wisdom

Любви не существует, — так всю жизнь учили Сандару. Любовь живёт в каждом, — читала Сандара в детских книжках, которые воровала из комнат маленьких детишек. Ведьмы умеют любить, — вот что узнала Сандара, повстречав Джиёна.

Сидевший на высоком стуле, напоминающем трон, Джиён вызывал ужас и восхищение. Его алые волосы словно паучьи сети покрывали пол главной залы холодного замка, местами сплетаясь в толстые косы, в которых застревали ветки и сухие листья, попадавшие в помещение через всегда открытое окно. — Ты несчастен, — произнесла Сандара. Она сидела за большим обеденным столом в другом конце залы, изредка прикладываясь к серебряному кубку, наполненному кислым сливовым вином. — Когда ты в последний раз радовался чему-то? Сандара продолжала говорить, делая долгие паузы между словами, не зная наверняка, слушает ли её Джиён. Она начинала разговор с ним каждый раз, как замок покидали её сёстры, Минзи и Черин, но ни разу не дождалась ответа. Ни единого знака того, что её слова достигают ушей ведьмака. Но она не прекращала попыток добиться его внимания. — За окном прекрасная погода: льёт ливень и сверкает молния. Сандаре хотелось бы сейчас быть там, снаружи, в полном единении с бушующей природой, но она почти не двигалась, изредка бросая взгляды на застывшего словно изваяние Джиёна. Единственным признаком жизни в нём было то, что он моргал каждые два часа, медленно опуская и поднимая веки, измазанные в саже, которую Сандаре очень хотелось стереть с его бледного лица, касаясь кончиками пальцев пергаментной кожи. — А ты красивый. Сандара усмехнулась произнесённым ею словам, чуть пристальнее, чем раньше, вглядываясь в лицо Джиёна, за те годы, что она живёт здесь, ни капельки не изменившееся. Что бы она ни говорила ведьмаку, тот никак не реагировал, вызывая у неё раздражение и чувство безысходности. Он казался ей надменным и напыщенным, но от того не менее притягательным. Любование сильнейшим из ныне живущих ведьмаков как всегда нарушили Минзи и Черин, с грохотом распахнувшие тяжёлые кованые двери и продолжившие свой громкий трёп, как ни в чём не бывало. Терпения Сандары хватило лишь на то, чтобы влепить им по заклинанию немоты и стремительно покинуть главную залу, скрывшись в своих покоях. Руки её дрожали, когда она схватила деревянную расчёску и принялась распутывать свои густые вьющиеся волосы. Дело это было кропотливое и монотонное, поэтому уже скоро Сандара вновь чувствовала умиротворение и почти не злилась на бесполезных сестёр: что с них взять, если, несмотря на их уже совершеннолетний возраст, их волосы едва достают плеч, вызывая смех у всех ведьм. Когда-то Сандара злилась, не то на самих сестёр, не то на тех, кто над ними издевался, за то, что их отправили прислуживать ведьмаку, но теперь её мысли занимал лишь Джиён. Как бы ей хотелось, чтобы её волосы когда-нибудь отрасли такими же — может быть, тогда бы он обратил на неё внимание и ответил. Может, тогда бы она была на одной ступени с ним и больше не испытывала того страха, что душит её временами, когда она после долгого перерыва взглядывает на ведьмака. — Сестрёнка, тебе пора развеяться, сколько ты уже здесь сидишь безвылазно? — Черин немного гнусавила в своей забавной манере, увещевая Сандару, пока та продолжала расчёсывать свои волосы. — Скоро зачахнешь как Джиён и прирастёшь корнями к этому замку, тогда мы точно никогда отсюда не выберемся. Сандара была бы и рада последовать примеру Джиёна, но она ещё слишком неопытна, хотя и считается сильной ведьмой. — Мы присмотрим за ним, — волосы Минзи хоть и были короткие, как у пятилетнего ребёнка, но порой она говорила правильные вещи, помогавшие уговаривать старшую сестру. Сандара неуверенно взглянула на родственниц, чувствуя зарождавшуюся в её груди тревогу. Что-то подсказывало ей, что не стоит уходить из замка, но это был канун Дня Всех Святых, ещё и погода разгулялась, так что же может помешать ведьме насладиться этой ночью? Ничего. Насквозь вымокшая, с запутавшимися до невозможности волосами, но с безумной полуулыбкой на губах Сандара вернулась уже через пару часов, застав замок погрузившимся в тишину и белёсый сумрак подступающего утра. Закусив губу, чтобы не расхохотаться от переполнявшего её восторга, ведьма осторожно шагала по длинным коридорам в сторону главной залы, желая одним глазком взглянуть на неподвижного Джиёна, а потом пойти к себе в комнату, погрузившись в безмятежный сон. В главной зале никого не было, только длинные нити волос всё также усеивали пол, безжизненными потускневшими прядями укрывая его наподобие ковра. Ни её сестёр. Ни Джиёна. Казалось, в тот миг в душе Сандары произошёл коллапс. — НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! Её крик гулким эхом пронёсся по всему замку, спугнув стаю воронов, обосновавшихся под самой крышей. После этого образовалась звенящая тишина. Сандара тяжело дышала, все её силы иссякли в единый миг, и она могла лишь беспомощно озираться по сторонам в надежде найти Джиёна. Долго искать ей не пришлось. — Ты была права, я и вправду несчастен. Незнакомый голос раздался откуда-то сзади, но, резко обернувшись, Сандара никого не увидела. Однако нетрудно было догадаться, кто сейчас разговаривал с ней. Её заветное желание наконец-таки сбылось. — Я всегда думал, что главное в жизни ведьмака стать сильнее, мудрее, добиться чего-то значимого. Но за всем этим я забывал о том, чтобы наслаждаться жизнью. Джиён всё же показался перед Сандарой, которая ахнула, увидев, насколько короткими стали его волосы. Он станет изгоем, — пронеслось у неё в голове. Какой идиот может добровольно отказаться от такого могущества? — Кстати, ты тоже красивая, — соблазнительно улыбнулся Джиён. — Может, прогуляемся? На это предложение Сандара могла только немного смущённо кивнуть. Кажется, Джиён не останется один против всего магического мира, который ополчится на него, когда узнает о том, что он сделал.