Смерть в фамильном замке

    Пока кореец, после долгих споров оставив меня здесь, ходил звонить в полицию, я успела рассмотреть лицо покойного. Он явно не имел никакого отношения к обитателям Баттерби-Холла: смуглое лицо, длинная борода, черные космы ниже плеч, поношенная и местами рваная одежда... Этот человек выглядел, как бездомный, но всё же что-то в его внешности привлекало внимание. Черты лица были тонкими и благородными, а затянутые посмертной плёнкой глаза и сейчас оставались грустными. Кто же этот несчастный? Судя по судороге, исказившей лицо, смерть наступила от сердечного приступа, что является вполне естественной причиной. Видимо, я погорячилась, заявив, что тут имело место ещё одно убийство. Скорее всего, бродяга искал себе ночлег и каким-то образом проник на территорию усадьбы, а здесь уже и постигла его незавидная участь. Ведь зачем кому-то убивать безобидного беднягу? Но меня не оставляло ощущение, что я уже где-то видела это лицо. Что ж, такое бывает, когда изъездишь полсвета во имя борьбы за высшую справедливость: все лица сливаются в одну бесцветную массу, и остаётся только гадать, встречала я этого человека или нет. Санни вернулся ко мне через минуты три. Кореец зачем-то приволок с собой страшную шаль, которую, видимо, стащил у Кэтрин. Эта серая тряпка сильно пахла лавандой, что вызывало у меня тошноту, но азиат решительно оплел платок вокруг меня, затянув так, что я бы не смогла выбраться из этого кокона без посторонней помощи. Бойтесь корейцев, шали приносящих... – Тебе, должно быть, холодно, – заявил «мистер Ким» не терпящим возражения тоном. Честно говоря, на улице и вправду было свежо, но не настолько, чтобы кутаться в это. Терпеть не могу чужие вещи. Но азиат хотел, как лучше, так что я решила не брюзжать понапрасну. Он взял меня за локоть и отвёл прочь на несколько шагов. – Полиция скоро будет, – проговорил Санни, внимательно глядя на меня. – Ты в порядке? Я посмотрела на него с изрядной долей иронии. За кого этот потомок Седжона меня принимает, за кого-то истошно орущего при виде мыши? – Приятель, тебя заждались в пятидесятых, – фыркнула я, стараясь ослабить свои путы. – В двадцать первом веке тебе делать нечего. Кореец рассмеялся, обнажив в улыбке крепкие белые зубы. – Я вовсе не шовинист, – пояснил он, поправляя съехавшие на кончик носа очки. – Просто мне кажется, что есть некоторые вещи, которым лучше оставаться незыблемыми. Я рассеянно кивнула, но не успела ответить: к нам уже бежали. Все обитатели Баттерби-Холла разделились по парам: Джордж и Валентайн, Кэтрин и Оливер, Джоан и Сара, Гордон и Леонард – все они инстинктивно предпочли не держаться поодиночке. Как только их странноватая процессия приблизилась к телу, старший сын сэра Лесли недовольно бросил: – Ну что ещё вы тут натворили? – Труп, – Санни изящным жестом указал на тело. – И, скорее всего, он натворился сам, без нашего непосредственного участия. Гордон смерил корейца высокомерным взглядом и с отвращение нагнулся над телом, бормоча себе под нос что-то весьма напоминавшее по звучанию спорное словосочетание «узкоглазый клоун». Джоан, выдохнув: «Ещё одно тело?.. Нет, я этого не вынесу!», покачнулась, но Сара подхватила её, всем своим существом выражая искреннее сочувствие. Кэтрин, спрятав Оливера за своей спиной, покосилась на меня, точнее, на свою шаль, в которую я была завёрнута, но потом, видимо, посчитала, что мёртвый бродяга – это более существенный предмет для обсуждения, так как скромно выдала: – Вы знаете его? – Впервые вижу, – тут же откликнулся Гордон, отходя прочь. – Какой-то нищий попрошайка, скорее всего. Его супруга недовольно цокнула языком, всё ещё цепко держа Джоан за локоть. – И почему ему понадобилось приходить к нам, чтобы отдать концы? – ядовито вымолвила она. – Как будто в стране недостаточно приютов для таких, как он! Санни нахмурился и, подавшись вперёд, явно вознамерился ответить белобрысой леди, но его прервала ватага полицейских, которые умудрились в один момент заполонить всю лужайку со своими бесчисленными машинами и жёлтыми лентами. Как законопослушная гражданка, я хотела было отойти прочь, но кое-что привлекло моё внимание: рядом с телом я видела следы. Казалось бы, что в этом необычного: человек пришел сюда, оставив их после себя, а потом упал. Но в том-то и дело, что они были расположены где угодно, но только не у ног мертвеца, где им было самое место, если бы они принадлежали ему. Дожди тут шли по-английски регулярно, но трава практически не давала грязи доступа к обуви,поэтому, например, мои следы не были даже видны: грубые зелёные стебли тотчас распрямлялись, стоило мне отойти прочь. А эти отпечатки обуви не исчезли; почему? С неимоверным трудом выпутавшись из дурацкой шали и всунув её ошарашенной хозяйке, я попыталась пройти по следу и двинулась вперёд, пользуясь тем, что в суматохе никто не обращал на меня внимания. Эта часть усадьбы не была особо посещаемой и ухоженной, поэтому мне потребовалась вся моя гибкость и ловкость, не говоря уже о силе, чтобы ненароком не затоптать следы. Я была в пути от силы пару минут, но они ощущались, как два часа: казалось, в моих волосах застряли все колючки, какие только возможно, а ещё я два раза чуть не потеряла один из своих мокасинов. Наконец, я вышла к небольшому полуразвалившемуся сарайчику, которым, судя по плачевному состоянию стен, давно не пользовались. Это было квадратное строение малой площади, состоявшее из прогнивших досок и подточенных термитами несущих свай. Дверь, державшаяся на честном слове, была распахнута настежь, как и два древних окна со сплошными ставнями. Я осторожно зашла внутрь и тут же отшатнулась: на покрытом толстым слоем пыли полу виднелся чёткий след, как будто тут кто-то лежал. Я прижала ладонь ко лбу и нахмурилась. Это значит, что бродяга пришел сюда и тут умер, а потом кто-то перетащил его в кусты... Но кто? И, самое главное, зачем? – Меня тоже это интересует, – раздалось сзади. Я резко обернулась и вздохнула с облегчением: это был инспектор Перриш. – Судмедэксперт сообщил, что вроде бы похоже на сердечный приступ. Точно он скажет только после вскрытия, – проинформировал меня полицейский, подходя ближе и присаживаясь на корточки. – Значит, здесь он прикорнул? – Я думаю, да, – кивнула я. – Но никак не возьму в толк, зачем переносить тело? Сотрудник Скотланд-Ярда повернул голову и испытующе посмотрел на меня. – Вы уверены, что его несли, а не волокли? – уточнил он. – Абсолютно, – я указала на следы обуви, все ещё видимые здесь. – Если бы его тащили волоком, то на земле остались бы две параллельные борозды. Отпечатки ног сохранились на траве только потому, что их обладатель нёс на руках кое-что тяжелое. Вернее, кое-кого. Инспектор медленно склонил голову. – Женщине это, конечно, не под силу, – уверенно произнес он. – Тут поработал молодой и сильный мужчина. Перриш распрямился и степенно направился назад, сделав мне знак следовать за ним. Я послушно засеменила, уставившись ему в спину и анализируя то, что он сказал. В принципе, этот вывод являлся вполне логичным. Но кто? Из членов семьи сэра Лесли молодым является только Оливер, но его ручки-плёточки никогда не держали ничего тяжелее книги, так что это отпадает. Из слуг представителями сильного пола были лишь Дженкинс и садовник, оба уже в возрасте. И тут меня пронзила страшная загадка, и я остановилась, как вкопанная. В замке жил один человек, идеально подходивший под оба этих критерия. Санни. Тряхнув головой, я на деревянных ногах двинулась вперед, стараясь не думать об этом, но навязчивая мысль всё возвращалась и возвращалась ко мне, как муха летним днём. Нет, не может быть... Хотя, если подумать, он не был особо изумлён при виде тела, будто ожидал чего-то подобного. Я посмотрела на своего товарища и вздохнула. Нет. Я должна ему доверять. Видимо, Перриш не был солидарен со мной в этом пункте, так как в данный момент он надевал на тонкие запястья корейца наручники. – Могу я хотя бы узнать, за что меня забирают? – игриво осведомился азиат. – Конечно, – кивнул инспектор. – За использование фальшивых документов, дорогой мой агент. Боюсь, вам придётся дать мне подробные объяснения. Перриш перепоручил арестованного констеблю, который с чрезмерным, на мой взгляд, усердием, повел Санни прочь. Я с грустью смотрела им вслед, а потом перевела печальный взгляд на семью Силтонов. И тут меня осенило. Да, конечно, мужчина, что перенес труп из сарайчика сюда, должен обладать недюжинной силой. Но ему необязательно быть юношей. Джордж, типичный сельский джентльмен, крепко сбитый, пышущий здоровьем. Он вполне мог осуществить все эти нехитрые манипуляции с телом, не моргнув и глазом. Но зачем ему это понадобилось? Я повернулась и медленно побрела к дому, ощущая себя совершенно разбитой.. Мне хотелось выпить чаю и лечь спать пораньше, но я переборола себя, удовольствовавшись только первой частью своего желания. Утащив чашку с дымящимся напитком к себе наверх, я села на кровать и, размешав сахар, осторожно отхлебнула из изящной вежвудской посуды. Меня не оставляло противное и вязкое ощущение того, что я что-то упустила, и по опыту мне сразу стало ясно, что так оно и есть. Попивая чай, я попыталась мысленно восстановить все детали этого жуткого происшествия, но мне не приходило в голову ровным счетом ничего. Арест Санни выбил меня из колеи намного больше, чем я бы хотела признать, и от этого я чувствовала себя не в своей тарелке: само присутствие корейца почему-то вселяло уверенность и чувство защищённости, а теперь это приятное состояние рассеялось, как дым, и я поняла, что осталась тут одна. Не самая радужная перспектива, особенно учитывая, что где-то по поместью бродит убийца. И тут я резко вскочила, успев, правда, поставить чашку на туалетный столик. Я совсем забыла кое о ком, и сейчас, восстанавливая в памяти события сегодняшнего дня, внезапно поняла одну интересную вещь: когда Санни поднял тревогу, к месту нахождения трупа прибежали все, кроме двоих: сэра Лесли и его брата. А ведь именно Ричард хотел чем-то поделиться со мной, но не решался. Я решительно подошла к двери и, специально резко распахнув её, вышла из комнаты. К сожалению, в коридоре никого не оказалось. Я сбежала по лестнице вниз и... Остановилась. Планировка замка мне была незнакома, кроме того, внутри не осталось ни души: почти все находились на улице, беседуя с полицией. Жаль, что в этих британских усадьбах не вешают на видном месте план эвакуации, как в торговых центрах. Я решила, что методично осмотреть каждую комнату, потратив на это всего каких-то четыре часа своего времени, будет мне вполне под силу, но, на моё счастье, в гостиной обнаружился степенный Дженкинс, вытиравший пыль с усердием, достойным дворецкого самой королевы. На мой вопрос о местонахождении Ричарда он ответил царственным жестом руки в сторону довольно уродливой резной двери с позолотой. За этой панелью сомнительной красоты обнаружилась огромная библиотека. Деревянные стеллажи стояли строем, как солдаты, а корочки томов поражали воображение своим разнообразием. Я медленно двинулась вдоль этого великолепия, с удовольствием вдыхая запах старых книг, но вдруг резко остановилась: к этому аромату примешивался совсем другой дух. Горький миндаль. Как известно, это признак присутствия в воздухе одного смертельного и очень летучего яда. О, нет, только не это! Я метнулась направо, туда, где, по моим расчетам, должно было находиться окно. Отодвинув шпингалет, я широко распахнула ставни, а затем устремилась вглубь помещения. Он сидел там, за столом, уронив голову на сложенные руки. На полу лежала небольшая бутылочка, из которой вытекла вся жидкость. На столешнице, рядом с правой рукой, лежал обрывок бумаги с надписью: «Больше не могу так...». Натянув ворот кофты на рот и нос, я наклонилась над Ричардом и осторожно прижала два пальца к его шее. Через несколько секунд отстранилась и неверным шагом двинулась прочь: надо было сообщить полицейским о том, что тел у них прибавится: один из членов семьи умер, надышавшись синильной кислотой.