Записки о моем муже.

Настроение сейчас: испуг. Музыка: AC/DC – Hells Bells. Я ненавижу больницы. Может быть, они не нравятся большинству людей и это нормально. Но моя нелюбовь к лечебным учреждениям немного особенная. Такая есть у всех, кто переживал тяжелую болезнь близких. Когда такое происходит с тобой, начинаешь мучиться двойственными чувствами. С одной стороны – благодарность к врачам и медицинскому персоналу, делающим все, чтобы твой родной человек поправился и чувствовал себя максимально комфортно, во время лечения. С другой стороны – скребущее по нервам нежелание приходить в больницу снова и снова. Когда к страху потери прибавляется ощущение психологического дискомфорта, из-за невольно наблюдения за больными людьми. В онкологических отделениях дискомфорт просто зашкаливает. Бледные, ослабшие, потерявшие волосы люди там зачастую выглядят лучше, чем ты, вроде бы здоровый, себя чувствуешь. У них есть цель – выжить. У многих за плечами не один курс лечения и выработалась привычка к ним. Они уже прошли через отрицание и отчаяние. Смирились с существованием болезни. И борются с ней. За время лечения отца, мне приходилось видеть, как именно больные подбадривают своих невеселых родственников, а не наоборот, что кажется более естественным на первый взгляд. Иронизируют и не дают им опустить руки. Мне же, чтобы не биться в истерике каждый вечер, после того как отвезла папу на процедуры и привезла обратно, пришлось ходить на собрания в группу поддержки для родственников больных раком. Напомню, что я в тот момент уже была дипломированным психологом с отличными выпускными баллами. Но знания, полученные совсем недавно и с успехом применяемые на других людях, во время практик, самой мне помогали совсем мало. То есть я понимала, что и как нужно делать в стрессовой ситуации. Это позволяло держаться при отце. Но дома напряжение находило выход. Рэймонд быстро превратился из довольного жизнью недавнего молодожена в терпеливую жилетку для слез. Он настоял на группе поддержки. И это действительно пошло на пользу. Еще одно место, где я могла поделиться страхом и болью. Где не осуждали за слезы, и не нужно было притворяться сильной. Если бы не те встречи и не поддержка мужа, я не знаю, как пережила бы самое пасмурное лето в своей жизни. Солнца и тепла в тот год было достаточно, но я их почти не замечала. Лечение помогало очень медленно. Первая химиотерапия не дала ожидаемых результатов, и в начале августа отцу пришлось ложиться под нож. Хирурги удалили часть его правого легкого с опухолью. Следующий курс химии назначили через два месяца – минимальный срок, необходимый на восстановление после операции. До этого момента было две недели наблюдения в больнице. А потом, дважды в неделю в течение месяца, визиты туда же на контроль. Еще физиотерапия и дыхательная гимнастика, в центре восстановления. Папа возненавидел воздушные шары, которые ему пришлось надувать перед врачом, с первых дней после операции. Но это простое действие помогало его легким полностью раскрыться, так что мы с Линдой на пару настаивали на нем. Линда, за время болезни отца, завоевала мое сердце еще раз. А когда дочка принимает мачеху – это многое значит. Папина жена продолжала работать и поэтому обязанность быть его водителем легла на меня. Точнее на Айзека, который ни в какую не хотел оставлять подопечную. Да и лишаться повода для визитов в больницу и общения со своей новой подружкой. Тайлер по-прежнему сопровождал Рэда. Но у нас сразу появилась вторая машина – тоже мерседес, только серебристо-серый. Так что проблем друг другу мы передвижениями не создавали. А Линда принимала на себя заботу о папе, дома. Наблюдая за тем, с какой любовью и предупредительностью она относится к отцу, я как будто увидела со стороны нас с Рэймондом. Папа был мной, и это вызывало улыбку. А еще Линда превосходно держалась. Она изначально показалась мне очень сильным человеком, и в сложный период доказала это. Как призналась однажды, плакать она себе позволяла только в ванной, с включенной водой, чтобы не было слышно снаружи. Потом выходила из душа, как ни в чем не бывало, и продолжала заряжать всех положительными эмоциями. Короче, папе невероятно повезло. Мы оба с ним удачливые. Во время второй химиотерапии, доктора использовали другие препараты. Возможно из-за этого, или из-за удаления опухоли как таковой, лечение, наконец, заработало. К концу октября 2008 года. И мой муж опять оказался прав. Едва почувствовав себя лучше, папа заявил, что мне пора сделать перерыв в должности сиделки и отправиться отдыхать. Вопреки шутливому обещанию в середине лета, Рэд не стал с этим спорить, а поддержал тестя. Предложил мне слетать на Маврикий. Посмотреть на тамошние водопады и потухшие вулканы. Ну и на номер в хорошем отеле. Без запаха лекарств и боли, пропитавших мое восприятие мира, за последние месяцы. Отцу и Линде он тоже предложил выбрать место для отдыха. Чтобы отправиться туда, как только разрешат врачи. Когда папа попытался возражать, ему было сказано, что поездка станет свадебным подарком, который мы так и не преподнесли с июля. Значит, отказываться – обижать родственников. На это отец пойти не мог. Убедившись, что они действительно справятся без нас, в нынешней ситуации, я согласилась на путешествие. Охранять нас на отдыхе, предположительно, будет не от чего. По этой причине, муж планировал дать на время нашего отдыха отпуск Тайлеру и Айзеку. Но, перед тем как отправиться отдыхать, Рэду нужно было залететь в Брюссель по делам. Я, пока он занят, хотела посетить какой-нибудь из примерно четырех десятков тамошних музеев. Преподавательница этикета в свое время хвалила Королевские музеи изящных искусств, с их собранием работ фламандских мастеров. Вот и представился шанс оценить их самой, хоть отчасти. Когда ранним утром в понедельник, 27 октября 2008 года, мы приземлились в Завентеме *, мое настроение было приподнятым. Таким оно оставалось и после того как мы с мужем расстались до вечера. Он, вместе с Тайлером, решил проехать до места предполагаемой встречи с деловым партнером на пригородном поезде. А мы с Айзеком собирались взять напрокат машину, для удобного посещения музеев. Вечером – забрать Рэймонда с переговоров и отправиться ужинать. Лететь на отдых планировали на следующий день. Тайлер и Айзек должны были вылетать обратно в Штаты обычным рейсом, чтобы нам не делать крюк. Полет и без этого предстоял длинный – больше 12 часов, с дозаправкой. Того человека, делового партнера Рэда, звали Энсло Гэррик. По пути, Рэймонд позвонил ему. Сообщил номер поезда и примерное время прибытия на станцию Ватерлоо, неподалеку от которой они планировали пообедать. Этот звонок оказался одной из самых больших ошибок в нашей жизни. Потому что у железнодорожной станции моего мужа и его телохранителя поджидал отряд спецназа ФБР, под командованием специального агента Дональда Ресслера. Не представляю, как он это проделал, но Рэду удалось скрыться тогда. Ценой стала жизнь Тайлера. Очередной водитель, погибший на слишком опасной работе. Болтливый и забавный, на первый взгляд. Отличный профессионал, на второй. Как и с предыдущими телохранителями, семью Тайлера ожидало извещение о его смерти и данные для доступа к страховому счету на очень внушительную сумму. Слабое утешение, но хоть что-то. У меня не оказалось и такого. В тот ужасный день, 27 октября, я видела своего мужа в последний раз за следующие 5 лет. Теги: родители, страх, надежда, ловушка, смерть, боль. На сервере ведутся технические работы. Приносим извинения, за возможные сбои в загрузке сайта.