Не спи, Люси

У Люси никогда не было проблем со сном. Каждый раз, утопая в неге мягкой кровати, Заклинательница моментально отбывала в царство Морфея. И неважно, снилось ей что-либо или нет, утром она просыпалась с чувством, что ночь прошла за один миг. И снов, если они были, обычно не помнила. Бодрая и готовая к очередным приключениям, Люси неспешно собиралась, чтобы позавтракать уже в гильдии. А дальше, кто знает, что принесет новый день? И каждый вечер по старому сценарию повторялся ритуал: душ, час на роман, и Люси вновь укладывается спать, чтобы, едва коснувшись подушки, мгновенно провалиться во тьму. — Не спи, Люси. Впервые услышав это, Заклинательница удивилась. Поезд мерно укачивал, но даже легкая дремота не одолела девушку. А вот Нацу, пересилив свои страдания, стал серьезным всего на мгновение, пока новый позыв тошноты не прижал его к лавке. Люси раздраженно возразила ему тогда, вернув тоскливый взор на мелькающие за окном ели. И этот, казалось бы, ничем не примечательный случай забылся, как и все ее сны. Дни вновь текли в привычной колее, принося каждый раз что-то новое. И неизменными были лишь темные ночи, в которых мир перед глазами угасал, чтобы разгореться под утро вновь. А потом вдруг всегда бодрая и энергичная Люси почувствовала усталость. Беспричинно и внезапно, пока девушка наблюдала за очередной потасовкой согильдийцев, ее потянуло к столешнице, словно спертый воздух гильдии всем весом лег на ее хрупкие плечи. Сопротивляться этому желанию не было причин, и Люси уже сложила перед собой руки, если бы не полетевший в нее стул. Теперь Заклинательница чувствовала лишь раздражение — опять они перегибают! Нацу кричал в ответ на ее возмущения что-то нечленораздельное, а Хэппи поспешил к ней, всей своей мордочкой изображая непонятное Заклинательнице отчаяние. — Люси, — кот нервно дергал хвостом. — Ты не должна спать. Да с ними разве поспишь! Пришибут и не заметят. И как бы Люси не проклинала порой всю здешнюю свору, ей нравилась эта жизнь. Нравились безмятежные деньки, наполненные весельем, нравились и времена, когда от нее требовались вся сила и мужество. И даже когда ее душа и тело страдали от боли, она была счастлива от одной только мысли о друзьях. О том, что даже так, но ее история — замечательная. Да, ее жизнь в этой гильдии не сахар, но это жизнь. В отличие от того существования, что она вела в доме отца. Золоченая клетка не смогла бы никогда заменить все те воспоминания, что она создает здесь, чтобы однажды поведать о них всему миру. А мир вокруг менялся. И с каждым днем он становился все тяжелее и злобнее, на первый взгляд, а в действительности — он просто повзрослел вместе с ребятами. Люси видела, как матереют юные маги Фейри Тейла, как расцветают волшебницы, и сама с грустью прощалась со своим детством. Они все здесь уже не дети, и их проблемы теперь тоже недетские. А вот мечты по-прежнему такие: наивные, чистые и прозрачные, как мечта любого ребенка. Пусть пройдет еще семь лет, — да хоть семьдесят! — но кто из них откажется пуститься на поиски фей вновь? Кто знает, существуют ли они? И это их вечное приключение, их маленький кусочек детства. Он нужен им. Потому что их борьба за жизнь началась с рождения. Каждый год несет им испытания, и кто знает, когда уже сил не останется чтобы не сорваться во тьму. Их противостояние не закончится никогда. А вот удача — навряд ли. И Люси чувствовала, как ее удача утекает сквозь пальцы. Пусть девушка и говорила всегда, что ходит под счастливой звездой, но каждый раз судьба испытывала ее на прочность. И стоило выдержать один ужас, как начинался другой. Сначала это было легко, потом — труднее, а теперь уже Люси и вовсе выдохлась. Ее больше не радовали новые дни. Задания, написание романа, гулянки в гильдии — все это давалось тяжелее, и Люси в какой-то момент просто осознала, что устала. Она хотела бы найти в себе силы вернуть все как прежде, но даже просто встать с кровати утром теперь давалось с большим трудом. Она просто мечтала уже выспаться. А Нацу приклеился, как банный лист. Он не давал ей покоя, будто нарочно тормошил Люси, стоило ей только задремать, и каждый раз она только и слышала его возмущенное «тебе нельзя спать». И воспротивиться было нельзя, Саламандр был упрям, и даже иногда зол на нее. И этим своим поведением вгонял Заклинательницу в тупик. Разве было что-то ужасное в том, что ей хотелось просто отдохнуть? Но Нацу лишь раздраженно поджимал губы, на все вопросы Люси отвечая одним-единственным: ты странная. А между тем, для Заклинательницы странным был как раз он! И обилие Саламандра в жизни мешало ей отдохнуть. Они брали работу, но Люси не могла сосредоточиться на ней. Из раза в раз, волшебница работала все хуже, а уставала все больше. И так больше не могло продолжаться. Силы растягивались в тонкую нить, и та оборвалась после очередного провала. Люси вернулась в свою квартиру, желая только одного. Уснуть. Ей просто необходимо было забраться в постель, укрыться под одеялом от этого мира, от которого она так устала, и просто-напросто отдохнуть, взять перерыв. Даже добраться до квартиры уже было тяжким испытанием. Измученная, девушка опустила гудящую голову на подушку, наслаждаясь ее приятной прохладой. Когда она последний раз чувствовала такое умиротворение? Столько свалилось на Люси со времен вступления в гильдию! В голове один за другим завертелись воспоминания: остров Гаруна, Фантом Лорд, Нирвана. Эдолас, возвращение Лисанны, экзамен, Тартарос — яркие образы вспыхивали, мешались между собой тягучей смесью, сталкивались россыпью разноцветных искр. И среди них горели, как две звезды, отец, и еще ярче — мама. Впервые за долгое время Люси чувствовала, как засыпает. — Люси, не нужно тебе спать. Ну вот, опять. Знакомый голос раздался прямо над ней. Он звучит печально и устало, но Люси не в силах разлепить веки, чтобы обратить свой взор на Саламандра. Опять он завалился к ней в дом без спросу, еще и указывает. Да и почему нельзя, если хочется? Она так устала, Нацу. Он ничего не ответил, быстро и бесшумно исчез через окно — Люси почувствовала, как поднялся легкий ветерок, когда открылись створки. Она с облегчением вдохнула свежий воздух, успокаивая водоворот воспоминаний. И проснулась. В глазах отражался резной полог кровати, который Люси видела еще в детстве. И ей почудилось, что она все еще спит. Люси закрыла глаза, вдыхая позабытый в гильдии родной запах ее дома, вслушиваясь в нарастающие звуки. И вдруг отчетливо поняла — теперь она проснулась. По-настоящему. И от осознания этого, открывать глаза было еще страшнее. Люси дышала глубоко и часто, едва сдерживая рвущийся наружу крик отчаяния, но не в силах сдержать слез. Такой яркий сон, такие яркие эмоции! Ей казалось, что она все еще чувствовала горячую руку на своих плечах, и мягкую шерстку на прижимающемся бочке — конечно, ярко-синего цвета, в этом Люси не сомневалась. В ушах звучал звон стали и глухой стук сталкивающихся кружек, и громкий смех, и пьяные песни. И печальный голос, просящий ее не засыпать. Но стоило Люси решиться и открыть глаза — и все это бесследно исчезло. Кажется, навсегда. Слезинки застилали глаза, размывая очертания ее комнаты в доме Хартфилиев. Да и не на что было смотреть, роскошная спальня все равно не желала меняться на скромную комнату из снов. Люси шелохнулась, и почувствовала под рукой что-то небольшое и мягкое. Ну вот, вдруг вспыхнул огонек уходящего сна, но тут же потух — Люси повернулась, и вцепилась холодными руками в тряпичную куклу, покоящуюся на ее подушке. Ее Мишель все же не была сном. Ты же не живая, да? Глупо лить слезы по тому, чего не было, и быть не может. Но это был тот единственный случай, когда Люси не хотела бы просыпаться. Остаться в счастливом сне навсегда, уснуть навеки — эта мысль пугала, но была желанна больше всего на свете. Пока Люси не услышала ту, что в этом чудесном сновидении ей никогда не видать. Она вскочила, вырвавшись из его слабых пут окончательно, и будто впервые в жизни во всей мере ощутила пол под босыми ступнями. Мама! Люси неслась по коридору, оскальзываясь на холодном паркете, и сердце ее пропускало удар каждый раз, как доносился самый родной голос на свете. Мама. Мама! Теперь Люси плакала по-настоящему. Гильдия, маги, Звездные духи… Все это неважно и так нелепо по сравнению с тем, как нежная материнская рука гладит ее по волосам. Нет, это был кошмар. Обман. Никакие сокровища мира не могут заставить ее пожелать исчезнуть единственному дорогому человеку в этом мире. И Люси не посмеет рассказать матери об этом грехе. Люси послушно вытрет слезы, и позволит слугам облачить себя в роскошное одеяние, старательно не замечая, как тюремной цепью затягивается на ней корсет. Ты в своей золоченой клетке, Люси, но можешь быть спокойна — на этот раз ты здесь не одна. Ее жизнь принцессы, заточенной в замке, вернулась. Вернулся строгий распорядок дня, где каждый ее шаг по расписанию. Вернулась и та Люси, Люси, которая изредка решалась все же пойти наперекор отцу, и просто растворялась среди огромных залов и ветвистых садов, пока ей не надоедало играть в прятки и ее находили. И девушка, шурша тяжелой юбкой, опять кралась по мертвым коридорам, пробираясь в личную комнату матери. Здесь все было по-прежнему. Ну да, глупо было думать, что всего за ночь что-то да изменится. И Люси от души посмеялась над собой, всем сердцем ненавидя фальшь в своем голосе. Она вновь пробралась в рабочий кабинет мамы без спроса. Даже если Лейла ничего не скажет своей дочери, ей все равно нельзя здесь быть. Но хочется! Люси прокрадывается к резному столу на изящных тонких ножках, и тянется к единственному интересовавшему ее сокровищу. Золотые ключи приветливо блестели в солнечном свете, маня юную леди к себе. Всего их три в связке, но взгляд был прикован лишь к одному из них. Целый и невредимый, желтым светом светился изнутри ключ Водолея. И чем дольше Люси вглядывалась в него, тем сильнее вздрагивали ее плечи от подкатившей к горлу тоски. Как бы ей не хотелось, но ту боль невозможно забыть, даже если она всего лишь «приснилась». И тогда ее душа не выдержала. Не в силах сопротивляться, Люси схватила связку, ловко выбрав из нее ключ с гравировкой двух волн, и воззвала к Звездному духу. Первый раз, громко и уверенно, второй раз, едва сумев произнести слова без запинки, в третий — с отчаянием. Но ничего не произошло. Ключи все так же блестели, и этот блеск уже не казался таким теплым и родным. Это был обман, ты помнишь, Люси? Она сжимает связку в ладони. Почему? Не получается. Нет, ничего не получалось и до этого. Она не волшебница, и ей уже не стать. В ней нет ни капли магии, все волшебство — в ее голове. В ее фантазиях и мечтах, где шумная гильдия, где боль и смех сквозь слезы, а здесь — удушливая тишина. Там, во сне, был Хаос, стирающий Порядок, царящий в вылизанных до блеска залах, испепеляющий тугие корсеты и скучное светское общество. А здесь — все та же тишина. Там сам король позволил опустить символ своей власти на голову простолюдина. А здесь «король» решает, кем Люси в этой жизни быть. И Люси, как любая послушная дочь, более не притронется к материнским ключам. Вместо этого, она убегает в сады. Вся прелесть богатства в его масштабах. Здесь сад похож на лес, и в нем бродить можно до утра, потеряв счет времени, и позабыв, кто ты. В наполненных ароматом кущах, Люси легко сбегает в страну маленьких иллюзий, и находит, наконец, покой. Ну и что, что ее ждут гости. Что отец, едва скрывая раздражение, принимает таких же снобов и зануд, как он сам, в своих владениях; он уже пустил гончих по следу блудной дочери. И пока прислуга рыщет в лабиринтах сада, Люси может успеть насладиться душным вечером. Она садится на самый край лениво журчащего фонтана, опустив ладонь в прохладную воду. А во сне, на этой руке была метка ее гильдии. Люси пытается проиграть в памяти свое ночное сновидение еще раз. Ей кажется, что что-то важное она в нем упустила, вот только вспомнить этого никак не удается. Казавшийся реальностью, теперь он просто очередной сон, который сотрется в ее памяти со временем, оставив лишь чувство недосказанности. Люси вдыхает сладкие ароматы цветов, подставляет лицо уходящему солнцу, щурясь от его лучей. Пусть она и не волшебница, но сейчас время остановилось по ее велению, окружив вокруг все сонной негой, в которую девушка с таким упоением окунулась с головой. Чья-то горячая рука робко коснулась ее локтя, и Люси прикрыла глаза, едва сдерживая раздражение. Нашли. Она никого не хочет видеть и слышать сейчас, почему они просто не могут оставить ее в покое? Но сердце пропускает удар, когда над ней звучит такой знакомый, но непривычно тихий и спокойный, голос: — Ты никогда меня не слушаешь, да? И узел в ее груди на мгновение сжимается сильнее, чтобы тут же оборваться в никуда. Кажется, она застряла в этом вечном сне. — Не спи, Люси.