my lovely Autumn

Ron Pope — Perfect for me

Фетровый плед в красную клетку весь был усыпан пожухлыми листьями, которые то и дело падали с засыпающих деревьев. Парень, лежащий на теплом пледе, лениво потянулся и поднял один листочек. Резные края плавными линиями придавали листу красивую, только ему присущую форму. Парень повертел легкий предмет в длинных пальцах и поднес его к носу — тот пах землей и пряностями. Он так любил осень. Любил ее за то, что и она умела дарить любовь. Она любила всех своим особенным теплом в сентябре, последними, октябрьскими лучами солнца и первым снегом ноября. Она умела дарить себя каждому, умела дарить то, чего ей так не хватало. Ведь люди не любили осень. Но Гарри любил ее по-особенному горячо, потому что никто не делал ему таких подарков, как осень. Никто не дарил ему золотых венков из листьев канадского клена, а ведь парень так любил ее золото в своих волосах. Никто не дарил ему своих слез, кроме осени, но она не печалилась, нет. Она плакала от счастья, что теперь и ее кто-то любит, своими слезами она благодарила Гарри. Никто не дарил ему таких хрупких снежинок, как осень, потому что ее снежинки быстро и безболезненно умирали в его волосах, а дети зимы медленно погибали на шапке. Она дарила ему то, что находила самым прекрасным в себе, а Гарри дарил ей себя, рисуя алые дубы и сентябрьские рассветы. Рисуя тугой туман над крышами домов и фиолетовый смог перед закатом. Он дарил ей себя, описывая ее красоту в своих стихах и рассказывая о своей любви сотням людей. Он дарил ей то, что, как ему казалось, выделяет его из остального мира. Осень часто гуляла с ним, крепко обнимая за плечи и гладя по кудрявым волосам, а Гарри ощущал дрожь в руках и ветер в локонах, про себя называя эти прикосновения танцами осени. — Сегодня мы с Осенью вальсировали на набережной, и она прижимала меня так крепко, так пылко и страстно. Осень любит меня, и я напишу ее портрет сегодня вечером. Когда Ветер уложит ее волосы в самую красивую косу, а Туман подарит ей свою самую лучшую шаль на плечи. Когда бусинки иссиня-черных птиц украсят ее золотистые косы, а Небо одарит бриллиантами снега. Я нарисую ее, мою любимую Осень, и она будет радоваться, словно дитя над подарком на Рождество. И тогда я сам буду рад слезам счастья своей Осени. Мысли роились в голове парня, подобно холодному ветру в рыжих волосах Осени, они все глубже и глубже оседали на сердце Гарри. Он пел ей колыбельные на ночь, а она будила его грозой, и юноша встречал рассвет с самой теплой улыбкой на лице, потому что не было ничего приятнее на свете, чем запах озона, пронизывающего легкие. Однажды Гарри проснулся сам, потому что Гроза не разбудила его вовремя, и улыбка померкла на его лице, потому что Осень медленно уходила, не оборачиваясь и не кидая печальные взгляды на юношу. Ему стало так горько, так одиноко, ведь все золото ушло вслед за Красавицей, а ему осталась лишь снежная поземка под ногами. И вдруг в руку его упал листок, тот самый — резной, — от которого на душе парня сразу стало легче. — Не забывай меня, милый Художник. Я вернусь, и вновь ты будешь вплетать мне ленты в волосы, и снова я буду плести венки из листьев. Ты будешь петь песни и писать мои портреты, а я все так же останусь твоей любимой Осенью.