Всё, кроме денег

      Всё время, пока троица незадачливых воздухоплавателей в сопровождении «аборигена» пробиралась по лесу в сторону моста, со стороны полигона раздавались выстрелы. Лучше всего, конечно, слышно было пушки, но и ружейные залпы долгим эхом гуляли по округе. Сначала Холи вздрагивала при каждом звуке, потом просто привыкла, рассудив, что на каждый залп не напрыгаешься.       — Интересно, как долго работники полигона смогут их сдерживать? — пробормотала Холи. — Собственно, как они вообще могут их сдерживать?       — У них есть оружие, — ответил Шпигель. — Они, конечно, не профессиональные военные, но обучены и вооружены.       Холи задумалась.       — А зачем им оружие? В смысле, они же работники экспериментального полигона.       — Тут всякое бывает.       Холи этот ответ не понравился настолько, что она решила не уточнять. Она очень надеялась, что происшествия, подобные тому, свидетелем которого она оказалась, на Парацельсе если и происходят, то раз лет в пятьдесят, если не сто, и очень не хотела, чтобы её сейчас в этой надежде разубеждали. Зря, на самом деле.       Безымянная река, протекавшая по территории округа, как и большинство уважающих себя рек, брала начало в горах. Проблема, вставшая между находящейся в центре нашего внимания четвёркой и её пунктом назначения, заключалась в том, что горы были совсем рядом, а скальная порода большей частью состояла из песчаника, по какой причине русло реки выглядело как глубокий овраг, попытка перебраться через который иначе, чем по мосту, для неподготовленного человека была сопряжена с серьёзным риском для жизни. Поэтому компании пришлось сделать большой крюк, чтобы добраться до моста.       На другом берегу практически сразу за мостом высилось башнеобразное стеклянное здание с мраморным (или похожим на мраморный) портиком на самой крыше. С видом героя эпического фэнтези, созерцающего замок Чёрного Властелина, Шпигель указал Холи на здание и мрачно сказал:       — Это Троя.       Холи не без глубокого душевного трепета вновь взглянула на обитель человека, с которым не хотела больше пересекаться ни под каким предлогом (хотя странно это, учитывая, что Холи встретилась лично с Кьяккероне всего один раз). Заметив это, Магда воскликнула:       — Хватит уже! Ведёте себя так, словно Нелла какое-то чудовище!       — Заметьте, это не я её сейчас упомянул, — хмыкнул Шпигель.       — Я не склеротик, ты ещё в лесу использовал это в качестве аргумента.       — Да – и вы согласились.       — Потому что так проще, чем пытаться тебя переубедить.       — Вот и сейчас проще согласиться.       — Как вы думаете, — подала голос Сэ-ён, — мы можем позаимствовать тут квадроциклы?       — Во благо мира – отчего ж нет? — удивилась Магда. — Они не обидятся. А даже если обидятся, нас уже и след простыл.       Шпигель не пришёл в восторг от идеи подойти к Трое поближе, но идея плестись до Мавзолея пешком ему нравилась ещё меньше, поэтому он молча согласился. Мнения Холи по этому вопросу, разумеется, спрашивать не стали, но она посчитала нужным не возникать, а просто следовать за остальными – им виднее.       Одолжив квадроциклы на парковке рядом со зданием, компания двинулась (уже заметно бодрее) вдоль берега реки. Путь этот привёл их к месту, где лес естественным образом расступался, обнажая вершину холма с высившимся на ней белоснежным зданием, на жаргоне местных обитателей именуемым Мавзолеем. Холи этого не знала и знать не могла, но внешне Мавзолей был точной копией знаменитой (среди людей сведущих) гробницей Мавсола. Разумеется, с поправкой в масштабе. Как оказалось, историкам для полноценного функционирования нужно удивительно много места – большей частью потому, что в работе им нужно удивительно много всего и разного, которое требуется где-то хранить, часто в весьма специфических условиях.       Едва компания достигла подножья холма и приготовилась к восхождению, как Сэ-ён остановилась и задумчиво поскребла щёку:       — Езжайте-ка вы дальше без меня.       — Сэ-ён? — Магда тоже остановилась (как, впрочем, и Шпигель с Холи) и с удивлением обернулась.       — Заходить мне всё равно нельзя, вас я проводила, может, на полигон поеду, вдруг пригожусь…       — С чего это тебе нельзя? Заходи, ничего страшного не случится и ни с кого не убудет.       — Я так решила. Я себе запретила. Кому-то вроде меня нельзя в такие места. Шпигель со мной согласен.       Магда гневно зыркнула на Шпигеля, инстинктивно вжавшего голову в плечи. Поправив очки, он набрался духу и обиженно заявил:       — Но, Магда, Сэ-ён совершенно права. Прежде всего, её здесь вообще быть не должно. И, учитывая, как развивается происходящее, ей лучше спрятаться где-нибудь, где её не найдут.       По тому, как Магда поджала губы, Холи поняла, что существование Сэ-ён (видимо, как и существование Альке) на Парацельсе – нечто глубоко криминальное, и подумала, что за несколько дней своего пребывания на планете, являвшейся режимным объектом государственной важности, встретила уже слишком много противозаконного.       — Потом, помощи в Мавзолее от меня никакой не будет, а на полигоне на что и сгожусь, — Сэ-ён виновато почесала затылок. — Удачи вам. Шпигель, я в тебя верю!       — Да, спасибо, — Шпигель мрачно поправил очки и поехал вверх по склону.       Распрощавшись с Сэ-ён, Магда и Холи отправились догонять Шпигеля. Доехав до входа в Мавзолей, Шпигель просто бросил свой квадроцикл у самых ступенек, ни мало не заботясь о том, что кому-то это может помешать, и влетел внутрь здания. Магда, сделав скидку на чрезвычайность ситуации, последовала его примеру и также поспешила внутрь, закрутив дверь-вертушку до такой степени, что того, кто попробовал бы пройти сразу следом за ней, могло бы и убить.       Холи осталась одна наедине с тремя квадроциклами. Торопиться ей смысла не имело (и было опасно для жизни), поскольку помочь она могла ещё меньше Сэ-ён, хотя бы знакомой с местными реалиями. Поэтому Холи решила начать с малого и не оставлять квадроциклы живописной кучей у входа, а всё же откатить их на стоянку. Лишь справившись с этой задаче, Холи поднялась по ступенькам и беспрепятственно вошла внутрь, уже не беспокоясь о том, что её зашибёт дверью.       Внутри Холи обнаружила огромный холл, колодцем пронизывавший здание практически до самой крыши. Всюду между колонн и кадок с фикусами, переговариваясь, сновали обеспокоенные происходящим люди, причём делали они это практически на всех уровнях, насколько могла видеть Холи, и общая картина более всего напоминала встревоженный муравейник. На первом этаже особую активность развил маленький человечек, который нарезал круги по холлу, держась за голову, и на одном дыхании пищал:       — Моя симуляция! Моя симуляция!       Ни следа ни Шпигеля, ни Магды (а Холи почему-то была уверена, что от Магды должен остаться очень заметный след) нигде не было видно, и Холи застыла у дверей в озадаченности. Её уже начинала порядком доставать полная неопределённость собственного положения. Прежде всего, её не должно было быть на полигоне. Теперь она оказалась в незнакомом ей месте, совершенно одна и никому не нужная, слабо себе представляющая, что происходит, и как надо себя вести в сложившейся ситуации.       На очередном круге, завернув дугу по слишком большому радиусу, человечек с симуляцией врезался в Холи и злобно возопил:       — А ты чего под ногами мешаешься?!       — Я ищу Магду, — предположила Холи.       — Там она! — человечек резко махнул ручкой в сторону приоткрытой двери на другом конце холла.       — Спасибо, — поблагодарила Холи и поспешила в заданном направлении.       В указанной человечком комнате помимо Магды и сидевшего за очередным компьютером Шпигеля толклось ещё по меньшей мере десятка два человек, в силу природного человеческого инстинкта говоривших все одновременно, отчего Холи даже несколько потерялась, столь мощной была акустическая атака. Вслушавшись, впрочем, Холи с удивлением поняла, что предметом горячих споров была вовсе не сложившаяся ситуация вокруг неизвестного вируса, а всякие глупости вроде Кальмарской унии и сущности эллинизма.       В полном непонимании причин происходящего, Холи пошла просачиваться к Шпигелю, казавшемуся ей среди собравшихся единственным вменяемым человеком, когда кто-то вдруг схватил её за плечо. Холи вздрогнула и резко обернулась.       — Не мешай ему, — Магда приложила палец к губам, словно голос Холи мог добавить что-то ещё к общему гаму.       — Что здесь делают все эти люди? — Холи красноречивым взглядом обвела присутствующих.       — Работают.       — Прямо здесь? В этой комнате?       Магда задумчиво огляделась:       — Ну, может, ты и права…       — ГУГЕЛЬ!!! — внезапно взревел Шпигель, вскочив со своего места и опрокинув стул.       — Ой ладно, он вонючка, но не настолько, — в мгновенно воцарившейся тишине возразила Магда.       — Тут и вонять много не надо, — Шпигель наклонился и поднял стул. — Достаточно немного безответственности, коей у него в избытке.       — Да, но он же деятелен, как ленивец. Юра не мог написать такую программу. Я хочу сказать, по душевному его складу как раз очень похоже, но у него, вроде, для такого нет ни навыков, ни усидчивости.       Нельзя сказать, что Холи была не согласна с Магдой в том, что программа, настроенная на уничтожение человечества, была вполне в духе Гугеля (насколько Холи успела его узнать), и всё же ей стало немного его жалко, как легко окружающие его люди сходятся на том, что он придурок.       — Ему и не надо было её писать, — отмахнулся Шпигель. — Он попросил эту программу, потому что он заинтересовался некоторыми приёмами, использованными в её коде, под клятвенное обещание всего лишь поколупаться в коде и удалить.       — Сильно сомневаюсь, что он о ней вообще помнит, — пробормотал Магда.       — Но это она!       — В любом случае, сейчас не важно, выпустил ли её Юра специально или по забывчивости. Антивирус писать надо.       — Скорее всего, в Бэббидже этим уже занялись. Только даже представить не могу, сколько времени на это может потребоваться. И времени этого у них всё равно нет.       — Но, может, он есть у разработчика? — предположила Холи. — Кто-то же написал эту программу. Доктор Шпигель, вы столько знаете об этой программе, вы не знакомы с разработчиком?       — Знаком, — буркнул Шпигель и поправил очки. — У него нет антивируса. Антивирус и не предполагался.       — Но что за ужасный человек написал эту гадость? — вздохнула Магда.       — Не важно.       — Но откуда вы знаете, что нет? — поинтересовалась Холи. — Если с ним можно как-нибудь связаться, может, спросить у него?       — Нет у него антивируса! Точка. Дайте телефон.       — Телефон не работает, — сообщил один из толкавшихся вокруг историков.       — Мне плевать. Дайте сюда телефон.       В толпе произошло шевеление, кто-то побежал за телефонным аппаратом.       — Зачем тебе телефон? — спросила Магда.       — Связаться с Гугелем.       — Ты же не надеешься, что у него вдруг есть антивирус?       — Нет. Я просто хочу уточнить, что это то, что я думаю, и съесть ему остатки мозга за его безалаберность.       Магда вздохнула:       — Так, всё-таки, крайняя мера?       — Странно, что у историка такое неверие в силы рода людского.       — Потому что «род людской» всеми силами обычно загоняет сам себя туда, куда никто в здравом уме и твёрдой памяти не полезет. Потом, ты же уже сдался.       — Но в Бэббидже ещё нет.       Шпигелю дали телефон, в котором Холи поначалу телефон даже не опознала (после того, как сообразила, что такое телефон), так странно выглядел этот старинный аппарат с трубкой на проводе и дисковым набором номера. Шпигель же уверенно набрал номер, прижал трубку к уху и замер. Прождав минут пять, Шпигель повесил трубку и вновь набрал номер, но уже другой. Минут десять ничего не происходило, после чего Шпигель ледяным тоном спросил в трубку:       — Это ты выпустил Мелькора?       Холи не могла слышать, что отвечал Гугель, но по лицу Шпигеля стало ясно, что тот вообще не понимает, о чём речь. Вкратце Шпигель обрисовал ситуацию, всеми правдами и неправдами очень толсто намекая, что виноват во всём происходящем один только Гугель. Гугель очень обижался. Это Холи заключила благодаря тому, что из трубки были слышны крики.       Холи думала. Когда Шпигель заговорил о том, что «Мелькор» хранился в Бункере, ей показалось, что она знает, каким образом вирус просочился наружу. Холи прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на собственных воспоминаниях, что во вновь заполнившейся равномерным гамом комнате могло показаться очень тяжёлой задачей, если бы у Холи не существовало режима «белого шума», в котором все исходящие извне звуки она просто не слышала.       Холи вызвала в памяти вчерашний день. Ничего необычного. Гугель с кубиком Рубика, Шпигель с трёхмерным тетрисом, Вертер с Трипитакой. Не то. Что тогда?       Холи погрузилась дальше, в день позавчерашний. Утром её привезли в Бункер Клюги. Клюг действовал на нервы Гугелю, а Альке – Шпигелю. Дистанционно. Нет, Альке делала что-то другое. Она беседовала с Вертером, который дал ей что-то скачать. Какую-то «любопытную программку».       Нет, логично же, что в коде с интересными особенностями будет копаться человек, интересующийся программированием.       — Хопи, тебе плохо? — участливо спросила Магда, трогая побледневшую Холи за плечо.       Холи открыла глаза и посмотрела на Магду. Она знала (во всяком случае, была уверена, что знает), кто повинен в происходящем, но совершенно не представляла, как это может помочь в решении проблемы.       Шпигель тем временем продолжал громко ругаться с Гугелем.       — Хафи? — Магда склонилась ниже.       — Всё в порядке, — Холи покачала головой и как можно вежливей отстранилась. — Я просто пыталась понять, что могло активировать вирус.       — И ты поняла?       — Почему вы так решили?       — У тебя такое выражение лица было.       Холи, тайно гордившаяся собственной камнерожестью, сделала маленькую пометку на будущее.       — Не думаю, что это поможет, — Холи пожала плечами.       — Почему? Это как минимум спасёт Юру, если, конечно, ты не хочешь, чтобы Глеб четвертовал его по телефону.       — Мне кажется, чем искать крайнего, нужно приняться за дело. Сообщить в центр, или каковы там правила.       — Но разве выявление источника и причины угрозы не должно помочь нам в её устранении?       Холи сильно сомневалась, что сейчас это может чем-то помочь. От того, что точкой, откуда вирус начал распространяться, был персональный компьютер Альке, разрабатывающим антивирус ни жарко, ни холодно. Кроме того, Холи просто не хотелось закладывать Альке, потому что она справедливо подозревала, что скидку на возраст Шпигель делать не станет.       — Хоми, ты кого-то покрываешь? — заговорщицким шёпотом полюбопытствовала Магда.       Холи посмотрела на Магду, оценивая степень угрозы, и со вздохом еле слышно пробормотала:       — Я почти уверена, что это была Альке Клюг.       Что Холи недооценила, так это остроту шпигелевского слуха, особенно отличавшуюся в тех случаях, когда от него пытались что-нибудь скрыть.       — ОНА?! — вскричал Шпигель, роняя телефонный аппарат.       На другом конце трубки Гугель выругался, потому что ему чуть не вышибло барабанную перепонку.       — Я только предполагаю, — поспешно постаралась смягчить Холи. — У меня нет доказательств.       — Сейчас будут, — Шпигель подобрал телефон, повесил трубку, после чего принялся набирать номер.       — Ты куда? — поинтересовалась Магда.       — В Обезьянник, — поднеся трубку к уху, Шпигель потребовал. — Дайте Клюга, пожалуйста.       В трубке Шпигелю со всей готовностью ответила тишина. Он с задумчивым видом послушал её минут пять, после чего раздражённо швырнул трубку назад на аппарат.       — Не отвечают? — сочувственно спросила Магда.       — Знаете ли вы, что говорил видный революционер Земной Эпохи?       — Что прежде всего надо захватить почту, телефон и телеграф. Я в восхищении, что ты это знаешь.       — Он тоже.       — Но как вы дозвонились до доктора Гугеля? — задумалась Холи.       Шпигель в удивлении вскинул брови. То, что телефонная линия Бункера работала, действительно показалось ему странным. С другой стороны, у округа не было единой телефонной станции, сигнал шёл по кругу, пока не достигал адресата.       — Ну, я могу предположить, — Шпигель почесал затылок. — Поскольку эта программа сколько-то времени хранилась в недрах Вертера, он мог написать к ней антивирус.       — Господин Вертер такое может?       — У меня иногда создаётся впечатление, что Вертер может всё. Прежде всего, он самообучающаяся программа. Правда, надо обладать большим искусством, чтобы написать антивирус к Мелькору, по случайности его не выпустив.       — А «Мелькор»… это что-то из Библии? — пробормотала Холи, изо всех сил напрягая память.       — Из Библии – это Мелькиор.       — Мелькиор из Библии быть не может, — отрезала Магда.       — Ну, не важно, — Шпигель пожал плечами. — Короче, нет. «Мелькор» – это из художественной литературы. И сейчас это не важно,       — Шпигель подобрал телефон и вновь принялся набирать номер.       — Кому звонишь теперь?       — Гугелю, кому ещё? Больше ни до кого всё равно дозвониться нельзя.       Тем временем в Бункере Гугель тихо сходил с ума. Выяснив вместе с Клюгом, что неизвестная программа приступила к плану то ли уничтожения, то ли порабощения человечества, он распрощался с чокнутым биологом и остался наедине с Вертером и его горячечным бредом, если, конечно, можно предположить, что у программы может быть горячка.       Иногда (на самом деле, довольно часто) Гугель как-то забывал о том, что Вертер всего лишь программа, и воспринимал его как человека, просто в силу каких-то обстоятельств существующего в виде большой железной махины. Поэтому поведение Вертера сейчас Гугель видел не как запрограммированную реакцию на некое внешнее воздействие, а очередной закидон сумасшедшего знакомого. Поэтому Гугель злился не на странный вирус и его создателя, а на несущего бред Вертера. Разумом, конечно, Гугель понимал, что Вертер здесь практически ни при чём, но эмоции до определённой степени застили ему глаза. Тут, впрочем, надо заметить, что поскольку сам Вертер воспринимал себя не как программу, а живое мыслящее существо, такое восприятие Гугеля было в чём-то даже почти оправданным.       Итак, Гугель страдал. Клюг был ему бесполезен, Вертер чрезмерно неадекватен, а Шпигеля вообще не было, поэтому Гугель остался один на один с неожиданной, непонятной и очевидно очень серьёзной проблемой, и совершенно не понимал, что ему делать. Потом раздался телефонный звонок, но не из аппарата, стоявшего на столе перед Гугелем, а внезапно откуда-то из угла помещения. После некоторых поисков (в процессе которых Гугель внезапно пришёл к выводу, что сколь бы ни был мил его сердцу хтонический бардак Бункера, нынче он запущен до состояния, пожалуй, всё же чрезмерного) к собственному небывалому изумлению Гугель обнаружил, что нечто, до того воспринимавшееся им как технический выступ, нечто вроде ребра жёсткости, оказалось кухонным шкафчиком, внутри которого помимо двух кофейников, чайного сервиза и коробки с мезозойским чаем обнаружился ещё и звонивший телефонный аппарат.       Звонил Шпигель. Однако, вопреки ожиданиям Гугеля, Шпигель звонил не затем, чтобы чудесным образом всё исправить, а чтобы наорать, ни за что обругать, чуть не оглушить и в итоге без всяких извинений и объяснений просто повесить трубку. Конечно, благодаря звонку выяснилось, что это «Мелькор», о существовании которого Гугель успел совершенно забыть. Разницы, впрочем, Гугелю от того никакой не было, потому что программированием он занимался постольку поскольку, и со сложным вирусом всё равно ничего не мог сделать. Ему оставалось лишь сидеть на диване, зажав уши подушкой, и страдать.       Поэтому телефон он услышал не сразу. Обречённо вздохнув, Гугель снял трубку:       — Гугель слушает.       — Слушай сюда, — безапелляционно начал Шпигель. — Я помню, что в Бункере две линии и, соответственно, два телефона…       — Да, надо же, какой умный, — Гугель задумчиво посмотрел на стоящие на столе рядом два аппарата.       —Так вот, найди второй и…       — Знаешь, Шпиндель, я испытываю горячее желание…       — … вызови Обезьянник.       — Начерти себе магический круг и вызови! — Гугель бросил трубку.       Телефон зазвонил снова.       — Гугель, слушай, — шипел взбешённый Шпигель, — мы тут пытаемся избежать наихудшего сценария, так что засунь свой психоз себе куда-нибудь по вкусу и поглубже и давай сотрудничать.       После такого предложения Гугелю очень захотелось психануть особенно громко и убить телефон о стену, но упоминание «наихудшего сценария» сработало сдерживающим фактором. Не то что бы Гугель был уверен, что его эксперимент от этого пострадает (если он ещё не пострадал, учитывая, что Вертер сошёл с ума). Дело было в том, что тогда в дела округа и лично в дела Гугеля и его лаборатории, как источника, из которого произошла проблема, вмешаются разные непонятные люди с непонятными мотивами и намерениями, а с людьми этими Гугель не хотел иметь ничего общего. Сама мысль о процессии подозрительных незнакомцев в его уютной захламлённой лаборатории выморозила его таким образом, что он решил не психовать, а сотрудничать.       Одного практиканта ему пока хватит.       — Предположим, — недовольно пробурчал Гугель в трубку, чтобы сгладить столь резку сдачу позиций (как будто это могло обмануть Шпигеля). — Подожди, сейчас попробую.       — Ты нашёл его так быстро?       — Я с тобой сейчас по нему разговариваю.       — Ах да, точно…       Гугель набрал номер Обезьянника. На том конце рубку взял истеривший лаборант, на которого Гугелю пришлось наорать, прежде чем по требованию Шпигеля удалось позвать Клюга.       — Что такое, Гугель? — спросил Клюг, взяв трубку.       — Тебя Шпиндель.       — О, он в Бункере?       — Нет, он в Мавзолее.       Клюг завис. Он совершенно себе не представлял, как Шпигель, находясь в Мавзолее, мог звонить ему из Бункера.       — Так мне к нему… в Мавзолей подъехать?       — Нет, нет, не надо.       — Спроси его, где его маленькое чудовище, — потребовал Шпигель.       — Где твоя малявка?       — Попрошу всё-таки называть мою дочь по имени, — обиделся Клюг. — Дома, очевидно, где ей ещё быть?       — Она дома.       — Хорошо. Тогда повесь Клюга и позвони ему домой, — распорядился Шпигель.       Гугелю идея повесить Клюга показалась не только не кровожадной, но даже в некоторой мере оправданной, поэтому он даже решил не комментировать это высказывание.       — Клюг, какой у тебя домашний?       — Прости, конечно, но что тебе надо от Альке?       — Мне от неё ничего не надо. Что-то надо Шпинделю.       — А что надо ему?       Гугель со вздохом в очередной раз поменял трубку:       — Шпиндель, что тебе надо от малявки Клюга?       — Гугель, я всё слышу! — возмутилась трубка с Клюгом.       — По всей вероятности, Мелькора выпустила именно она, — пояснил Шпигель.       — Ты смеёшься? — не поверил Гугель. — Каким образом…       — Просто. Набери. Мне. Её.       Гугелю начало надоедать происходящее.       — Значит, Клюг, Шпиндель утверждает, что твоя малявка… Альке имеет какое-то отношение к происходящему.       — Этого не может быть, — отрезал Клюг.       — Да плевать мне, что может, а что не может! Вы достали меня уже! Все трое! Какой твой домашний?!       — Почему трое?       — Не съем я её – не дотянусь! Какой твой домашний?!       Теперь Гугелю думалось, что Клюга надо было повесить. Для профилактики в воспитательных целях.       Получив желаемое, Гугель набрал домашний номер Клюгов и принялся молиться, чтобы звонок прошёл. Он никогда не выяснял, как именно идут по округу телефонные связи, поэтому понятия не имел, до кого мог дозвониться, а до кого нет. К счастью, обстоятельства существования Альке были таковы, что, собственно, существование самого домика Клюгов было не вполне легально, поэтому и связан он был с общей сетью округа лишь в одном месте – том, где мало кто догадается искать.       Когда терпение Гугеля уже подошло к концу, на том конце наконец сняли трубку, и тихий детский голос быстро заявил:       — Это не я.