Fangs

      Ветер сухой и холодный царапал лицо, грубо кусал за губы, рвал их тонкую кожу. В мелких трещинках выступили алые бисеринки крови. Тревельян по привычке облизала их языком, тут же мысленно отругав себя, спрятала влажные губы от незримого хищника за высоким воротом куртки. Жёсткая промёрзшая корка хрустела под её сапогами. Утро только вступало в свои права, и на снегу плясало рубиновое пламя первых солнечных лучей, отражённых от граней гигантских кристаллов. Эмприз-дю-Лион оскалил свою сверкающую пасть, встретив незваных гостей рыком метели и чудовищными клыками красного лириума.       Инквизитор незаметно покинула лагерь ещё до рассвета. Ужасающая красота осквернённого нагорья влекла завораживающим матовым светом и тихим шёпотом, древней песнью пульсирующих лириумных жил. Тревельян замедлила шаг: россыпь солдатских палаток давно скрылась из виду, затихли хриплое ржание лошадей и тревожные подвывания мечущихся во сне псов. За ней увязался лишь ветер, вплетающий в песнь свои собственные неуместные ноты. Однако ничто не могло рассеять её беспокойное опьянение восторгом и страхом от раскинувшейся вокруг картины: красный лириум разрывал землю острыми когтями, пробивался на поверхность, осыпая слепяще белый снег острыми кровавыми брызгами; в воздухе порхала рубиновая пыль. Кристальный сад. Кристальная клетка. И шёпот – сладкий, манящий – то ли развеян вокруг, словно дым, то ли прямо внутри: в сердце, в крови, в каждом вдохе и в каждой мысли. Лириум пел. Лириум звал и обещал – многое: силу, власть, защиту, справедливое возмездие, славу, упоение восторгом и преклонением… Все её явные цели и тайные мечты обволакивал, пронизывал своим светом, вытаскивал наверх даже из самых темных уголков души – проявляясь клеймом главенства и приоритетности. Личного над всеобщим. Эго пьяно вспорхнуло ввысь, заливаясь искристым хохотом. Чувства обострились, все её воспоминания одним бурным потоком всплыли в памяти, вспыхнули ослепительным огнём эмоции, вскипели в крови жажда страсти, ярости и мести… Всё прочее смыло ревущей приливной волной. Одержимость. Вот что делает скверна с разумом. Женщина тряхнула головой, прогоняя наваждение. Она знала о пагубном влиянии проклятого минерала, но играть с собой, со своей волей было так волнующе, захватывающе. И песнь… Рука непроизвольно потянулась к лириуму – Инквизитор с трепетом почувствовала, как под её ладонью словно бы яростно билось огромное живое сердце. Соблазн принять эту жизнь, ощутить её внутри себя – то, как бежит по венам дарованное кристаллами могущество… Кристалл треснул под пальцами, отколовшийся от него острый кусочек упал ей прямо в руку – ничего особенного: просто ненавязчивый подарок, приглашение, обещание.       «Коварно», - пробормотала чуть слышно Тревельян, выдохнув на осколок облачко белого пара. Будто впитав в себя эту кроху тепла, грани осколка засверкали ярче, призывнее. Инквизитор с опаской огляделась и сунула алый кристаллик в карман. Сердце колотилось как безумное. Она понимала, что проиграла первый бой с собственной алчностью, и не была до конца уверена, что сможет извлечь из этого порочного союза больше пользы для себя и Инквизиции, чем принести вреда… Но чем демоны не шутят. Окинув липким, шальным взглядом израненный лириумными клыками снег, она нехотя отвернулась и побрела обратно в лагерь. Спрятанный в одежде осколок жёг кожу и мысли. «Варрик будет в ярости…»       Ветер успокоился, затих. Отступив, оставил женщину наедине с собой и тихой песнью, что неуловимо просочилась в самую её душу.       Холодный и зловеще-прекрасный Эмприз-дю-Лион больше не пугал холодом и кровавым дьявольским оскалом. С затаённой тревогой Инквизитор почувствовала себя словно бы… дома.