Русалка

Кида была русалкой, которой девять тысяч лет, а Майло был субтильным слабым учёным. Им было хорошо вместе. Кида слушала его и заслушивалась. Он рассказывал ей о достижениях науки – как будто сказки какие припоминал. Он становился почти таким, как и все атланты, когда говорил о верхнем мире. А Кидагакаш становилась как будто куклой, когда слышала зов кристалла. Она была королевской крови, и зов кристалла был ее даром и вместе с тем проклятием. Когда кристалл звал ее, она поднималась, следуя его приказу, и тогда Майло каждый раз долго смотрел вверх, опасаясь, что однажды она не вернётся. Кристалл питал ее и питался ею. Живой и мощный, имеющий подобие собственного сознания, он рвался наружу, прочь, и иногда Майло всерьез задумывался о том, как можно было бы поднять Атлантиду на поверхность. Может, тогда кристалл перестал бы съедать его любимую женщину, родившуюся девять тысяч лет назад специально для того, чтобы быть с ним. Кида была сильной. Для Майло она до сих пор оставалась богиней, королевой, русалкой. Но бремя ее отца пришлось перенять ему. Майло старался. Старался, правда. Атланты учились, восполняли пробелы в образовании, восстанавливали свой город, возрождали свою культуру. Но проблема все равно была в том, что питал их кристалл, сил которого становилось, может быть, недостаточно. Майло сам бы хотел стать носителем его воли, лишь бы избавить от этой участи свою возлюбленную жену, но несмотря на то что ему возводили статуи, он был королем не королевской крови. Он был просто картографом и лингвистом, положившим жизнь на алтарь науки, и он не мог дать атлантам всего, что они упустили. По ночам во снах Майло город умирал и раз за разом рождался снова. Майло просыпался, целовал Киду в висок, гладил по волосам и поднимался с постели, вынуждая себя пройтись. Именно поэтому он был отчасти рад, когда потребовалось выйти все-таки на поверхность. Кидагакаш спрашивала обо всем. О том, как носить здешнюю одежду, о том, как есть современными столовыми приборами, как читать современные книги и даже что такое спасательный круг. Майло хотел бы, чтобы она жила вечно, но для этого ему требовался дополнительный источник энергии, и он ликовал, когда Кида познакомилась с представителем древней культуры Майя, потому что тот мог дать ответ или хотя бы подсказку – что делать и искать дальше. Подсказки дух им конечно же не дал – странно было надеться на такое чудо обычному картографу, хоть он и нашел Атлантиду. Однако произошел другой казус. Появилось копье. Атлантийское копье, с помощью которого прогоревший и чокнувшийся на этой почве бизнесмен решил устроить судный день, чтобы, как видно, наказать всех своих обидчиков. Майло остался снова потому, что Кидагакаш смотрела грустно и тяжело. Как человек, которому девять тысяч лет и который знает, что будет с миром, если попытаться использовать силу древнего божества в своих целях. Майло обнимал ее и обещал себе всегда оставаться с ней. Киде шла одежда наподобие скандинавских доспехов. Ей вообще вся одежда шла – даже серые мешковатые свитера из тех, что выделила ей Одри, когда они еще только разбирались с Кракеном. Идеальная женщина. Стойкая женщина-воительница. Мудрая русалка, которой девять тысяч лет. Майло иногда задумывался над тем, что она в нем нашла, и не мог найти вразумительного ответа. Они никогда об этом не говорили. Когда копье взмыло вверх, сливаясь с кристаллом, и Атлантида поднялась на поверхность, Майло понял, что, несмотря на возрастную пропасть почти в девять тысяч лет, думают они одинаково. Чтобы отбросить сомнения, этого ему оказалось достаточно.