Follow your heart

А сегодня утром жизнь для Трис приобрела краски. Серый теперь — ненавистный. Чёрный — храбрость, а красный — любовь. POV Трис       Куда мы не шли — везде ученики приветствовали друг друга. Всюду слышен смех и громкие разговоры. Я привыкла быть одна, а тут меня окружают люди, которые не желают мне зла. Раньше в школе на меня обращали внимание только чтобы бросить очередную колкость в мою сторону. А здесь я заметила странные взгляды парней, обращённые на меня. Эти взгляды мне не знакомы. Некоторые из них хищные и голодные, а некоторые — заинтересованные и озорные. Почти незаметные подмигивания. Пошленькие улыбки. Это все… Я не знаю, как на это реагировать. Хорошо, что друзья рядом. Они помогут мне. Я уверена.       Страшно, что в своём классе я могу оказаться белой вороной. Как и раньше. Раньше никто не хотел дружить со мной, и я стала замкнутой. До сих пор не понимаю, почему меня не приняли. И если это опять случится, мне придётся вести себя также безразлично, а ночью тихо всхлипывать и знать, что никто не успокоит.       Мне было тяжело. Потеря друзей сильно сказалась на мне. Я практически не улыбалась и сильно нагружала себя всем подряд. Отец по моей просьбе записал меня на вокал, хореографию, фортепиано, в художественную школу. Но потом я поняла, что рисовать — определённо не мое, да и времени совсем не хватало, поэтому рисование я бросила. Мама сильно беспокоилась за меня и обещала, что это ненадолго. Я вот вернулась, а родители подтянутся через недели две только. Мой брат Калеб приедет с родителями, выразив желание помочь им в каких-то умных делах. Он будет учиться в моем классе, чему я несказанно рада.       Зик предложил устроить экскурсию по школе, а Кристина, Шона, Марлен и Уилл сказали, что скоро начнётся урок и оставили нас вчетвером. — Хэй, мелкая, а ты до сих пор сладкоежка? — спросил Юрай. — Я не мелкая! Да, сладкоежка, а зачем тебе? — недовольно ответила я. Нет, ну он только масла в огонь подливает! Типичный Юрай, что сказать то. — Ага, ну да. Я просто поинтересовался. — с еле заметной ноткой хитрости сказал мой друг. — Ой, кому-нибудь другому втирай тут, хорошо? — растягивая слова проговорила я. — Договорились. А теперь мы с Зиком сходим кое-куда, а ты с Четыре побудь, — улыбнулся Юрай. — Эй! Нет! Я не согласна! — запротестовала я, но Зик оборвал меня. — Ну вот и умница. — братья ослепительно мне улыбнулись и пошли к выходу. — Предатели! — крикнула я. — И мы тоже тебя любим!       От досады я, видимо, слишком громко вздохнула, так как Четыре покосился на меня. Чего это он смотрит? Я ведь и ударить могу. Так что пусть не строит тут на меня никаких планов. И о чём это я думаю? Какие к чёрту планы на такую, как я? Кристина жалуется, что уже устала доказывать мне, что я слишком самокритична. А по мне так в самый раз. Когда я общалась с друзьями, они не переставали говорить, какая я милая. Но я всегда воспринимала это несерьезно и делала вид, что верю им. Так было вплоть до того момента, как они исчезли из моей жизни. Дальше пошли колкости, обидные слова, оскорбления… Сначала я плакала и убегала, а потом научилась не показывать эмоции и просто проходить мимо обидчиков, не оглядываясь. И только ночью я давала волю слезам. Тихие рыдания никак не услышать. Но три месяца назад я решила, что стану сильной. Смогу ответить. Изменюсь. И никогда больше не заплачу. — Черта с два, — не подумав, ругнулась я. — Тебе со мной неприятно находиться, да? — расстроено спросил Четыре. — Четыре, ты как маленький, знаешь же, что я тебя не переношу. И вообще, ты, наверное, сильно изменился. — топталась на месте я. — Отлично, тогда давай заново знакомиться! — заулыбался парень. Его улыбка была такой искренней, что я не могла не улыбнуться в ответ. Он выглядит немного грозно, но думаю, что если узнать его получше, мы найдем общий язык. Я ведь не собираюсь в него влюбляться, верно? А может быть, не все такие, как Эрик? Кто ж знает этих парней. Наверное, они также не понимают девушек. Все таки жизнь — сложная штука. — Очень приятно, Четыре. Это прозвище прилепилось ко мне еще с третьего класса. Мы с Зиком поспорили на желание. Ну он и придумал, чтобы меня месяц называли «Четыре». Мое настоящее имя все забыли, да мне же и лучше. Возможно, когда-нибудь, я скажу его тебе, но не сейчас. — К этому заявлению я отнеслась с пониманием, сама в школе хотела, чтобы мое имя все забыли, да вот случая не представилось. — Мне семнадцать лет, живу с родителями. С Зиком и Юраем дружу с семи лет. Вот, теперь ты снова присоединилась к нашей компании. — Четыре широко улыбнулся. — Содержательно. Ну, я Беатрис Прайор, мне пятнадцать лет. Я раньше пошла в школу, поэтому младше одноклассников. Хожу в музыкальную школу на вокал и фортепиано. Хореографию и художку бросила. Сама учусь вольной борьбе уже три месяца. Вроде нормально получается. — Дальше я задумалась. Рассказать про школу? Поймет ли он меня? Решила, что попытаться можно. — После того, как я пошла в новую школу в Нью-Йорке я… В общем, меня не приняли. — Я резко передумала и закончила мысль. — То есть, над тобой издевались? — Чёрт, он, похоже понял. — Серьезно? Ты не шутишь? О Боже, да как вообще тебя можно не принять? — Четыре начал громко возмущаться и мне пришлось закрыть ему рот рукой. — Тише ты! А что тут такого? — Настало моё время удивляться. Я сняла свою ладонь с его губ. — Стой, подожди! А что именно не устраивало твоих одноклассников? — Продолжал опрос парень. — Ну, им не нравилась моя внешность… — начала я, а Четыре сначала округлил глаза, а потом захохотал. - Эй, да что тут такого? Да знаю я, что ужасна, хоть ты то не смейся! — Я начинала закипать, хотя и старалась держаться холодно. — Нет, я не это имел в виду. Лично я всегда восхищался твоей внешностью. — Четыре успокоился, но на его полных губах продолжала играть улыбка. — Ты очень и очень симпатичная, Трис. Это мое мнение, и тебе его не изменить. Я к тому, что ты думаешь, что им не нравилась твоя внешность. Они ведь просто тебе завидовали, ты об этом не думала? — Этот вопрос заставил меня на секунду задуматься, но потом я сразу же одернула себя. — Чушь! Ты что несешь? Эти… — Но Четыре продолжил за меня, одновременно взяв за руку и подводя в зеркалу длиной метра два, что стояло в коридоре подле нашей скамейки. — …Длинные густые волосы, большие синие глаза, тонкая талия… — начал он, а я от негодования как язык проглотила. — Да ты что делаешь?! — я яростно смахнула его руки со своей талии, приметив при этом, что его пальцы длинные и тонкие. Его пальцы холодные, но прикосновения обжигают. — Извини, я позволил себе лишнего. — немного замялся парень. — Но ведь ты не можешь отрицать то, что я сказал. — Еще как могу! — возмутилась я. — Ты слишком самокритична. — устало заметил Четыре и присел на скамейку. Я собиралась продолжить спор, но меня перебили только что подошедшие братья. — Что у вас тут произошло? — удивленно спросил Зик. — Я сказал Трис, что она хорошенькая. — спокойно ответил Четыре. — А, ну да, знакомая тема. Правда, крошка? — улыбнулся Юрай. — Не называй меня так! — прорычала я. — Хорошо, маленькая моя. — нарочито ласково пролепетал Зик. — Да ну вас! — Обиделась я и отвернулась, не забыв показать всем троим язык. — Ну и вредная же нам подруга досталась. Странная какая-то. Все девушки как девушки, только и делают, что напрашиваются на комплимент. А это чудо отрицает все свое милашество! — говорит Юрай. — Да, да, странная она у нас! — поддакивает ему Зик, на что я, не выдержав, закатываю глаза. — И не надо тут глаза закатывать! — похоже, от этой привычки я не избавлюсь никогда. — Лучше посмотри, что мы тебе принесли, сладенькая! — Держу пари, он ухмыльнулся. — Не буду я ничего смотреть! — продолжаю упрямиться я. — Ладно. — Совершенно спокойно согласился Юрай. И меня это пугает. — Подержи-ка. — он кому-то что-то передал. — А теперь… — не закончив предложения, он легко закинул меня себе на плечо. — Эй, ты что делаешь! — отчаянно размахивая руками, кричу я на друга, в то время как Зик и Четыре покатываются со смеху. В руках у последнего я заметила небольшой прямоугольный бумажный пакет с нарисованными на нем пирожными. — Что это у тебя там в пакете? — поинтересовалась я, прищурив глаза. — Это кое-что очень хорошее, — довольно заявил Зик. Юрай подошел к парням спиной, чтобы я могла открыть пакет и заглянуть туда. — Нет! Не может быть! Ааааа, как я счастлива! — завопила я, когда увидела в нем коробку разных пончиков, пакетик конфет, три шоколадки и несколько леденцов. Я обняла Юрая за талию, все еще вися на его плече, а потом обняла Зика, настолько, насколько это вообще возможно в моем положении. — Отлично! Мы рады, что тебе понравилось. А теперь — экскурсия по школе! — радостно оповестил Зик. — А как же уроки? — оторопела я. Нет, ну пропускать самый первый в году урок — это слишком! — По дороге мы предупредили Мистера Кана, что вернем тебя к середине урока. У своих мы тоже отпросились. — довольно ответил Юрай. — Лаааадно… Стой, где мой рюкзак? — я запаниковала. Ведь Кристина меня угробит, если Я угроблю ЕГО! «Этот рюкзак стильный. Он подойдет к твоему платью. И только посмей с ним что-нибудь сделать — убью!» От этой ее любви к одежде у меня мурашки бегут. — Успокойся, он у Кристины. — я облегченно выдохнула. — Она заняла тебе место в классе. — Хорошо. Тогда идем. — я улыбнулась. — Да. Идём. — Согласились парни и потащили меня на второй этаж. — А может все-таки с первого начнем? — спросила я. — Не, там не интересно. Там у тебя уроков не будет. И у нас тоже. А, ну там столовая, на перемене вы с Кристиной пойдете туда вместе. — объяснил Четыре. — Ладно. — отстала я.       Мы поднялись на второй второй этаж и подошли к двери. Табличку я не успела увидеть, так как Зик уже открывал двери. На рассмотрение класса мне было дано ровно столько времени, сколько Юраю потребовалось для того, чтобы закрыть дверь. Это и не класс вовсе! Это больше похоже на офисный кабинет. Очень красивый. — И зачем вы меня сюда притащили? — недовольно поинтересовалась я. — Какие люди в Голливуде! — услышав незнакомый мужской голос, я тут же забрыкалась и начала ругаться на Юрая. — Отпусти меня немедленно, Юрай! — все-таки очередной знакомый, а я в таком весьма интересном положении. — Ладно, ладно, только не бей меня, у тебя рука тяжелая! — Юрай поторопился опустить меня ногами на пол. — Ой, какая миленькая девочка! — Сладко защебетал какой-то молодой парень лет семнадцати. Темные волосы чуть выше плеч красиво уложены. Губы растянулись в улыбке. Он чуть ниже Четыре и одет в узкие светлые джинсы и белую майку. Я не могла пошевелиться от неожиданности, когда он начал расхваливать, трогать и рассматривать меня. — Личико просто ангельское! А волосы то какие длинные! — Восхищался он и провел рукой по моим волосам. — А фигурка — так просто шик! — Он приобнял меня за талию, за что я машинально сильно стукнула его по руке. - Ай, больно же! Ты чего? - Он, кажется, удивлен. — Я… Мне не очень нравится общаться с мужчинами. — неуверенно сказала я. — Что ж. Хм. Как тебя зовут? — он еле сдерживал улыбку. В глазах остальных парней я заметила смешинки. — Б… Б-беа… Беатрис. — запинаясь, ответила я. — Так вот, Беатрис. — он вновь положил руку на мою талию, и я нахмурилась. — У тебя есть парень? — В наглую спросил он. Видимо, по моему выражению лица он понял, что его нет и не планируется. Потом парень наклонился к моему уху и томно прошептал: «А вот у меня есть». Сказать, что я была в шоке — значит ничего не сказать. Так он гей? То есть нельзя меня заранее предупредить, что его не интересуют девушки? Или хотя бы вообще сказать, что мы к кому-то идем, а не просто прогуливаемся. — Меня зовут Эзра Миллер. А кто же эта чудесная нимфа? — Эзра повернулся к Зику, Юраю и Четыре. — Это наша лучшая подруга, с которой мы не виделись два года. Беатрис Прайор. — торжественно представил меня Зик, а потом стал тараторить. — Милая, добрая, умная, поёт и играет на фортепиано. — на одном дыхании выпалил он. Я вскипела. — Изикиэль! — воскликнула я. — Не называй меня так при людях, Трисси! — взмолился Зик. — Ну, как дела, ИЗИКИЭЛЬ? — подкалывал Четыре, особенно выделив его полное имя. — А ты вообще молчи, цифра. — недовольно ответил Изикиэль. — Поёт, значит? — задумчиво переспросил Эзра, приняв позу критика, рассматривающего дорогую картину. В его глазах заплясали искры радости и восторга, и он даже рассмеялся от озарившей его идеи. — Что такое? — недоуменно спросила я. — Ты станешь новой звездой школы! — прыгая от радости, прокричал Эзра. — Что? Ты это о чём? — к чему это он клонит? — Ты — новая звезда! Да! Конечно! Супер-звезда! — он просто светился. Вот только не понимаю от чего. Он хочет, чтобы я выступала? Я? Я ВЫСТУПАЛА? — Нет, нет, Эзра, ты что… — но Миллер меня уже не слушал. — Да! Просто замечательно! Мы подберем тебе песни и ты выступишь двенадцатого октября на день США! Да! День открытия Америки! Просто класс! Вы чертовы везунчики! — он радостно орал на братьев. — Такая находка — просто чудо! Подарок судьбы! А я все думаю, кто выступит в этот год! — кричал Эзра. — Подожди, стой. Эзра, ты ведь даже не слышал как я пою. — опустила его с небес на землю я. — И правда. Спой мне. — улыбаясь, попросил он. Мне жутко неловко петь перед кем-то. Но Эзру можно понять, ему нужно поскорее выбирать человека на выступление. И чем скорее он убедится в том, что я не гожусь, тем скорее он найдет нужного человека.       Я грозно посмотрела на братьев и Четыре, они поежились, и, видимо, поняв меня, быстро скрылись за дверью. — Не беспокойся, здесь отличная звукоизоляция. — будто прочитав мои мысли, сказал Эзра. — Ладно, хорошо. — я решила спеть какую-то смутно знакомую песню, и, в основном это был просто её мотив.       Пела я примерно минуту - две, стараясь спеть получше, так как не хотелось сильно позориться перед новым другом. Да, я уже решила, что он станет моим другом. Отчасти от того, что он гей и что друг моих друзей и отчасти потому, что он с первой секунды хорошо ко мне отнесся и уже успел завоевать доверие.       Эзра смотрел на меня, не моргая и не отводя глаз, даже когда я допела. Я замолчала, и стало страшно. Я, конечно, и не надеюсь на то, что ему понравится, но услышать его тяжелый вздох тоже не хотелось. Миллер просто излучал мощную энергию, и мне даже показалось, что его биополе потемнело. Странно, правда?