Дневник Асоки Тано

…Не помню, как я оказалась в этом зале. Он был просторный с медицинской сферой, посредине. Я сидела в твёрдом кресле и была как бы в полудрёме, ничего не соображая и не контролируя себя. Когда вошёл Вейдер, то я сразу взбодрилась. За ним вошёл кто-то ещё. То был Император. -Она здесь, мой повелитель, - сказал ему Вейдер. -Славна, - улыбнулся адской улыбкой Император и подошёл ближе. Император Шив Палпатин, или же Дарт Сидиус, был сморщенным с бесцветной кожей, ужасным на вид стариком с жёлтыми зубами и глазами. -Здравствуй, дитя моё, - сказал он старческим голосом. -Здравствуйте, - отозвалась я. -Ты враг, - сказал спокойно Сидиус. (Вейдер стоял за спиной императора, и только его дыхание говорило о том, что он в этом зале.) -Почему? – спросила я. -Ты отпрыск Анакина Скайуокера. Завтра я лично тебя прикончу!.. "Почему император сказал Анакин, а не Энакин" - подумала я. Сидиус немного тяжело задышал, и, еле перебирая ногами, вышел из зала. Вейдер остался. -Привет, - улыбнулась я. В ответ молчание. -Разве ты можешь допустить моей смерти? – спросила я. Вновь молчание. -Ты меня, вообще слышишь? -Да, - наконец проговорил Вейдер. -Тогда почему, ты мне отвечаешь? -Император запретил мне общаться с моим прошлым. -И он его убивает? – уточнила я. -Да. -Зачем? Чтобы ты не вернулся к Свету? -Не знаю. -Как ты таким стал? -Ты задаёшь слишком много вопросов. -Но я тебя так долго не видела, - улыбнулась я. -Теперь ты говоришь с машиной, а не с тем, кого ты знала, - сказал Вейдер без всяких чувств, да и он не мог их передавать через свой говорительный аппарат. -В тебе есть добро, оно борется, и однажды победит, - сказала я через минуты две. -Нет никакой борьбы !– крикнул Вейдер. - И никто не победит! Тут в залу вошёл клон. -Владыка Вейдер, Вас вызывают на крейсер. Там у них какие-то проблемы. Без Вас никак. Его величество император, уже в курсе, что вы улетаете, - сказал не торопясь клон. -Хорошо, - ответил Вейдер. – Я сейчас полечу. -Можно мне листок бумаги? – поинтересовалась я, когда Вейдер уже уходил. -Зачем?! – не понял он. -Написать записку, перед смертью, - попытался объяснить я свою необходимость продолжить писать дневник. -Завещание? – предположил Вейдер. -Можно сказать и так. Завтра, меня убьёт сам император как знакомую Энакина Скайуркера, который живёт глубоко внутри Дарта Вейдера. Третья и четвёртая записи, как и эта, написаны вот сейчас – в Имперском городе в кабинете Вейдера. Я очень любила свою жизнь. Как жаль, что она оказалось такой короткой. Прав был Пилот, не стоило лететь на встречу с Энакином, так как он уже не такой. Теперь я в этом убеждена! Что поделать… Как я уже говорила ранее, прошлого не вернуть и надо жить с тем, что у тебя есть, даже если нет пути в перёд, и вообще, все пути закрыты. Не знаю, что будет с этими моими записями. Надеюсь, они попадут в хорошие руки и люди ещё вспомнят о тогруте Асоке Тано, которая обучалась джедайскому мастерству у Энакина Скайуокера… Кажется, идут!.. Прощайте! P.S. Пилот, знай, что я начала испытывать к тебе чувство любви! И...

***

Тут из глаз Асоки брызнули слёзы и намочили бумагу, поэтому признание в любви, увы, обрывается. Некоторое время Асока будет плакать. Потом придут клоны-штурмовики и поведут её по тёмным коридорам, приведут в тронный зал, бросят у трона; император величаво с него поднимется, пустит в беззащитную тогруту смертельные голубые молнии из кончиков пальцев, получит от этого удовольствие и улыбнётся своей адской улыбкой… Дарт Вейдер будет стоять рядом, и тупо смотреть на то, как мучается его бывший подаван, как жизненые силы покидают его. «В следующий раз, - решил Вейдер, - когда император будет убивать на моих глазах того кто мне дорог, я не буду наблюдателем.» Мы-то с Вами понимаем, что следующий раз – это происшествие на Второй Звезде Смерти связанное с пусканием «императорских молний» в Люка. Тогда Вейдер уже вмешается, и сбросит императора в шахту. Он вернётся на Светлую сторону, хоть и пробудет на ней всего одну минуту, чтобы взглянуть на своего сына собственными глазами. А память об Асоке навечно останется в его сердце. Там она запечалится, в первую очередь, как друг и человек на которого можно положиться.