Самый глупый возраст

Полли Пламмер всегда была умна не по годам. В свои одиннадцать уже знала, как поступать правильно. Эта рассудительность и помогла ей и ее другу. Страшно подумать что случилось бы с Дигори, в каких мирах бы он затерялся, не догадавшись отметить дорогу в свой. Любопытство его до добра не довело – в Лондон, а потом и в Нарнию попала Белая Колдунья. А ведь Полли предупреждала – нельзя брать незнакомые предметы в чужом мире, и оказалась права. Но к Дигори она тогда относилась снисходительно – под ее присмотром он был вполне сносен. Годы шли, Полли оставалась все такой же – благоразумна, воспитана, держалась с достоинством, ну может быть в словах чуть резковата иногда. По настоящему взрослой она стала гораздо раньше сверстниц, которых интересовали только сплетни, влюбленности и прочая чепуха. Но Дигори был для нее особенным. Она испытывала к нему теплые чувства и неосознанно считала своим, близким. Полли могла бы стать поддержкой и опорой, в которой нуждался этот с головой ушедший в науку, витающий где-то в иных измерениях, любопытный и чудаковатый мечтатель. Но Дигори, похоже, совершенно искренне ничего не замечал. Полли почти не обижалась, давно приняв факт, что не очень-то интересна мужчинам – она не была красавицей, говорила, что думала и за словом в карман не лезла. Упрямо выпрямив спину и поджимая губы, Полли мысленно напоминала себе, что ей никто не нужен. Ей было о ком позаботиться. Не зря она стала классной дамой. И не в какой-нибудь новомодной экспериментальной школе, а в пансионате для девочек при монастыре – строгая дисциплина, религиозное воспитание. Она следила, чтобы никакая ерунда вроде танцев, внимания сверстников-мальчишек и ярких обновок не занимала ее подопечных. Строгое черное платье, гладкий пучок на голове и неизменно шерстяные чулки, как и полагается приличной леди. Дигори приглашал ее на лето в свое поместье – Полли брала отпуск и приезжала. Когда он перебрался в Лондон, Полли каждые выходные ждала его на ужин. Такие вечера проходили в милой, почти семейной идиллии. Она любила вспоминать Нарнию – эти воспоминания объединяли ее с Дигори, связывали общей тайной. Других тем у них было немного. Когда она принималась рассказывать о пансионате, профессор неизменно ворчал: «И чему только учат теперь в этих школах?». А его пространные теоретические разлагольствования Полли внимательно выслушивала, сдерживая напоминание, что женщин, к сожалению, в Оксфорд не принимали, поэтому она вряд ли компетентна в вопросах звездной эволюции. Полли не надеялась что-то изменить в своей жизни – из зеркала на нее давно смотрела умудренная опытом пожилая женщина – сухощавая необычайно выпрямленная фигура, седые волосы, отчетливая сеть морщин, твердая линия сжатых губ, отпечаток разочарования во взгляде. В ее-то возрасте думать о глупостях – что за чушь! Она познакомилась с подопечными Дигори, жившими в поместье во время авианалетов на Лондон. Можно было принять их за племянников бездетного Керка, с такой родственной теплотой он к ним относился. Дети Пэвенси тоже успели побывать в Нарнии, да еще и провели там очень много времени. Это знакомство положило начало воскресным встречам «Друзей Нарнии». Младшая Пэвенси была подкупающе наивным, открытым и трогательным ребенком, всеобщей любимицей. Мисс Пламмер расцветала каждый раз, слыша: «Вы очень мудрая, тетя Полли». Такая маленькая, а много ли хорошего повидала здесь? Авианалеты, серость послевоенной жизни? Неудивительно, что не радовалась возвращению домой и мечтала остаться в Нарнии навсегда. Старшая из сестер – Сьюзен совсем другая. Подобных девиц Полли на дух не переносила. Легкомысленных, поверхностных, с дурной привычкой краситься и наряжаться как куклы. Безнравственных – разве за нескромной оболочкой может скрываться достойное содержимое? Было что-то раздражающее в этой молодости, яркости, жизнелюбии и броской красоте. Полли не преминула выразить недовольство прямо – на вразумления и наставления Сьюзен реагировала с вежливым недоумением, от разговоров о Нарнии уклонялась. «Если бы она повзрослела по-настоящему. Самый глупый возраст», – кривилась Полли. Возраст, в котором сама Полли никогда не была. Полли снится странный, непривычно яркий сон. Она оказывается в стране Аслана вновь вместе с Дигори. Он точно такой же, каким запомнился ей когда-то давно – золотистые волосы, борода еще короткая и аккуратная, ясный насмешливый взгляд, ни следа прожитых лет. Полли и самой будто двадцать – забыты одышка и ноющая боль в суставах. Ее захлестывает прилив сил, переполняет невероятная легкость, беспечность, желание бегать, смеяться и танцевать. Поступать безрассудно. Полли смотрит на Дигори и осознание невозможного счастья накрывает с головой – новая молодость, новая надежда, может быть шанс начать все сначала. Во сне Полли Пламмер больше не мудрая, не благоразумная и не сдержанная – «не по-настоящему взрослая». «Самый … прекрасный возраст», – ликует она.