Вылечить одиночество

- Скажите мне: как можно было подумать, что он притворяется? - возмущалась я, глядя на продюсера и бурно жестикулируя. - У нас шёл процесс съёмки. Мне показалось, что он вжился в роль ради хорошего кадра, - мне кажется, или он строит из себя полного идиота? - Ради хорошего кадра? Да, ему очень хотелось попасть под шквал тяжёлых коробок и получить не один удар по голове ради хорошего кадра. Вы хоть думаете, о чём сейчас говорите? - ничего нелепее я никогда прежде не слышала. Человек пострадал, а этот никчёмный продюсер пытается превратить всё в шутку? - А вас никто не просил толкать эту гору коробок. Никто бы тогда и не пострадал, - мужчина подошёл ко мне ближе, ухмыльнувшись. - Я был прав. У вас явно проблемы, и вам есть, над чем поработать, - мне хотелось выцарапать эти наглые глаза, которые были нахально прищурены. - Вы должны вырезать это из эпизода, - начала настаивать я, пытаясь сохранить спокойствие и самообладание. - Это не может выйти в эфир. - Здесь я буду решать, что может, а что не может. Тем более, даже если это и не было сделано по сценарию, парень принёс себя, так скажем, в жертву ради успеха вашей пары, - после короткой паузы продюсер продолжил: - Для меня, как для продюсера важны рейтинги моей программы, а для зрителя - зрелище, а не просто вода, разбавленная парой улыбочек в сторону друг друга. - Вода? Да вы... - я замахнулась на наглеца, так как злость переполнила чашу. Как может человек быть таким хамом и негодяем в одном лице? Он себя вообще слышит? - Молодой человек пришёл в себя, - оповестила нас подошедшая медсестра. Она вовремя появилась, ведь еще секунда, и уже не удалось бы избежать пары ударов с моей стороны. - Спасибо, - ответила я и подошла к больничной кровати, на которой сидел Чанёль. Он притронулся к заметно набухшей и выделяющейся на голове шишке и болезненно поморщился, быстро отдёрнув руку. Заметив меня, парень сделал вид, будто ничего не было, и улыбнулся. Ну и что за человек? Не жалеет себя ради других. - Как ты? - поинтересовалась я, чувствуя, как от стыда и вины загораются щёки. - Да всё в порядке, - отмахнулся Чанёль, поднимаясь. - Главное, что ты не пострадала. Коробки ведь были тя... - но он тут же замолчал, прокашлявшись. - Не важно. Всё уже позади. Мы оба в порядке, и это главное. - Я так испугалась, когда ты... - Пак Чанёль, Чон Евон, я всё понимаю, но нам нужно идти, - окликнул продюсер, и я резко обернулась, пронзив мужчину ненавистным взглядом. Если бы он оказался на этом месте, то съёмки бы сразу отменили и перенесли на другой день. - Да, конечно, - ответил Чанёль и взял свою толстовку. - Пойдём? - он обратился ко мне. - Пойдём... Вернувшись из больницы обратно в "дом, где нам никогда не будет одиноко, я хотела только одного: закрыться в своей комнате и просто побыть одной, чтобы успокоиться после пережитых сегодня приключений. Но кого тут интересует мнение и состояние участников, если их даже вытаскивают из больничной койки после несчастного случая? Мне ясно дали понять, что на первом месте рейтинги, а всё остальное вторично. - Так как случилось непредвиденное обстоятельство, мы вынуждены были поменять ход событий сегодняшнего дня, - обратилась к нам девушка из команды сценаристов. А не может ли быть она сестрой Чунмёна? - Стафф купил все нужные продукты, поэтому остаётся только приготовить. Так как партнёр был травмирован, партнёрша сама возьмётся за готовку. Сейчас вы заходите на кухню. На кухонном столе лежит пакет. Чанёль уходит в комнату, а Евон... - Я поняла, - остановила я её, помассировав виски. - Тогда начинаем, - сценаристка отошла к остальной части команды шоу. Продюсер махнул нам рукой, и камеры включились, начиная снимать очередную инсценировку. Я думала лишь о том, когда этот ужас, наконец, закончится, ведь на проявление даже примитивных фальшивых эмоций у меня не было сил. Мы поднялись по лестнице до входной двери, и Чанёль открыл её ключом, впуская меня первой. Я устало поплелась на кухню. Все, как и было сказано. Купленные продукты лежали в чёрном пакете на столе. - О, стафф купил нам продукты, - внезапно проговорил Чанёль, и я обернулась. - Да, значит, готовка в силе. Но ты иди отдыхай. Тебе сегодня досталось сполна. Я сама всё приготовлю, - натянуто улыбнулась я, кинув раздражённый взгляд в сторону ухмыляющегося продюсера. Чанёль, не обронив и слова, направился в свою комнату. Да. Я сама всё приготовлю. Знала бы я, как готовятся свиные рёбрышки, никогда бы не волновалась. Но сейчас я совершенно расстроена и немного зла, поэтому ничего не хочется брать в руки. Но кто меня станет слушать. Лишь только для того, чтобы не вступать в бесполезный спор с уродцем продюсером, я вынула продукты из пакета и разложила их на столе. Но что бы я не взяла в руки, всё валилось и выскальзывало. Можно было сразу сказать стаффу о том, что я не умею готовить, а не позориться сейчас перед камерами и съёмочной группой. Этот позор увидит вся страна. Последней каплей стала сваленная на пол разделочная доска с ножом, который чуть не попал мне на ноги. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от волнения. - Хватит мучиться, - внезапно появившийся на кухне Чанёль остановил мою руку, потянувшуюся за обронённым острым ножом. - Я помогу тебе. - Но... - начала я, взглянув на его нахмуренное лицо. - Я не могу не помочь. Со мной всё в порядке. И вместе получится быстрее, - парень поднял обронённые предметы и кинул их в мойку. - Я займусь рёбрышками, а ты помой всё для гарниров. Прихватив со стола пару штук томатов и несколько других овощей, я пристроилась у раковины, включив воду. Чанёль спокойно и мастерски мариновал рёбрышки, будто постоянно их готовит. Невероятно. Мне стыдно за себя. - Кажется, продюсеру не понравилось то, что я вызвался тебе помогать, - прошептал парень. - Но судя по молчанию и продолжению съёмки его пока всё устраивает. - Его устраивает только то, что ему выгодно. Когда-нибудь я точно врежу ему, - я обернулась, взглянув на мерзопакостное сосредоточенное лицо наглеца. – Он меня достал. Поставив гарниры и готовые рёбрышки на стол, я вдохнула потрясающий и вкусный запах, чувствуя, как живот начинает скручиваться в узел от голода. Должна признать, что у Чанёля всё так ловко вышло, и это вызвало у меня каплю зависти. А насколько это вкусно? Но и вкус оправдал мои ожидания. Мясо просто таяло во рту и хотелось съесть ещё и ещё. - Это просто потрясающе, - восторженно проговорила я, обратившись к парню. - Как у тебя это получилось? - Я часто любил помогать маме на кухне, поэтому... - поэтому я начинаю понимать, почему девушки предают тебя. - Поэтому ты так хорошо готовишь. Да? - глупо заулыбалась я. - Наверное, - пожал плечами Чанёль, продолжая обедать. Внезапно зазвонивший телефон заставил меня вздрогнуть и выронить палочки. Но увидев вызывающий номер, я застыла в волнении. Звонили из больницы. Я дрожащими руками неуверенно приняла вызов и приложила телефон к уху. - Я слушаю. - Мисс Чон? Вас беспокоят из больницы. - Что-то случилось? - поинтересовалась я, сглотнув образовавшийся ком в горле. - Вашему отцу резко стало хуже. Сейчас он находится в реанимации. В этот момент я почувствовала, как сердце рухнуло. Эти слова я меньше всего хотела услышать. Выронив телефон, я схватилась за голову, не в силах остановить подступившие слёзы. Как такое могло случиться? С ним же всё было хорошо. - Евон, что с тобой? - заволновался Чанёль. - Кто звонил? В такие моменты мне кажется, что вокруг меня всё рушится и теряет всякий смысл, ведь без того, кто тебе дорог больше жизни, трудно жить. Трудно пережить утрату с огромным шрамом на сердце. Я не хочу ещё один шрам рядом. Поднявшись, я кинулась на балкон подальше от любопытных глаз и камер. - Евон, - крикнул Чанёль. - Перестаньте снимать! Повисла тишина. Я не хотела вот так вот заплакать у всех на глазах. Нет. Я боялась заплакать, потому что не хотелось показаться слабой. А слёзы всё больше скапливались в глазах и намеревались покатиться по щекам, оставив после себя неприятные мокрые дорожки. - Что случилось? - тихо поинтересовался подошедший сзади Чанёль. - Прости, если то не моё дело. Мне не нужно было... - Ты когда-нибудь терял близких тебе людей? - сипло спросила я, сдерживая слёзы. - Ты... о чём? - Когда-нибудь ты терял кого-то, кого больше не мог вернуть? Этот человек дал тебе всё, а ты ему ничего и больше не можешь вернуть его, - я закусила нижнюю губу, чувствуя, как начинаю трястись. - Евон, ты кого-то потеряла? - Чанёль шагнул ко мне ближе, и я резко развернулась, подняв полные слёз глаза на парня. Он расширил глаза и резко опустил руки, отшагнув обратно назад. - И больше не хочу терять. Тогда у меня больше никого не останется. Чанёль был в замешательстве. Он не знал, что делать и что говорить. Но вместо пустых слов и фраз парень, подойдя, внезапно взял меня за руку и прижал к себе, начиная поглаживать по спине. Я удивлённо подняла на него взгляд, тем самым немо спрашивая: "Что ты делаешь?" Чанёлю хватило и взгляда, чтобы ответить на мой немой вопрос: - Поплачь. Я вижу, как тебе тяжело сейчас. Поплачь, и тебе станет хоть немного легче. Я разделю твои тяжесть и боль и побуду немного жилеткой. Просто поплачь. В его тёплых карих глазах было столько добродушия, надежды и сочувствия, что моё терпение просто сломалось пополам с треском, и я уткнулась носом в плечо Чанёля, обхватив его за шею руками и навзрыд заплакав. - Может, тебе что-то нужно? - тихо спросил парень. - Да. Мне нужно в больницу, - ответила я, взглянув заплаканными глазами на него. - Опасность миновала. Ваш отец пришёл в себя. Сейчас всё стабильно, поэтому пока нет причин для беспокойства, - проговорил доктор, но его, на первый взгляд, утешительные слова вовсе не казались мне таковыми. Сердце по-прежнему бешено колотилось от волнения и страха. - Спасибо, доктор, - ответила я и, взглянув на заснувшего папу, вышла из палаты. Чанёль, сидевший на скамье у двери, поднялся, заметив меня. Я обессилено села на мягкую поверхность и прислонилась спиной к прохладной стене, уставившись в потолок. Чувство опустошённости захлестнуло меня. Стало так одиноко и страшно, когда я услышала, что папу отвезли в реанимацию с кровотечением. Но сейчас беда миновала, но я всё равно не могу расслабленно выдохнуть и перестать бояться. - Ты как? - тихо поинтересовался парень, пристроившись рядом. - Неважно. Зачем ты поехал со мной в такую даль? Не нужно было, - проговорила я в ответ, опустив голову. - Ещё как нужно. Нельзя бросать людей в такой ситуации. Тебе было тяжело. - Да. Мне и сейчас тяжело, - вздохнула я, больше не в силах сдерживать всю ту давящую ношу на плечах. - Наверное, сейчас ты хочешь узнать, в чём дело. У моего отца лейкоз. До сегодняшнего момента ничего серьёзного не происходило, и я боялась, что может что-нибудь случиться. Папе нужна операция по пересадке костного мозга, а донора всё никак не могут найти. А эти дорогостоящие процедуры для лечения вынудили меня трудиться в поте лица на двух работах. Моей мечтой и было поставить на ноги отца. Я хотела и хочу, чтобы он вновь вернулся к нормальной жизни. Мамы не стало десять лет назад из-за инсульта, - при её упоминании я больше не смогла сдержать подступивших слёз. - Дома в тот момент никого не было, чтобы помочь. Если бы я пришла немного раньше... - Поэтому ты теперь боишься потерять и отца? - Да. Его болезнь появилась так неожиданно. Почему? За что? Что мои родители оба сделали не так? - я взглянула на Чанёля и схватила его за плечи. - Что? Неужели это я виновата? Неужели это я их сгубила? На мне висит проклятье? - истерика атаковала, и тело начало трясти. - Ты не виновата в этом. Не говори так, - парень растерянно замотал головой и опустил мои руки, взяв их в свои. - Тогда что? Почему у меня забирают самых близких людей? Родители были мне ближе всех людей в этой адской жизни, а когда мамы не стало... Я не хочу потерять и папу, - слёзы нескончаемо катились из глаз, обжигая щёки, словно раскалённая лава. Было так больно, и это невозможно даже передать словами. - Ты его не потеряешь, - Чанёль обнял меня, подвинув к себе. - Донора скоро обязательно найдут, и твоему отцу сделают операцию. Он обязательно поправится. Слышишь? Скоро он снова будет с тобой. Вот увидишь. - Я хочу в это верить. - Без веры сложно идти дальше. Не ты ли мне говорила, что всё возможно в этой жизни? Всё будет хорошо. - Спасибо тебе, что сейчас со мной, - прошептала я, прижимаясь мокрой щекой к плечу парня. Услышав сквозь сон в соседней комнате поющий мужской голос под аккомпанемент гитары, я открыла глаза и поднялась. Я была уже не в больнице, а в своей комнате в "доме без одиночества". Но когда я тут оказалась? За окном уже вечер. Солнце почти скрылось за горизонтом, растекаясь по нему словно растопленное золото. Поднявшись, я на носочках вышла из своей комнаты и остановилась рядом с комнатой Чанёля, откуда доносились звуки. Я приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Парень сидел у окна и подбирал музыку на гитаре под сочинённые слова, записывая её в нотную тетрадь, лежащую на подоконнике. Я хотела быть незамеченной, но мой партнёр оказался настолько чуток, что почувствовал присутствие другого человека, наблюдающего за ним. Взглянув на меня, он мягко улыбнулся и кивнул головой, тем самым приглашая войти к себе. Я тихо прошла в его комнату и прикрыла за собой дверь. - А у тебя неплохо получается, - заметила я, присаживаясь на край кровати. - Спасибо, - поблагодарил Чанёль, отложив гитару. - Всё в порядке? - Да. Но когда мы сюда вернулись? Я же была у кровати отца. - Он проснулся только под утро, а ты заснула. Продюсеру нужно было на телестанцию, и нам пришлось перенести тебя в машину, чтобы вернуться обратно сюда. - А что с папой? Что он сказал? - заволновалась я. - Он сказал, чтобы ты заботилась о себе, хорошо кушала и побольше спала, а потом пожелал счастливого пути. Я сказал, что за всем прослежу, - уверил и успокоил парень, вновь взяв в руки музыкальный инструмент. - Я так испугалась. Но... - я прикрыла глаза, сглотнув. - Мне так стыдно перед тобой. - За что ты стыдишься? Ты же ничего не сделала. - Поэтому и стыдно. Ты пошёл искать меня в лес, когда я потерялась, видел, как я боялась, пострадал, приняв удар кучи коробок на себя вместо меня, наблюдал за тем, как я плакала, и слушал моё нытьё, подставлял своё плечо для этого, нянчился со мной, пока я была не в себе вчера весь вечер. А в самом начале я показала себя такой стойкой, неприступной и сильной. Мне так стыдно, что я... - Обязана послушать песню, что я написал, - я открыла глаза и удивлённо взглянула на улыбающегося Чанёля. - Это премьера, поэтому я переживаю. Но ты должна высказать объективное мнение. Хорошо? - Хорошо, - кивнула я, улыбнувшись в ответ. Партнёр провёл пальцами по струнам, начиная играть. Музыка была неторопливой и спокойной, словно бальзам лился на израненную душу. Бархатистый и низкий голос парня идеально вписывался в атмосферу песни. Его хотелось слушать, ему хотелось верить. Я не знаю, что пришлось пережить тебе, Чанёль, насколько и чем изранена твоя душа, но спасибо тебе за то, что не оставил меня без поддержки в трудный для меня момент, ведь это бывало так тяжело переживать одной. Я знаю тебя всего ничего, но моё первое впечатление о тебе было ошибочным. Ты хороший человек, и я надеюсь, что наши раны заживут без уродливых шрамов в памяти.