По эту сторону живой изгороди

День рождения Энис словно прорвал плотину отчуждения между Хорнами и остальным миром. Миссис Хорн пригласила Эн заходить в гости, когда ей вздумается. Теплыми вечерами они с отцом вместе приходили к соседям, сидели на веранде, пили чай или лимонад и разговаривали. Иногда Энис прибегала одна, смотрела, как Пай собирает свои странные передатчики и механизмы. Порой в комнате, смежной с их классом, Энис замечала мелькающий белый силуэт: миссис Хорн переходила с места на место, слышался звон стакана. Пай замирал, настороженно подняв глаза и вглядываясь в другую комнату, но так ничего и не говорил. Однажды, когда Пай, склонившись над чертежами, объяснял ей, как устроены машины, из-за которых он попал в другое измерение, миссис Хорн заглянула к ним и остановилась в дверном проеме. Энис заметила, что в этот раз узкий белый четырёхгранник двигался как-то неровно, щупальца у миссис Хорн казались более извилистыми, чем обычно. – Ах, боже мой, дети! – неестественно веселым голосом проговорила миссис Хорн. – Ну что же вы все время просиживаете над всякими бумажками. Ах, все это такая глупость, когда молодость проходит мимо! Энис украдкой бросила взгляд на Пая. Он побледнел и излучал напряжение. Миссис Хорн в дверях качнулась и протянула: – Пай, ты показывал уже Энис ту чудесную машину, которая может играть музыку, слышную во всех измерениях? Представляешь, Энис, Пай сам ее изобрел! Другие мальчики в его возрасте играют в футбол, ходят в кино и назначают свидания девочкам… Занимаются всякими глупостями. Другие мальчики, но не наш Пай. О, наш Пай… он сидит над чертежами и книгами. Это не такой мальчик, который… – ее голос сорвался в придушенный звук. – Мама… – пробормотал Пай, бледнея еще больше. – Вам надо устроить танцевальный вечер, – воскликнула миссис Хорн громче, чем надо, как будто комната была полна людей, которых приходилось перекрикивать, привлекая к себе внимание. – Пай, дорогой, что ты думаешь? Я думаю, это прекрасная идея! Мы в вашем возрасте обожали танцы! – Мама… – Пай переместился к ней и коснулся щупальцем. – И не спорь, мой дорогой! – миссис Хорн потрепала пирамиду щупальцем по выцветшей до тускло-голубого вершине, как по волосам. Да, должно быть, и вправду по волосам, только находились эти волосы в другом измерении. – Он просто стесняется, Энис, дорогая. У Пая так мало опыта в танцах… Но он такой милый мальчик, ты бы видела! Ты просто не видишь… Никто не… Пай, на правах хозяина ты должен пригласить самую красивую гостью! Где твоя музыкальная машина? Миссис Хорн рассмеялась, и было в ее смехе что-то неправильное – слишком высокие ноты. – Милая… – по лестнице со второго этажа поспешно – поспешнее, чем Энис когда-либо приходилось видеть – спустился белый цилиндр и приобнял четырехгранник округлыми щупальцами. – Прости, Энис. Общайтесь, дети, не обращайте внимания. – Почему они не должны обращать внимания? А как же танцевальный вечер? – миссис Хорн продолжала смеяться, смеялась все время, пока мистер Хорн решительно вел ее по лестнице наверх. А потом ее смех приглушила закрытая дверь, но все равно было слышно, что она смеется там, наверху, и ее смех звучал почти как рыдания. Энис, испуганная сценой, растерянно взглянула на Пая. Он стоял, понурившись, глаза печально повисли на хоботках. – Пай… – осторожно начала Энис. Ей хотелось извиниться и уйти. – Ты не думай, мама очень редко так. Она просто переживает… – заговорил Пай. – Она раньше жила по-другому. Она очень красивая, знаешь? В вашем мире этого не видно, но это так. И она всегда любила общаться, принимать гостей. А сейчас, сама понимаешь… – Но ведь это временно. В институте придумают что-нибудь, – попыталась ободрить его Энис. Пай не ответил. – Ты извини, – сказал он наконец. – Мы все очень рады, когда вы приходите – и твой отец, и ты. Ты очень нравишься моей маме. Это сегодня вот так вышло… – А фотография мамы у тебя есть? – спросила вдруг Энис. – Да, вон там на полочке, – Пай махнул щупальцем, и Энис подошла к полочке над камином, уставленной всякой всячиной, обычной полочке, точно такой же, какие можно найти в абсолютно любом доме. Среди прочего там стояло несколько фотографий в красивых рамках. На всех были сняты мужчина среднего роста с голубыми глазами и простым непримечательным лицом и молодая женщина, стройная и светловолосая. По правде говоря, не такая уж она была и красивая. Симпатичная – так точнее. Оба они – мистер Хорн и миссис Хорн – выглядели поразительно заурядно. Зато улыбки на их лицах были веселые и счастливые, и в глазах у них сияла радость. – Какие красивые, – выдохнула Энис, неожиданно для самой себя. Она говорила не о внешности, а об этой легкости и молодости, о беззаботности и веселье, которых ни разу не ощутила при встрече с белым цилиндром и белым четырехгранником. Как же им, наверное, было тяжело очутиться в совершенно другом измерении, тем более если они не могли пользоваться его возможностями, как Пай. – Твоей маме очень тяжело, да? – спросила Энис. – Иногда, – тихо произнес Пай. – Вообще-то, она очень добрая и очень любит нас с папой. Но иногда ей тяжело. – А твой папа? – Он очень жалеет нас с мамой. – Он хороший человек, – уверенно заключила Энис, рассматривая простоватое лицо на фотографии. Вот примерно так выглядел бы Пай, если бы вернулся в наше измерение. – А ты больше похож на маму или на папу? – спросила она, с любопытством переводя взгляд на голубую пирамиду. – На них обоих. Волосы, как у мамы, глаза, как у папы, – Пай стоял совсем рядом, смотрел вместе с ней на ту же фотографию, и Энис постепенно успокаивалась просто оттого, что рыдания на втором этаже стихли, а рядом с ней стоял привычный ей Пай, с которым можно было говорить о чем угодно. И Пай – она чувствовала это – тоже успокаивался рядом с ней. – Знаешь, я хотела бы это увидеть… хотела бы увидеть тебя. – Может быть, я тебе бы не понравился, – возразил Пай. – Почему это ты можешь мне не понравиться? – Энис обернулась к нему. – Ты мне очень понравишься, я уверена. Может быть, это я тебе не понравлюсь. – Ты мне уже… Я же знаю, как ты выглядишь. – Ты говорил, – улыбнулась Энис, вспоминая. – Про гармонию и свет… – Нет, я же могу видеть изображения и видел тебя на фотографии. Ты вправду красивая. Не только из-за особенностей моего зрения. Энис смущенно опустила голову. Пай не говорил ей комплиментов, как другие мальчики. Может быть, не умел. Он просто говорил то, что думал, – прямо и честно. И от его слов становилось тепло и приятно так, как ни от чьих больше. Наступили летние каникулы, и всех одноклассников Энис поразило увлечение кинематографом. То ли фильмы вдруг стали выпускать один увлекательнее другого, то ли сказался избыток свободного времени, но большими и малыми группками друзья Энис собирались и ездили в ближайший кинотеатр, где в фойе сладко пахло попкорном и газированными напитками, а полумрак залов манил чудесами и захватывающими тайнами. Тетя Элен сначала не хотела отпускать Энис, особенно по вечерам, но все же смирилась после того, как ей представили старшую сестру Габи, забиравшую на машине Энис и Кэтти и развозившую их по домам после окончания фильма. Чаще всего они собирались небольшой сплоченной компанией: Кэтти и Габи, помирившаяся снова с Биллом; Билл с неразлучным приятелем Томом; добродушная круглощекая Мелисса и Стэнли, умудряющийся веселить всех своими ремарками даже на показах драм. В зале все они со смехом и шутками рассаживались по местам, свет выключался, и в темноте кинозала все затихало. Титры сменялись первыми кадрами фильма. Звуки гулко отражались от стен, и каждое слово, которое произносили герои фильмов, приобретало особенный цвет и вес. Энис смотрела на экран, изредка отрываясь, чтобы взглянуть на друзей. Габи и Билл, садившиеся всегда в самой глубине ряда, склонялись друг к другу. Энис поспешно отводила глаза. Она догадывалась, что эти двое целуются там, в темноте, пока никто не видит. Мелисса справа от нее размеренно хрустела попкорном, делясь им со всеми желающими. Стэнли, сидевший в центре рядом с Кэтти, то и дело шептал что-нибудь такое, что невозможно было не прыснуть от смеха. А вот Том постоянного места не имел и садился, куда придется. В последнее время довольно часто – с краю, по левую руку от Энис. Вел он себя всегда очень тихо, но иногда Энис казалось, что она чувствует его взгляд. Однажды они смотрели только что вышедший на экраны фильм, изобилующий опасными приключениями, жестокими схватками и стремительными погонями. Главный герой на экране как раз пытался проникнуть в таинственную пещеру, и вдруг ему в лицо вылетело из темной скальной расщелины нечто огромное и жуткое. Энис вздрогнула от неожиданности, и тут же почувствовала руку, сжавшую ее ладонь. Она повернула голову к Тому. Тот подержал ее руку еще немного и отпустил. В его глазах яркими огоньками отражался свет от экрана. – Ты не бойся, – шепнул он, наклонившись к Энис ближе. – Он не погибнет, мне один друг рассказывал. Он уже это кино видел. – Я и не боюсь, – Энис фыркнула и отвернулась. Том завозился рядом, и Энис, почувствовав движение, повернувшись и увидела, что он положил руку на спинку ее сиденья. – Н… не мешает? – спросил Том голосом одновременно наглым и смущенным. Энис фыркнула. – Держал бы ты руки при себе. Том помедлил и убрал руку, но скоро уложил ее на подлокотник так, что еще немного – и она свесилась бы на сторону Энис. Энис спихнула ее и поставила на подлокотник свой локоть. И не стала отодвигаться, когда Том пристроил свою ладонь рядом, так близко, что она чувствовала кожей исходящее от него тепло. Эта глупая возня отвлекала от фильма, и вместе с тем в ней было что-то забавное. И Энис, несмотря на напряженные события на экране, ловила себя на том, что улыбается. После следующего сеанса Том вызвался проводить Энис домой от развилки, на которой Габи нужно было поворачивать к своему дому. Пройти нужно было совсем короткое расстояние, хватило бы и пяти минут, чтобы дойти до дома быстрым шагом, но с Томом путь почему-то занял не менее получаса. Они обсуждали по дороге фильмы, школу и общих друзей, и так, весело разговаривая, дошли до изгороди, за которой поднимался вишневый сад. Том довел Энис почти до крыльца и остановился, неловко топчась на месте. Энис удивленно посмотрела на него: – Что? – Ничего… Я, в общем… Ну, хотел сказать… Может, в следующий раз вдвоем в кино сходим? – предложил Том. – Почему вдвоем? – Ну… Ты мне как бы нравишься, и я… Том прекратил бормотать и шагнул к Энис, неловко притрагиваясь рукой к ее плечу. А потом потянулся к ней – целоваться. Сердце у Энис забилось сильнее, она отстранилась. Почему-то подумалось, что Пай может гулять где-нибудь рядом и увидеть ее здесь с Томом. От этой мысли делалось неловко и неприятно. Как будто Энис предает Пая, уже давно предает, все чаще проводя вечера в кинотеатре и даже не задумываясь о том, что гулять с Паем они из-за этого стали меньше. – Нет… – начала Энис, подбирая слова. Том не убирал руку с ее плеча. В доме вдруг хлопнула, распахиваясь, входная дверь, и Том отпрыгнул от Энис резво, как кузнечик. Энис обернулась и увидела тетю Элен, недовольно поджимающую губы. – Тетя, это Том Миллиган. Он проводил меня сегодня от перекрестка, – представила его Энис. – Здравствуйте, – пробормотал Том, старательно изображая вежливость. – Здравствуйте, Том, – сухо кивнула тетя. – Спасибо за то, что проводили Энис. Энис, уже темнеет, пора домой. – Спасибо, что проводил, – быстро повторила за тетей Энис, развернулась и взбежала по ступеням. Дома тетя расспросила ее о Томе с такой подозрительностью, будто ожидала от него каких-то кошмаров, но Энис не сердилась. Объясняться с Томом ей совсем не хотелось, так что появление тети ее даже выручило. И вообще ничего с ним не хотелось, и даже про кинотеатр теперь было стыдно думать. Приближалось Четвертое июля, весь город украсили флагами, и в воздухе разлилось предвкушение праздника, сладкое и потрескивающее на языке, как порошок-шипучка. Энис с подругами отправилась выбирать новое платье – им предстояло пройти в параде за школьным оркестром, распевая гимн штата. И хотя это все были простые и привычные по прошлым годам хлопоты, сердце подпрыгивало в радостном нетерпенье. Она и хотела бы разделить это чувство с Паем, но ему по-прежнему нельзя было показываться на людях. Девочки сидели в летнем кафе в окружении множества пакетов с покупками, когда к ним подошли Том Миллиган и его вечный приятель Билли. – Привет, красотки! – Том навис над их столиком. – Какие планы на праздничный вечер? Отец разрешил мне взять вертолет и посмотреть на салют с высоты. Кто хочет со мной? – Здорово! – закричали Кэтти и Мелисса. – Отлично! – Габи посмотрела вверх на Билли, который бесцеремонно оперся руками на спинку ее стула и поставил подбородок на темя подруги. Энис отрицательно покачала головой. – Чего ты, Эн? Будет весело! – Том улыбался во весь рот и хитро подмигивал всей честной компании. – У меня другие планы, Том. – Это какие же? – Я не обязана перед тобой отчитываться. Но если ты так хочешь знать, для меня Четвертое июля – праздник семейный. Мы с отцом и тетей проводим его вместе, это традиция. Том скорчил гримасу, его друг Билли рассмеялся. – Будет шампанское! Может, все же передумаешь? – Сказала же, нет! – Оставь ее, Том, – махнула рукой Мелисса, – мы и в впятером прекрасно проведем время. Она подмигнула ребятам, но потом виновато покосилась на Эн, мол, это я все ради тебя. Но настроение Энис уже было испорчено. – Увидимся на параде, – спокойно сказала она, ни к кому особо не обращаясь, собрала свои покупки и побежала к остановке автобуса. Вечером тетя Элен неожиданно тоже завела разговор о празднике. – Почему бы тебе не пойти куда-нибудь с друзьями? – невинно спросила она. – На танцы или на колокольню ратуши, смотреть салют? Я в твоем возрасте обожала танцы! Наверняка какой-нибудь милый молодой человек тебя пригласит. – Конечно, мне стоит пойти. – Энис понимала, куда клонит тетка: пойти гулять с «милым молодым человеком», а не пропадать невесть где с этим Хорном. И она не сдержала иронии: – Том Миллиган, как ты помнишь, довольно милый молодой человек. Он как раз предлагал покататься на вертолете и пить шампанское всю ночь. Думаю, я прямо сейчас позвоню ему и скажу, что согласна. – Ну уж нет, милочка! – тетушка приняла все за чистую монету. – Подумать только! Пить шампанское в вертолете! В твоем-то возрасте! Энис мстительно рассмеялась и сбежала в свою комнату. Она открыла было дневник, размышляя, не записать ли, какой Том урод и какие безголовые куры ее подружки, но вряд ли такое потом захочется перечитывать. Рядом с рукой тихонько тренькнул коммуникатор. «Что делаешь?» – возникло сообщение от Пая. «Дуюсь на весь свет!» – ответила Энис. «С чего вдруг?» «Том Миллиган пригласил меня посмотреть с ним салют Четвертого июля. И тетушка Элен считает, что это чудесная идея». Некоторое время экран оставался пустым, Энис даже подумала, не слишком ли жестоко дразнить вот так Пая. И потому облегченно вздохнула, увидев: «А сама что думаешь? Пойдешь с ним?» «Ни за что! Он идиот!» «А со мной пойдешь смотреть на салют?» «С тобой пойду. Ты же не станешь меня накачивать шампанским?» «Даже если б и хотел, мне его не продадут. Так договорились? В девять?» «Да». «А тетя Элен не будет возражать?» «Если ты гарантируешь отсутствие шампанского, у нее нет никаких аргументов против!» Энис улыбнулась, покусывая ручку, и вывела в дневнике: «Ну что ж, похоже, у меня все-таки будет свидание в праздничный вечер».