зимний бал, обычно самое обсуждаемое событие.       — Это потому что развлечений мало, — фыркнула я.       — Согласен, — на удивление покладисто отозвался мужчина, — ранее было полное Колесо года. Летний бал устраивают Боулы, осенний всегда был правом Блэков, а вот за весенний могли посоперничать желающие — он выборный, остальные столь жесткой привязки не имели и делились на мелкие рауты по интересам. Сейчас место Блэков никто не рискует занять, а рауты устраивает Министерство.       — Не мой формат мероприятия, не люблю скопления людей, — решила я, отмахиваясь от Северуса.       — Скажи еще, что танцевать не умеешь, — хмыкнул зельевар, скрестив руки на груди и пристально уставившись на меня, как на нерадивую студентку.       — Именно, — не стала спорить я.       — Танцевать не обязательно, и отказы Нарцисса не принимает. Приглашения именные, Иви, нас ждут через два часа.       — Повтори, что ты сказал, — тихо прошипела я, чувствуя, как накатывает бешенство.       — Отказы не принимаются, — в голосе Снейпа явственно чувствовалась снисходительность и превосходство, он еще не осознал всей глубины своего косяка.       — Нет, что-то про два часа, — я медленно поднялась с подушек.       — Прием через два часа, опаздывать неприлично, уйдем моим камином… Иви? — мужчина, кажется, начал что-то соображать и тихонько пятиться к выходу.       — Собраться на бал за два часа?!       — Я же извинился, — настороженно ответил Северус, с подозрением глядя на меня и делая очередной маленький шажок в сторону сброшенной веревочной лестницы.       Разочаровывать его я не стала, молча запустив в него шаром для гадания. Чародей ушел перекатом, смазанной тенью свалившись в круглую дыру в полу, крышка люка подскочила и гулко захлопнулась; только чудом не разбившийся одинокий хрустальный шар печально катился по мягкому ковру, отсвечивая перемешавшимися звездами в глубине.       М-да, моя реакция абсолютно противоположна собственному заявлению о нежелании присутствовать. Может, и правда засиделась?..       Я осторожно подхватила шар, внимательно осматривая его на предмет повреждений: опасная это затея — кидаться артефактами. Но нет, обошлось. Только в глубине водили хороводы звезды и туманы в попытке найти утраченное равновесие. Шар вернулся на место на подставку, а я принялась сгребать расчеты.       — Тикки, ванну!       Времени до бала оставалось все меньше.       Подняться за мной и сопроводить Северус не додумался, пришлось пользоваться Тикки-экспрессом и его знаниями потайных путей, поэтому в покои зельевара я влетела злая, как гарпия. Правда, претензии высказать я не успела, теперь перекатом пришлось уходить мне и прятаться за спинкой широкого кресла. Северус ругался с директором. По камину. Причем не по поводу нашего желания покинуть на вечер стены школы, нет, кажется, МакГонагалл нашла время подловить директора и нажаловалась на возмутительное поведение декана Слизерина. Конструктивные доводы у спорщиков закончились еще до моего прибытия, и сейчас они ругались на повышенных тонах, перейдя на личности.       — Это мое последнее слово, Альбус, — первым сдался зельевар, — не устраивает — снижайте мне учебную нагрузку.       — Но, Северус, Минерва говорит, что ты все время куда-то пропадаешь, — мягко возразил директор.       — Без проблем, — моментально среагировал Снейп, — найдите кого-то другого для ваших поручений.       Дамблдор замолчал, но камин не гас — видимо, маг обдумывал проблему, поскольку ни одно из предложений Северуса не было приемлемым.       — Неправильно, когда зелья варят старшекурсники: молодости характерна поспешность, а из нее закономерно вытекают ошибки, — наконец выдал он.       — Усталому мне ошибки характерны не меньше. В сутках всего двадцать четыре часа, Альбус, на сон мне времени уже давно не хватает. И хроноворот невыразимцы так и не вернули, или я ошибаюсь? — с нажимом уточнил чародей.       — Нет, увы, — устало вздохнул директор.       — У меня есть еще одно предложение: если не верите ученикам с продвинутого зельеварения — заключите договор с Мунго, — хмыкнул Северус и тут же вкрадчиво добавил: — Хотите переговоры с Советом попечителей возьму на себя?       — А финансирование? — мгновенно подобрался директор.       — А это ваш вопрос, — тут же открестился Снейп, — будь это в ведении деканов, у нас давно бы уже были новые метлы.       — Я подумаю, Северус, но и ты постарайся не конфликтовать с Минервой.       — Отпуск, Альбус, ей нужен отпуск. Она тянет на себе полшколы, включая и ваши обязанности. Если и дальше вливать в нее успокоительное и снотворное в таких объемах, то через месяц она окажется во владениях целителя Тики, а оттуда, знаете ли, редко возвращаются.       Камин потух, а я настороженно высунулась из-за кресла. Северус молча плеснул в бокал огневиски и устало посмотрел на меня.       — Я тоже хочу в отпуск! — безапелляционно заявил он.       Я пожала плечами. Это мне хватило наглости взять и свалить к родственникам, а потом сделать большие глаза, когда мне были высказаны претензии. У Снейпа такой номер, увы, не пройдет — родственников у него нет, и это известно доподлинно.       — Ладно, — он отставил пустой бокал в сторону, — скоро это закончится. Идем, нас ждут, — и он подал мне руку, увлекая к камину.       Как оказалось, привилегия прийти через камин давалась далеко не всем, остальные, лишенные особого высокого дозволения, чинно прибывали к воротам и медленно шествовали через парк, восторгаясь уникальными скульптурами изо льда в виде фантастических растений и животных. Впрочем, учитывая разнообразную флору и фауну магических лакун, фантастическими они выглядели для необразованного волшебника, например меня. Магические блуждающие огни и ледяные феи — скорее всего, даже настоящие — носились с радостным визгом и осыпали гостей мерцающей пыльцой, создавая ощущение праздника. Ну, и парящие подносы с напитками, разумеется.       Мне все эти красоты открылись в панорамных окнах крытой галереи гостевого крыла, что было отведено для посетителей зимнего бала. И каток, что раскинулся прямо перед галереей, мерцающий таинственными огнями, по которому бойко рассекали дети всех возрастов и некоторые взрослые. Галерея утопала в экзотических цветах, среди которых все также деловито сновали феи, но уже не ледяные, а более теплолюбивые, но столь же щедрые на сверкающую пыльцу.       Я в своем бледно-зеленом платье почти терялась среди зелени, но отнюдь не переживала по этому поводу. В высшем магическом обществе я терялась не из-за роскоши и бриллиантов: дорогих платьев и украшений с артефактами у меня было не меньше, но манеры у меня остались Варвары Косициной, а не воспитанной английской леди. Вот и шатание по затаенным углам я надеялась представить как эксцентричность и нелюдимость. У Дамблдора же выходит, чем я хуже? Да и собраться на бал за два часа? Не смешите чертей марсианских! Меня хватило только на ванну и подбор платья с артефактами, чтоб гармонировало и обошлось без конфликтов. На прическу времени уже не было, поэтому — полюбившаяся коса и Моя Прелесть, запрятанная в плетение. Еще очки, чтоб добавить эксцентричности.       — Надеюсь, вам нравится вечер, профессор Трелони, — раздался за спиной вежливый голос.       — Разумеется, мистер Малфой, — в тон отозвалась я, поворачиваясь к собеседнику. Драко стоял рядом, заложив руки за спину и не сводя с меня пристального взгляда. — Почему вы не там? — я кивнула в сторону катка.       — Моя задача — развлекать гостей, — слегка улыбнулся он, намекая, что мастер зелий покинул меня, уединившись с мистером Малфоем-старшим сразу по прибытию.       — О, не переживайте, я не заскучаю.       — И все же вы явно сторонитесь общества.       — Общество стоит употреблять дозировано, — парировала я.       — Это связано с тем, что вы пророчите лишь смерть?       Хм, вопросы в лоб не в стиле традиционных английских дискуссий, тем более из уст прирожденного джентльмена.       — Отчасти, — решила слегка приоткрыть завесу тайны, — какие самые яркие события в жизни человека?       Малфой открыл рот, чтобы ответить, и тут же замер, резко передумав. Забавно было наблюдать за блуждающими мыслями подростка, отразившимися в мимике: слегка нахмурились брови, поджались губы, глаза забегали… Нет, до безупречной маски Люциуса ему еще учиться и учиться, но все приходит с опытом.       — Рождение и смерть, — наконец ответил он.       — Именно, — улыбнулась я, — в паутине жизни это самые яркие и значимые события, что затмевают все. Но прошлое мало кого интересует, в отличие от будущего.       — Вот вы где, — нас прервал слегка раздраженный голос Северуса, — все собираются в банкетном зале.       — Прошу, — Драко, ехидно поглядывая на крестного, предложил мне руку.       — Благодарю, — я приняла правила игры, демонстративно игнорируя вздернутую бровь чародея.       Вступив в большой зал, украшенный в стиле кельтского Йоля, словно подчеркивая самобытность волшебников, Драко вежливо вернул меня моему кавалеру и проследовал к отцу в центр зала. Северус, к моей радости, никакого желания быть в центре внимания не испытывал, поэтому мы целенаправленно отступили в тень к стене, украшенной вечнозелеными растениями, наколдованным снегом и вездесущими феечками.       Разливающегося соловьем хозяина вечера я не слушала, погруженная в свои раздумья. Вопрос Драко мне не понравился. Тем более вопрос в лоб. Что-то Малфоям от меня надо, именно от меня, как от предсказательницы, вот только мне от них ничего не нужно, особенно как потомственному прорицателю. Даже, будем честными, стоит держаться от них как можно дальше.       Печально, но я оказалась права. Гуляя под ручку с Северусом от одной группы по интересам к другой, которые по случайному стечению обстоятельств зачастую оказывались представителями одного закрытого клуба, в один прекрасный момент мы столкнулись с хозяином дома.       — Северус, друг мой, мисс Трелони, как вам вечер? — Люциус расточал любезность, что, увы, совершенно не касалась его глаз, из которых непрерывным потоком изливалось холодное безразличие.       — Замечательно, — за нас обоих ответил Северус, — Нарцисса как всегда бесподобна, ее талант к организации торжеств не превзойти никому.       Мистер Малфой скрыл довольную улыбку за бокалом с шампанским, и джентльмены перевели взгляд на гостей. Уже начались танцы, и я была дико рада, что это не обязательная часть программы: если и были столь отмороженные желающие пригласить на танец несравненную меня, то компания желчного профессора зельеварения это желание отбивала напрочь.       — Вы не танцуете, мисс Трелони? — видимо, не у всех.       — Определенно нет, — пусть отказывать хозяину вечера и невежливо, но показывать свою полную несостоятельность я не желала.       — Отчего же? — мистер Малфой расстроенным не выглядел совершенно.       — Да будет вам известно… я слишком неуклюжа, — мило улыбнулась я.       — Удивительное признание от женщины, это связано с даром? — нет, Малфоям от меня точно что-то нужно.       — А вот это уже неприличные вопросы, мистер Малфой, и я оставлю за собой право не отвечать.       — Как будет угодно леди, — Малфой покорно склонил голову, глядя на меня с легкой полуулыбкой, Северус привычно хмурился, но не встревал, — но о даре вашего рода ходят легенды, удержаться от любопытства нереально.       — О, в таком случае вам стоит обратиться к профессору МакГонагалл, она с легкостью развеет и легенды, и любопытство.       Малфой, как истинный джентльмен, промолчал на мою довольно агрессивную подначку, вопросительно покосившись на Северуса. Но искать поддержки у зельевара было бессмысленно: он просто закатил глаза и сделал вид, что его присутствие в нашей компании — лишь зыбкий мираж обманутого сознания. Судя по всему, это была его излюбленная уловка, которой он не стеснялся пользоваться на постоянной основе, чтобы слиться от неудобных вопросов, поскольку хозяин дома даже не попытался оскорбиться на подобное игнорирование. Что вернуло меня к теории о том, что Малфоям от меня что-то позарез нужно.       — Кому интересно мнение закостенелых ханжей? При всем моем уважении, это у нее в крови.       Это он так на происхождение Минервы намекает? Грубая лесть, крайне грубая для Малфоя. Или это он полагает, что тонкие хитросплетения я просто не пойму? Может, мне обидеться?       Мою заминку сиятельный блондин понял по-своему и тут же поспешил развить успех:       — Скоро все закончится. Обещаю, сфере образования мы уделим пристальное внимание.       — Дамблдор, — тихо выдохнула я, окончательно потеряв мысль, что так пытался развить Малфой.       — Дамблдор давно теряет позиции, — мягко улыбнулся хитрый маг, — в моей действительности он — уже отжившее свое прошлое и вам тоже стоит вылезти из своей раковины.       В ответ я смерила самоуверенного мужчину холодным взглядом. Не знаю, что за черти марсианские резвятся в его мыслях, но — в моем понимании — до момента, когда можно свалить такого мастодонта, как наш Дамблдор, очень далеко. Его даже с председательства международной организации не сняли. А моя раковина — Хогвартс! Не дождетесь!       Теперь я покосилась на Северуса. Чародей продолжал демонстративно закатывать глаза. Ясно, инициатива исключительно Люциуса. Если сейчас еще и Нарцисса заявится наводить справки о моем даре, я даже боюсь предсказать свою реакцию. Моя Прелесть уже начинает беспокоиться и тихо дергать меня за косу, намекая о веском доводе для зарвавшихся магов.       — В вашей действительности, мистер Малфой, достаточно могущественных магов с обширными связями. Все теряют свои позиции?       Главное — улыбаться как можно искренне и смело смотреть в серые, удивительно чистого и светлого оттенка глаза.       — Мы работаем над этим, — уверенно ответил Люциус, опуская длинные ресницы, но тень растерянности, на мгновение мелькнувшую в глубине его взгляда, заметить я успела.       Над головой отчетливо хмыкнул Северус, а в отражении начищенного до зеркального блеска бокала шампанского я увидела быстрый жест, не понятный мне, зато очень понятный хозяину дома, что хорошо заметно по потемневшему лицу сиятельного мага и резко заледеневшему взгляду. Раскланялся с нами Малфой изящно, но очень быстро, а Северус просто увел меня прочь от толпы в крытую галерею, любоваться зимним садом.       — Это что сейчас было? — едва удостоверившись, что мы одни, я перевела внимательный взгляд на бесстрастную маску на лице спутника.       — Малфой нервничает и торопится, — такой ответ мне ни о чем не сказал.       — Не в его положении. Самоуверенность его погубит.       — Для этого есть Нарцисса, — почти беспечно отмахнулся Северус, — все под контролем.       — Да-а? — издевательски потянула я. — А как мистеру Риддлу потерю дневника объяснять будете?       — Никак. Разговаривать с ним никто не планирует, — и, заметив мою ехидно приподнятую бровь, добавил: — Ты сама про тайники крестражей сказала. Мы приняли меры.       Я нахмурилась, напрягаясь.       — В отношении всех?       — Ты за кого меня принимаешь! — искренне оскорбился зельевар, правильно расшифровав мой вопрос. — Поттер с крестражем четырнадцать лет живет, и он все еще Поттер.       — Квиррел.       — Этот идиот пустил в себя духа добровольно, крестраж, хоть и может воздействовать ментально, все же слабее духа. А Поттер оказался не по зубам духу даже при наличии крестража в шраме. Еще тогда, после первого курса. А сейчас в нем яд василиска, что является шикарным катализатором экзорцизма. Так что Поттеру опасна только огласка.       Я кивнула, принимая его слова к сведению, но все же не удержалась и спросила:       — Точно знаете?       — А ты думаешь, с чего он так долго в коме в Мунго пролежал? Нет, восстанавливаться после такого истощения лучше не в сознании, — усмехнулся он, проигнорировав мой потяжелевший взгляд, — не все процедуры приятны, но ты и сама знаешь. А вот консультациям от специалистов это не помеха. Дженкар тряхнул связями, Люциус — кошельком, и мы имеем полную картину происходящего с ребенком. Только делать надо было еще тогда, был шанс… а сейчас с этим только жить.       — А что делать нам?       — Лично тебе сидеть тихо и не высовываться, что бы ни вещал Люциус. Ну, и Поттера проконтролировать, у тебя это хорошо получается. По неведомой причине он тебя слушается и ты для него авторитет, пожалуй, даже больший, чем Дамблдор.       — С чего ты взял? — вот это была новость.       — Сметвик врать не будет.       — Сметвик? Вы что, рассказали Гарри про крестраж? — я аж задохнулась от ярости. Ребенку, в голову которого целенаправленно вкладывали мысль о том, что его жизнь не имеет ценности!..       — Целитель не имеет права лгать своему пациенту, — холодно отрезал Северус, — а в штате Мунго есть и психологи, и психиатры, хотя это не афишируется.       — Почему? — вот о таких тонкостях даже я не знала, хотя вроде как и имею некое отношение к госпиталю.       — Это в основном сквибы, которые имеют образование и даже практику в магловских учебных и лечебных заведениях, их пациенты — дети и подростки. Копаться в мозгах взрослого мага — бесполезное занятие, основа личности уже сформирована.       Вот оно, традиционное воспитание и его побочные эффекты. С одной стороны, не дает магу нарушить свое слово и ограничивает его моральными принципами, с другой — если маг этот барьер преодолел, то на выходе мы получаем беспринципное чудовище, ограниченное лишь собственными желаниями и фантазией. За примерами далеко ходить не надо: мораль и совесть Дамблдора и Гриндевальда на удивление гибкие и покладистые, а Риддл о таких вещах по отношению к себе вообще не слышал. Да и воспитание отсутствовало как данность. Зато способность к мимикрии среди себе подобных была запредельной.       — Сибилла, — примирительно вздохнул Северус, — Поттер, несмотря на весь свой гонор, — ребенок. А ребенка никто не бросит. Нарцисса — так точно, — добавил он, заметив мой скептический взгляд. — Ты еще и Андромеду не забывай.       — А она здесь при чем?       — Поттеры и Блэки имеют тесные родственные связи, Гарри не отдали Андромеде, мотивируя свой отказ именно принадлежностью к роду Блэк, припомнив Беллатрикс и Сириуса, ну, и родство с Малфоями. Догадаешься о ее специализации?       — Психиатр? — тут, мне кажется, вариантов уже не осталось.       — А кто, кроме Блэков, может лучше разбираться в подобных вопросах? Их семейное безумие практически вошло в легенды, а учитывая тесные родственные связи практически со всеми семьями на островах… — и Северус просто пожал плечами, всем видом показывая, что подобные вещи даже не должны вызывать нареканий и сомнений. — Целитель разума — неизвестная большинству специализация, да и такие проблемы привычно решаются в узком кругу семьи, — непререкаемым тоном уточнил он, недвусмысленно намекнув о способах решения подобных проблем.       Да, исходя из любви магов решать непонятные проблемы радикально, то единственный способ обеспечить безопасность Гарри — это не дать раскрыть тайну о его персональном проклятии. Если Малфою с его традиционным воспитанием в этом вопросе можно верить, а родственные чувства Нарциссы не дадут обидеть ребенка: она и в каноне не забывала, что он пусть и дальний, но родственник, то все опять упирается в Дамблдора с его уникальными умозаключениями и чрезвычайно извилистыми путями, по которым бродят его мысли. Там даже черти марсианские спасовали, что уж говорить обо мне.       — А мне Гарри ничего не сказал, — задумчиво потянула я.       — Благодаря воспитанию родственников ребенок не любит отягощать других своими проблемами, да и Минерва доказала, что в нашем мире ситуация аналогична. К тому же он уверен, что ты и так в курсе.       — Это как? — я с подозрением покосилась на чародея, что упорно не желал смотреть мне в глаза, задумчиво устремив свой взор в переплетение заснеженных крон ухоженного парка.       — Путем логических умозаключений мы пришли к выводу, что крестраж тебе мог принести только Поттер из дома Блэков.       — Почему именно Поттер? — удивилась я.       — Не Блэк же? Сириус и благоразумие? Это даже не смешно. А Дженкар не отдал бы тебе опасную игрушку. Вот и получается, что больше в доме Древнейших и Благороднейших никого не было.       — Логично, — вынуждена была признать я. — И все же?       — Как говорил один мой знакомый: меньше знаешь — крепче спишь, — по-русски с ужасным акцентом выдал он, совершенно не удивляясь, что я легко понимаю его идиомы. — А еще ты даже невольно не сможешь нас выдать. Один наш общий знакомый читает не только разумы собеседника, но и лица. Поэтому просто наслаждайся вечером и новыми знакомствами.       Ясно, все же меня демонстрируют, как диковинную зверушку. Не сказать что прямо-таки все знакомства были новыми — заочно я знакома с большинством родителей своей инициативной группы. Но тут меня, видимо, активно приписывали к сочувствующим группировке аристократии магического мира.       А не отхватит ли Северус за такое самоуправство? Ему же поручили за мной приглядывать и, наоборот, пресекать подобные знакомства — я должна бояться Темного лорда Воландеморта и его последователей. Они настолько уверены в своей скорой победе? М-да-а… Я, сделав вид, что устала, присела на скамеечку в крытой галерее, замысловато запрятанной в буйной растительности, и бездумно уставилась вглубь парка, как и Северус.       Мне нужно было подумать.       Как-то я упустила из виду тот момент, что не только я одна могу что-то делать, и активная фаза событий просто пройдет мимо меня стороной. Вот оно — проклятие канона! Я, осознав себя в сюжете волшебной сказки, искренне верила, что все события крутятся вокруг главного героя, забывая, что для меня сказка — это реальность, а второстепенные персонажи вовсе не обязаны вести себя так, как в книге, или подгонять свои действия в угоду читателям и сторонним зрителям.       Как ушел Северус, тактично оставив меня наедине с моими мыслями, я не заметила, все еще переживая крушение собственной уверенности, что ситуация находится если и не под контролем, то перед моим глазами. Наивно, да? Человека, присевшего рядом со мной, я даже не заметила, пока тот вежливым покашливанием не заявил о себе.       — Добрый вечер, мистер Дженкар, — слабо улыбнулась я на приветствие пожилого мага.       — Ты сторонишься людей, — заметил он, но в его голосе я не почуяла ни капли укоризны.       — Есть такое, — согласилась я.       — О чем задумалась? — маг так же безразлично, как и до этого зельевар, разглядывал что-то в кронах заснеженных деревьев, игнорируя бурное веселье на катке.       — О том, что ситуация выходит за рамки моего восприятия, — врать отставному аврору почему-то не хотелось.       — Не только твоего, — грустно усмехнулся мой собеседник.       — Почему? — вот этот вопрос меня интересовал не праздно, но интуиция мне подсказывала, что это крайне важно.       — Все маги — жуткие индивидуалисты, недоверие у нас в крови. Отсюда все эти клятвы, обеты, договоры. Мы не верим друг другу. Вся эта игра в Статут, Министерство и прочее — это игра лишь для тех, кто в нее хочет играть, быть на виду, создавать видимость общества. Большинство магов в социальные игры играет лишь во время обучения в Хогвартсе: найдет пару, подтвердит давние договоры и все, затем маг снова вернется в свою лакуну — маленький мирок комфорта — и лишь изредка будет показываться на Косой аллее или в других анклавах. Их наша местечковая разборка, пафосно названная войной, даже не коснулась. Пострадали лишь те, кто был на виду, в общедоступных местах и открытых смешанных поселениях. В большинстве своем анклавы, ковены и прочие общины просто отказались участвовать и закрылись, являясь в полной мере самодостаточными.       Я с интересом посмотрела на старого мага. Не сказать что информация была для меня новой, но вот факт того, что чисто магические поселения просто и легко ушли в полную изоляцию, меня удивил.       — Да, — подтвердил мою мысль маг, — исходя из нашей патологической недоверчивости, всегда нужен кто-то, кто сделает первый шаг и подаст пример нужного действия. Поэтому все союзы скрепляются клятвами, договорами… меткой — ведь это и в обратном направлении действует.       — А что изменилось сейчас? — мгновенно подобралась я.       — А сейчас кто-то сделал первый шаг и столкнул целую лавину. В итоге она докатилась до меня, — просто ответил маг.       Я с искренним недоумением взирала на своего собеседника. Магов мне явно не понять, хоть я и пытаюсь под них мимикрировать и стараюсь жить по их законам, но нет, этого недостаточно. Видимо, чтоб иметь столь вывернутую под невообразимым углом логику, магом нужно родиться, а у меня от такой ментальной гимнастики мозги просто схлопываются и не выходят на связь без принудительной перезагрузки.       — Альбус… он только говорит. Много, по делу, но, увы, это лишь слова. А проблемы решают другие люди. Сколько было сирот после войны с Гриндевальдом? Сколько осталось в восьмидесятых? Говорил Альбус красиво, а вот помощи… Тут история с Гарри Поттером очень наглядна — по факту он его бросил. Его и его беспомощных перед магией родственников, — задумчиво продолжал Дженкар.       Я в пример могла привести еще Тома Риддла и прочих маглорожденных, которых бросили на вокзале военного Лондона, но решила промолчать. А маги в вопросах заботы о сиротах совершенно не отличаются от обычных людей: вроде и воспитание разное, но вот сразу видно, что природа одна, чисто человеческая.       — Тогда за Альбусом и Лордом шли пусть и вчерашние школьники, но совершеннолетние. А отнимать право на принятие собственных решений, даже и ошибочных, не в моих правилах. Но сейчас ситуация развивается так, что воевать придется детям…       Перед глазами замелькали кадры из просмотренного когда-то давно фильма, наполняя душу липким ужасом. Читая книгу, это представлялось не так, как-то более героически, что ли… Но это скорее было воображение. В фильме налета героичности не получилось: паника, свалка, вспышки заклинаний, горящий замок и смерть. И я, как апогей безумия, кидающая в общую свалку свои артефакты — шары для гадания…       — Ты что-то знаешь об этом? — резкий переход интонаций заставил меня вздрогнуть и посмотреть на собеседника ошарашенным взглядом, пока на задворках сознания медленно гасли пугающие воспоминания о пока еще не случившемся будущем.       Дженкар просто кивнул, словно вторя моим мыслям.       — Я и забыла, что вы умеете разговаривать с пророками, — хмуро произнесла я, передергивая плечами, словно от холода, — я потомок Кассандры Троянской. Это так, к слову.       — А я и не прошу от тебя сентенций, мне и твоей реакции достаточно, — спокойно ответил маг, — сиди тихо, девочка, дальше мы сами.       Я тихо улыбнулась и отвернулась к панорамному окну, снова растворившись в своих мыслях. Сами… А где же вы, такие умные и деятельные, были в каноне? Там лавина событий тоже неслабо прокатилась по магическому миру, пусть только по «официальной» его части. Но «Пророк» выписывают все, даже закрытые магические поселения, не говоря уж про Хогвартс. Это Хогсмид открыт всем желающим, но замок — вещь в себе, он тоже может уйти в изоляцию. Ведь не просто так Упивающиеся в каноне пошли штурмом при наличии своих людей в штате школы — подпольные пути проникновения больше не работали, а такое количество враждебно настроенных личностей не пропускала защита.       Нет, можно предположить, что я уже ошиблась с оценкой, что вся реальность крутится вокруг Поттера, а на тот момент он уже был совершеннолетним, но вот в замке оставалось немало тех, кто рубеж совершеннолетия пока не переступил, и гибли они наравне с остальными. Хотя, думаю, это в большей степени вина профессорского состава: сначала поощряли партизанскую войну вместо учебы, а когда взбешенные оппоненты пошли на штурм, то «ой, школу защищать надо». И почему-то защищать ее надо детям…       А самая печаль в том, что Дженкар прав — маги подсознательно ищут жертву, которая сделает первый шаг, показав безопасность пути. Вот тут и выходит на первый план распиаренный ребенок, переживший смертельное проклятие. Его первым и отправят, еще и в спину подтолкнут для надежности. И пойдут за ним. Вот только наш убеленный сединами интриган про крестраж знает, и перекрасить героя в антагониста может всего лишь парой слов. Эти качели Поттер с первого дня в школе наблюдает. И по всему выходит, что времени больше не осталось и мне нужно ускориться.       Я вздохнула и перевела взгляд на выход с галереи — там как раз появилась темная фигура Северуса, стремительно приближающаяся ко мне.