На крыльях бабочек

С виду не скажешь, что у неё не все с головой в порядке. Молчаливая, какой и должна быть всякая правильная жена, ухоженная и красивая женщина. Вот только все старожилы качают головой, глядя, как осторожно, но в то же время крепко и нежно держит молодой господин Ван Дорт свою спутницу. Влюблен, тут уж ничего не попишешь. На глазах дымка, а Эверглотам только того и надо - никто б такую больше и не взял. Ходит словно не по земле, а по облакам - или танцевальному паркету, знай скользит себе вперед и не смотрит по сторонам. Ежели чего скажет - так всегда не к месту, будто не девица на выданье, а дитя наивное. На лице же застыло выражение мечтательной задумчивости, бывает, присядет прямо на землю и петь начнет. А еще говорит, что на инструменте ей играть научиться охота. Но Виктор вроде и не замечает странностей своей молодой жены, только другим запрещает судачить о ней - здесь он внезапно холоден и непреклонен. Так и мурашки бегают по коже: уж больно грозен этот худощавый юноша, когда речь заходит о Виктории Ван Дорт, в девичестве Эверглот. *** Стекло дребезжит - кто-то снаружи бьется в окно со всей отчаянностью, будто от этого жизнь зависит. Виктория откидывает со лба волосы, чтоб не мешали, и прищуривается, пытаясь угадать в силуэте кого-то знакомого. Её муж беспокойно спит рядом - его холодная ладонь сжимает руку женщины, не пуская. Но выходца из семьи Эверглотов этим не остановить - она аккуратно, чтобы не потревожить Виктора, притягивает к себе руку и бесшумно встает, буквально подлетая к окну. Створки не сразу поддаются Виктории - но на то она и Виктория, и вскоре ставни разлетаются в стороны, ветер врывается в комнату, развевая волосы и длинную тонкую ночную сорочку. Женщина вдыхает полной грудью воздух и оглядывает все вокруг, ища источник странного шума. "Я здесь", - хихикнув, произносит дивный тихий голос, и над головой у Виктории взрывается снопом цветов рой бабочек. Они посмеиваются, звеня колокольчиками, переливаются всеми цветами никогда не виденной радуги, танцуют, кружатся по кругу, зовя с собой растерянную замершую девушку. Беловато-синие, словно заиндевевшие, руки обвиваются вокруг шеи. "Ты точно самая замечательная девушка на свете, - шепчет кое-кто невидимее призрака. - Если Виктор выбрал тебя, то ты определенно особенная. Особенная..." А Виктория улыбается немного неумело. - Никакая я не особенная, - качает она головой. Всегда это "не от мира сего" за спиной. Все мерзко улыбались и качали головой - просто безобидная помешавшаяся, чем плохо? Бабочки же все кружат вокруг, осыпая её серебристой пыльцой. И душа чья-то - видимая только меланхоличной девушкой "слегка чокнутой" - гладит по спине, успокаивает, слушает... Все вокруг будут сетовать, что бедняга Ван Дорт получил себе в жены сбрендившую аристократку, которая по ночам гуляет босиком за городом в одной сорочке. Она танцует, и вокруг словно пламя серебристое. Подойдешь чуть ближе, сам себе не поверишь... Бабочки? Вокруг этих голубых кровей вечно какая-то ерунда творится. А Виктории нет дела до злых языков. У неё есть самый верный, самый преданный и любящий человек на свете. И ангел-хранитель, который приходит тихим перезвоном каждую ночь, ангел, который принес им чудную весть на своих слишком бледных руках. И еще, конечно же, Эмили. Виктория точно знает, что её будущая дочь тоже будет танцевать с бабочками.