Стрекоза

      Всё оказалось далеко не так страшно, как мне виделось вначале. Мадам Помфри действительно надавила на Дамблдора всем своим авторитетом и наверняка немалым компроматом, скопившимся за столько лет совместной работы в стенах древнего замка, что никаких проблем с назначением меня любимой на дополнительную ставку, обещавшую немалую головную боль, не возникло. Что удивительно, с приличной доплатой. Жаль, при эпичной битве я не присутствовала, боевые действия разворачивались за закрытыми дверьми и чарами конфиденциальности, но, судя по торжествующему блеску в глазах Поппи и слегка потерянному лоску дражайшего работодателя, в средствах и методах воздействия на оппонента хитрая ведьма не стеснялась.       Да и не было причин у директора отказать в столь скромной просьбе. К тому же наш колдомедик обиделась, когда я невзначай проболталась о неизвестных широкой публике свойствах модного девайса нашего всеми уважаемого Великого Светлого. Обиделась настолько, что накатала шикарнейшую петицию в Совет Попечителей и госпиталь Святого Мунго. Что, учитывая эпичных ребят, порхающих как бабочки в поднебесье над школой, призванных охранять деток от не менее эпичного представителя Древнейшего и Благороднейшего, начисто игнорирующего все усилия и потуги своих бывших тюремщиков, было весьма кстати.       Многого от меня не требовалось: разглядывать ауру ученика, явившегося на обследование, и сообщать о своих наблюдениях Поппи для дальнейшей расшифровки и диагноза. Вот тут-то и скрывался камень преткновения. А что, собственно говоря, я вижу? Ранее я ориентировалась на наличие или отсутствие дара у юного мага, чтоб иметь представление, чему его учить, ну и визуальное отображение чар сильно упрощает жизнь тому, кто мало что может им противопоставить. Но это, как бы, незадокументированные возможности моего артефакта.       Впрочем, решение данного вопроса давно известно. Как завещал великий вождь пролетариата — учиться, учиться и ещё раз учиться. Хоть бы раз ошибся! Представляете выражение лица моего поверенного, когда он услышал подобную новость об очередной моей бредовой идее использования наследия предков? Как он себе от смеха бороду не вырвал — не представляю. Зря, наверное, я рассказала ему анекдот о забивании гвоздей микроскопом, зря.       Но и эту проблему мы преодолели. Поппи, чтобы окончательно утвердить своё решение и дополнительно щёлкнуть по носу дражайшего работодателя, организовала мне экзамен в Мунго. Не сказать, что я была рада такому повороту событий, но и целесообразность понимала. Принципиально торговалась до последнего, пытаясь отбрехаться от столь сомнительной чести, сломавшись лишь на допуске в библиотеку госпиталя, по слухам, распространяемым моим поверенным, имеющую крайне специфическую литературу. Ну, а Трелони знания коллекционируют, родовое хранилище как бы намекает. Вот и сижу, мрачно взираю на собранную комиссию из маститых целителей в лимонных мантиях, не менее мрачно сверлящих меня раздражёнными взглядами и задающих скучные, набившие оскомину вопросы. Главное, не запутаться и не проболтаться, что информации мои очки показывают несколько больше. Чуть в стороне сидит Сметвик, отгородившись от импровизированного блиц-опроса свитком с гневным криком души хогвартского колдомедика, игнорируя косые, завистливые взгляды коллег и подхихикивая на особо завёрнутые перлы. Я знаю, успела ознакомиться. Поппи сидит рядом и с акульей улыбкой строит глазки местным целителям, что заставляет особо молодых и пугливых нервничать и украдкой поглядывать в сторону двери. Развлекается.       — В целом, мисс Трелони, мне всё ясно, — наконец одобрительно кивнул головой седой маг, как и большинство присутствующих предпочтя остаться безымянным. — С теорией вы отлично знакомы, практика, как и в любом деле, — это наживное. Пара часов в день с артефактом вам не повредит, но не более! — наставительно поднял узловатый палец целитель, сурово взглянув на меня. — Экзамен закончен, можете снимать очки.       — Сибилла, — вдруг севшим голосом сказала Помфри, разом забыв про свои заигрывания с противоположным полом, — я без очков тебя вообще не видела.       Внезапно установилась тишина, как в фильмах, паузой подчёркивая особо драматический поворот сюжета, а целители ошарашенно переглянулись и вонзились в меня немигающими взглядами опытных вивисекторов. Ой!       — Дамблдор тоже свои очки не снимает, — открестилась я, попытавшись перевести стрелки в привычное русло.       — Сибилла, директор всегда смотрит поверх очков, потому-то они у него такой специфической формы. А вот тебе… — Поппи устало потёрла подбородок и окинула быстрым взором стрекозиные линзы, прячущие мои глаза. — Тебе такой фокус не удастся.       — Хм, — задумчиво потянул мужчина, сидевший ближе всего ко мне и всё время пялившийся на меня, пытаясь смутить. — Может, выражение подобной эксцентричности… — Он бесцеремонно дернул меня за рукав яркой, пёстрой блузки — неизменного атрибута устоявшегося облика профессора прорицаний. — …является следствием неправильного использования аурных артефактов? У Дамблдора тоже наблюдаются подобные симптомы.       — Полноте, коллега, — хмыкнул из своего угла Сметвик, соизволив выглянуть из-за свитка. — Сибилла из рода потомственных прорицателей, известных на протяжении нескольких столетий, она дополнительную нагрузку на мозг даже не замечает. Это мелочи для людей с подобным даром.       Я в шоке уставилась на Гиппократа, растерянно моргая, даже забыв обидеться на унизительное сравнение с директором, как минимум страдающим врождённым маразмом и полным отсутствием эстетического вкуса. А ведь правда не замечаю. А должна! Это же столько не предусмотренной природой информации. Постоянно. Нескончаемым потоком. Сенситивный шок, в котором, по логике вещей, я должна неизменно находиться, если и был, то в самом начале, когда я очки по дурости напялила. А потом ничего, за пару дней привыкла. Это вообще нормально?       — Веледа*, как и Сибилла, тоже их постоянно носила, — продолжал меж тем Сметвик. — Я, кстати, учился с твоей матерью. — Это уже мне. — Но всегда считал, что артефакт носит защитную функцию.       — В том числе, — согласилась я, не став уточнять.       — Чисто ради интереса, — заговорщицки прошептал Сметвик, — научного, — немного подумав, добавил он. — Ты хоть одно своё предсказание произнесла?       — Ни одного, — так же шёпотом и с видом матёрого заговорщика изрекла я. Ключевое слово «произнесла», ну и «своё», конечно. Предыдущая версия Трелони от сентенции, выданной в «Кабаньей голове», открещивалась всеми конечностями, а о том, что дар работает несколько иначе, я уже знаю.       — Слово? — внезапно подобрался главный целитель.       — Да хоть клятву, — беспечно улыбнулась я. Кажется, мне посчастливилось нарваться на человека, знающего несколько тайн моего рода. Да и упоминание мамы. Слишком подозрительно!       — Довольно, — хлопнула ладонями Поппи, отвлекая нас от подозрительных переглядываний. — Мы можем получить свидетельство о прохождении экзамена? У меня скоро студенты Больничное крыло штурмом возьмут, запасы лёгких успокоительных и снотворного просто испаряются!       Из Мунго мы поспешно ретировались, мадам Помфри рвалась на оставленное без присмотра рабочее место, а я спешила исчезнуть прочь из поля зрения Сметвика и экзаменационной комиссии, с нездоровым интересом поглядывающих на меня и приглашающих заходить почаще. Если бы только не их предвкушающие улыбочки, то я вполне могла бы принять их желание меня увидеть за чистую монету. А так, пусть ищут себе другого подопытного кролика. Да и главный целитель про маму и семейный дар вспомнил. Неспроста это! Нафиг!       Время снова потянулось беременной улиткой, наполненное нервными хлопотами под бдительным оком Поппи, школьными уроками, вылазками в родовое хранилище, разбавляясь редкими посиделками с подругами. Грейнджер на обследование не явилась, как мне передали, только фыркнула и надменно вздёрнула хорошенький носик, лишь узнав о моей новой должности. Мда, и почему все решили, что она очень умная? Будь оно так, носила бы галстук с синими полосками, а раз нет, то знаменитая гриффиндорская гордыня с неизменной упёртостью застилает взгляд здравомыслию и холодной логике. Жаль. Флитвик ходил смурной и раздражительный, мы не лезли с расспросами, надеясь, что коллега не оставит нас в неведении и приоткроет завесу тайны. И были готовы смиренно ждать.       Первокурсники тянулись нескончаемым потоком, жалуясь на кошмары, головные боли, слабость, простуду… список можно продолжать до бесконечности. Помфри с ног сбилась, заметавшись между Больничным крылом и владениями Ужаса Подземелий, регулярно снабжающего колдомедика новыми порциями зелий. Я как-то, проявив свойственную себе бестактность, сунула нос в записи своего куратора и, наткнувшись на статистику, закономерно озадачилась, переволновавшись не на шутку. Несмотря на промозглый шотландский климат и полное отсутствие центрального отопления древнего замка, заболеваемость в прошлые годы была значительно ниже. На порядок. Поппи на мой несмелый вопрос отмахнулась, свалив всё на дурное влияние дементоров, и посоветовала заглянуть в статистику Азкабана. Смертности. Поскольку узников не лечат. Как-то неприятно.       На меня накатил новый приступ необоснованной паники и желание срочно покинуть не только Хогвартс, но ещё и данную реальность для надёжности. Теперь понятно, почему большинство преподавателей ходят помятыми и с тёмными кругами от усталости: большинство студентов, как и я, опасность просто недооценивают.       Гром грянул к концу второй недели, когда я уже решила, что попытка решить мучавшую меня проблему с помощью полугоблина, отличающегося недюжинным аналитическим умом и склонностью к боевке, с треском провалилась. Мы с Поппи как раз подбивали статистику, ту самую, о возросшем уровне заболеваемости по сравнению с предыдущими годами, запрошенную чем-то озадаченным Сметвиком, и колдомедик, всё ещё не забывшая своей обиды директору, склонялась к версии лёгкого саботажа и предоставления коллеге требуемой информации в обход работодателя. Поэтому серебристый патронус, ворвавшийся в стерильный больничный покой, голосом Филиуса срочно потребовавший явиться в учительскую, наc слегка озадачил. Мы удивлённо переглянулись, но более никакой иной информации пролетевшая мимо неведомая призрачная зверушка нам не озвучила, скрывшись в противоположной стене.       В учительской было многолюдно. Флитвик собрал всех, включая библиотекаршу и завхоза с Хагридом, нервно притулившимся в сторонке и сморкающегося в необъятную простыню, служившую носовым платком. Я невольно отметила тот факт, что его деревенская избушка располагается на отшибе, почти впритык к запретному лесу, и защита, установленная на замок, на него не распространяется. И в Больничном крыле он не примелькался. Бросившую косой, недовольный взгляд в сторону лесника колдомедика явно посетили схожие мысли.       Перед всем честным собранием стояла растерянная и пунцовая Гермиона, сверлящая опущенным взглядом пол. Флитвик же, напротив, был собран, но от него волнами исходила с трудом сдерживаемая злость, а взгляд был пронзительно холоден. Сейчас он как никогда напоминал многократного чемпиона по дуэлингу, и его низкий рост и расовая принадлежность уже никому не показались бы смешной и нелепой. Оказывается, в стенах лучшей школы чародейств и волшебства практически все профессора носят маски, намертво прилипшие к их повседневному облику. О, как полон загадок и крепких личных шкафов, запертых на амбарные замки с потерянными ключами, древний и таинственный Хогвартс. Сколько секретов хранят в своих душах одиозные персонажи пера Роулинг, ожившие недоброй волей неизвестного шутника.       — Раз все собрались, — безразличным тоном начал он, — то я бы хотел узнать, откуда у маглорождённой третьекурсницы могло бы взяться это?       Небрежным жестом профессор Чар выкинул на центр учительского стола маленькие песочные часы на цепочке. Мадам Помфри ахнула в непритворном ужасе, остальные преподаватели замерли, словно увидели ядовитую змею, а я опустила взгляд в надежде, что толстые стёкла скроют мелькнувшее в глазах расчётливое торжество.       — Филиус, старый друг, ты же знаешь, как опасно отбирать такие артефакты, вдруг у мисс Грейнджер выйдет время и она не замкнёт круг со своей копией? — сокрушенно покачал головой директор, укоризненно взирая на нас.       — Не считай меня идиотом, Альбус! — холодно отрезал Флитвик, сохраняя видимое спокойствие. — Я знаю, что собой представляют подобные артефакты, но повторяю свой вопрос: кто это такой безответственный, невежественный преподаватель, желающий смерти девочке?       — Неправда! — внезапно вскинулась гриффиндорка. — Профессор МакГоннагал бы никогда… — А затем резко осеклась, поёжившись от пристальных взглядов.       — Ну вот, с именем определились. Минерва, мы тебя внимательно слушаем.       — Расписание мисс Грейнджер оказалось слишком громоздким. И я не понимаю, зачем ради такого пустяка назначать целое собрание. Господа, вам заняться нечем? — Декан Гриффиндора привычно поджала губы, окинув недовольным взглядом аудиторию.       — Ты от ответа не уходи, — внезапно командирским тоном вклинилась Поппи. — У девочки магическое истощение. — Она помахала блокнотом, в котором я зачарованным пером схематично набросала ауру новой пациентки. — Ты вообще инструкцию и технику безопасности при работе с артефактом повышенной опасности ребёнку объяснила?!       — Ты за кого меня принимаешь, Поппи? Разумеется! — не вынесла столь вопиющего навета заместитель директора и даже привстала с места, гневно раздувая ноздри.       — Все двадцать три тома? — ехидно уточнил Флитвик, покосившись холодным осуждающим взглядом на молчащего директора.       — Вот ещё, — фыркнула она. — Основное, остальное можно и самостоятельно в библиотеке почитать. Если вечно водить учеников за ручку, они так ничему и не научатся.       — Поппи, это явно твой клиент, — внезапно хмыкнула мадам Пинс, несменный хранитель обители знаний. — Склероз — страшная вещь. Особенно в твоём возрасте, дорогуша. — Она окинула начинающую звереть МакГоннагал сочувствующим взглядом.       — Да что ты такое говоришь, Ирма! — Кажется, осуждение в глазах коллег стало для неё сюрпризом. А нефиг давать детям в руки атомную бомбу.       — А не ты ли года четыре назад подписала приказ о переносе информации об артефактах подобного класса в Запретную секцию, чтоб не смущать детские неподготовленные умы? На пару с Дамблдором, кстати. — Сарказм так и тёк из уст суровой библиотекарши нескончаемым потоком. — Деточка, — обратилась она к Гермионе, — тебе профессор МакГоннагал разрешение на посещение Запретной секции выписывала?       Грейнджер отчаянно замотала головой, боясь поднять глаза.       — Вот и я так думаю. Юная гриффиндорка славится своей тягой к печатному слову и не преминула бы воспользоваться разрешением. А бумажку, подписанную в прошлом году Локхардом, ты сама аннулировала. Вот я и говорю, склероз!       — Спокойно, коллеги, не всё так страшно, — вмешался наконец Дамблдор. У меня такое чувство, что он получает какое-то садистское удовольствие, наблюдая подобные склоки и вмешиваясь лишь в последний момент. — Я думаю, мы можем решить проблему ко взаимному согласию.       — Не страшно? — в унисон взвились Флитвик и Помфри.       — Не страшно! — От голоса разъярённой ведьмы задрожали стёкла. — А ты знаешь, что твоё «не страшно» могло стоить девочке не только магии, но и жизни?! Ты знаешь, что в Мунго есть целое отделение для подобных увлёкшихся и не читающих инструкции к хроноворотам Невыразимцев, как раз на одном этаже с Лонгботтомами? А ты знаешь, деточка, что эти милые часики не только пили твою магию, но и накручивали возраст? И что процесс мог стать лавинообразным и необратимым? Нет? Гермиона в ужасе смотрела на колдомедика, прижав руки к груди, на её побледневшей коже отчётливо проступили синие вены, а глаза казались бездонными колодцами, губы дрожали, но сказать хоть слово школьница была не в силах. Кажется, до неё только сейчас стало доходить, какой опасности она сама себя подвергла. Неужели девочка никогда научную фантастику не читала? Там про игры со временем очень наглядно написано.       — Я был о вас лучшего мнения, мисс Грейнджер, — разочарованно вздохнул маленький профессор.       — Короче, Альбус, со своими неразумными подчинёнными разбирайся сам, — начала раздавать приказы резко успокоившаяся Помфри. — Мы с мисс Грейнджер в Мунго, Минерва, прикажи собрать для неё вещи.       — Не нужно, Поппи, я верю в тебя, ты справишься. Ничего ведь непоправимого не произошло, — мягко улыбнулся директор.       — Альбус, — ласково прошипела колдомедик, вновь заведясь с пол-оборота. — Я в прошлом полевой хирург. Я могу собрать мага из порванного на лоскуты месива, я могу восстановить кости, удалённые самовлюблённым болваном, мнящим себя гениальным целителем, или раздробленные в труху после игры в квиддич, я могу распутать тот клубок недоразумений, что детки называют чарами, самоизобретёнными заклинаниями и зельями, я могу диагностировать паралич от взгляда василиска, но повреждения магического ядра и ослабление ауры вне моей компетенции. В школе подобные эксцессы вообще не предусмотрены!       — Но я всё же настаиваю, — сурово нахмурил седые брови директор, попытавшись надавить авторитетом.       — Мунго! — снова рявкнула ведьма… — И только Мунго! — …протянув руку к сиротливо лежащему на столе артефакту, который внезапно вывернулся из-под её руки и заскользил по лакированной поверхности к директору. — Альбус, ты не хуже меня знаешь правила. Образец зелья, животное или артефакт сдаётся в госпиталь вместе с пациентом. — Голос Поппи вновь стал ласков. — Но если ты хочешь, чтоб Гиппократ напомнил тебе эти жизненные и обязательные к исполнению правила лично, то не смею возражать.       Хроноворот словно нехотя откатился в сторону колдомедика. Женщина с победной улыбкой подцепила цепочку, и артефакт скрылся в складках широкой мантии.       — Минерва, не забудь про вещи, — напомнила она, крепко ухватив Гермиону под локоток, и повела к двери. — Сибилла, на тебе Больничное крыло в моё отсутствие, — бросила, не оборачиваясь, ведьма.       — Я надеюсь, коллеги, что школа впредь не будет похожа на балаган, словно нам дементоров мало. Минерва, не ожидал. Альбус, откуда у тебя вообще могла оказаться столь опасная вещь? — Филиус совершенно не скрывал своего возмущения, но у директора не было желания оправдываться.       — Пути судьбы извилисты и непредсказуемы. Жаль, что ситуация разрешилась так радикально. Я вас больше не задерживаю, коллеги, у меня появилось срочное дело. Хорошего вечера, леди, джентльмены. — Взгляд ярких голубых глаз заледенел, и маг уже больше не казался радушным дедушкой, скинув маску благодушия.       Равнодушных и непонятливых не оказалось, и профессора потянулись на выход, бросая осуждающие взгляды на заместителя директора, а парочка была откровенно злорадными.       Не знаю, что за срочное дело было у нашего Светоча, но Гермиону вернули в Хогвартс через пару дней. И знаете, лучше она выглядеть не стала. Помфри и Флитвик ходили мрачные и раздражительные, сарказм из уст колдомедика вырывался с пулемётной очередью, соперничая с перлами Снейпа, цедимыми сквозь сжатые губы. Дамблдор благостно улыбался. Нет, я и не надеялась прижать директора запретным артефактом, глупость, право слово. Стал бы он давать подобную вещь ученице, практически открыто пользующейся им, если бы владел им не на законных основаниях? Вычислили подвох одним разговором, а сколько ещё глазастых и догадливых в школе? Вот то-то и оно. Что я, что Флитвик делали ставку и упор на вред, причинённый ученице, но и тут директор с неимоверной лёгкостью вывернулся, переведя все стрелки на неразумную ведьму. А Мунго не благотворительная организация, совсем не благотворительная. Сомневаюсь, что у Грейнджеров найдутся средства на полноценное лечение, а Дамблдор из своего кармана оплачивать ничего не будет, как и Совет Попечителей.       Скандала не получилось, профессора делали вид, что ничего не произошло, а если и вспоминали, то как нелепый анекдот. Впрочем, чего я удивляюсь, педагогический состав молчал и ранее, равнодушно взирая на травлю Национального героя или первокурсников, блюющих кровью от изобретений близнецов Уизли. С одной стороны, директор может закрыть нам рот простым приказом, если мы не хотим расстаться с тёплым местечком. Но сейчас такие меры просто не потребовались. Тут всего лишь маглорождённая девочка, кому до неё какое дело? А недовольные? А недовольные утрутся, в первый раз, что ли? Вот такая вот она, суровая действительность детской сказки.