Институт Благородных.

      От друзей скрыть произошедшее не удалось: во-первых, они большую часть видели сами, во-вторых, я была забинтована не хуже египетской мумии, а в-третьих, вообще трудно скрыть что-то от людей, которым ты не безразличен. Но мне удалось всё более-менее утрясти, хотя, уже не только мои ребята, но и большая часть кандидатов, копили неприязнь к Зимнему Солдату. Оставшийся день прошел без потрясений. Из неприятного: было невозможно смеяться – синяк на животе, начиная проявляться, отдавал болью, и постоянно ныло выбитое плечо. Но самый вечер принес настоящий ад. Распрощавшись с Лисой и Карлосом и еле выпроводив Валю (он хотел, как и вчера, задержаться у меня, но в мои планы это не входило), я решила отдохнуть и выпить чайку. С первыми глотками ароматного мятно-коричного напитка всё напряжение, скопившееся за день, спало. Но буквально несколько минут спустя, ему на смену пришла та боль, о которой предупреждала Доктор Грю. Всё тело начало сводить судорогой, да так, что, если бы я не успела поставить на стол кружку, то непременно выплеснула бы содержимое на себя. Потом, резко наступило такое расслабление, что я не могла совладать ни с одной частью организма, мышцы не слушались. А затем наступила боль. Это была не такая боль, как, когда на ногу упал кирпич, или, как от дырки в зубе, это была Боль с большой буквы. Было ощущение, что все клетки рвутся, отсоединяясь друг от друга, а их пространство заполняет жидкий огонь, не пламя, а именно что-то жидкое, текучее и обжигающее изнутри. Я старалась, не думать об этом, переключится на что-то другое, заняться чем-то, но ничего не помогало. Ни о каком сне не было и речи, хотелось кричать, не от обиды, не от злости, а от Боли.       Так я промучилась до рассвета (солнце встало около семи утра, туч не было, и можно было надеяться на хорошую погоду) и уже думала, что лучше не станет, но боль, наконец, начала спадать. Спать уже не было смысла, оставалась пару часов до подъема, и я решила попить кофейку и прогуляться. Выпив, вместо обычного, аж две кружки бодрящей жидкости, я оделась потеплее (утром было холодно) и вышла на улицу. Изо рта облачком пара вырвалось дыхание, ощущалось приближение зимы. Я сделала круг вокруг стадиона, прошлась по парку и завернула к конюшне. Лошадей уже вывели на улицу, и я минут двадцать наслаждалась их обществом. Эти большие, красивые, сильные и, притом, невероятно умные животные вызывали у меня благоговение и покорность, внушали непоколебимую уверенность и ледяное спокойствие. На обратном пути я увидела вдалеке Стива, наматывающего круги по стадиону, он тоже меня заметил, и добежав, остановился. - Не спится? -Неа, - понуро ответила я, отмечая, что моя болезнь и травма, принесли мне в том числе и пользу – меня знали одни из важнейших для меня супергероев, и даже сам Ник Фьюри называл меня по имени. - Я вчера вечером говорил о тебе я Доктором Грю, она сказала, что сегодня ночью твои мышцы будут примерно в таком же состоянии, как у меня после разморозки, - я скривила рожу и покивала, подтверждая, что, видимо, так оно и было. - Я тебя очень понимаю, говорят, что помогает ванна, тебе было нельзя из-за плеча, мне – из-за того, что кожа могла этого не вынести, после столь долгого пребывания в холоде. Я помню эту Боль, ты – боец!       Хоть мне и не очень нравился Кэп, но иногда он, со своим прямодушием и искренностью, очень помогал прийти в себя. Вот и сейчас, просто похлопав меня по здоровому плечу, он улыбнулся и добавил: - А Баки, хоть он мне и друг, заслужил большего наказания, чем фингал под глазом и угрозы Фьюри, но кажется, ему вчера еще добавили, - он подмигнул мне и заговорщицким шепотом закончил, - у тебя, кажется, появился защитник в рядах Мстителей.       С этими словами он отдал честь и умотал заканчивать пробежку. А я, повеселев, пошла к себе, чтобы переодеться к утреннему сбору. У меня не было сомнений в том, что Кэп имел в виду Бартона, значит Баки вчера еще и от него получил, что ж, приятненько. Занятия прошли отлично, меня, действительно, больше не перенапрягали, да и Стив всегда был рядом и внимательно следил за поведением и настроением Баки. Даже индивидуальная тренировка оказалась успешной, мы, по большей части, отрабатывали удары ногами, и если в плечо и отдавало, то не сильно. Мышцы к середине дня уже прошли полностью, и ощущение почти здорового (не считая синяков и плеча) тела добавляло бодрости. Вечером выдалось пару свободных часов, и мы решили куда-нибудь сходить вчетвером, потому что, из-за моей болезни, уже больше недели не были нигде кроме больницы полным составом. И тут меня осенило, я мгновенно поняла, куда мне просто необходимо после всех этих событий пойти. Я еще не успела ничего произнести, но, по загоревшимся в моих глазах огоньках, Валя тут же всё понял и известил остальных о том, что мы идем в бар.       Поднявшись на четвертый этаж знакомого мне здания, мы расположились на центральном столике, потому, что народу больше не было (все предпочитали пить в субботу, чтобы не приходить убитыми на занятия, а спокойно отдыхать после пьянки в заслуженный выходной). Сначала всё было цивильно: мы выпили по стакану грога, а потом по стакану глинтвейна, просто чтобы согреться с улицы. Потом мы с Лисой переключились на коктейли: она в основном пила Лонг-Айленд, а я Кровавую Мэри; ребята же поддержали нас Виски-Колой. Где-то час спустя нам было уже весело, и мы решили спуститься в караоке, где дружно исполнили песню из Титаника и из мультика про Чёрного Плаща. Вернувшись в бар, мы жахнули по 5 шотов на русской рулетке (серия шотов, когда тебе не говорят, где что налито, а ты в любом случае должен выпить) и пошли танцевать. За временем уже никто не следил, мы скакали по танцполу как сумасшедшие, изображали известных исполнителей, держа стаканы в руках на манер микрофонов, пародировали бальников и, совсем упившись, кружились в медляках, невзирая на зажигательную музыку. Вдоволь натанцевавшись, мы плюхнулись за столик отдохнуть (мы это я и Валя, потому, что Лиса и Карлос, выдохлись минут на пять раньше русских нас) и нашли наших друзей спящими прямо за столиком. Мы решили не будить их, а забрать, когда сами будем уходить и, чтобы не мешать отсели за соседний столик. Немного посовещавшись, взяли бутылку водки и 2 литра апельсинового сока – русская душа требовала русского напитка. Валя не смешивал, а запивал, а я, хорошо поразмыслив, всё-таки намутила себе в стакан пятьдесят на пятьдесят. После первого тоста «за Родину» мы начали тихо похихикивать над нашими, непривычными к алкоголю, друзьями-европейцами. Затем было еще много тостов, а концу бутылки мы уже пили исключительно на брудершафт. Пьяные в хлам, мы, конечно, забыли про Лису и Карлоса, а, закончив водку, решили, что пора бы возвращаться, и ушли. Зигзагами, спотыкаясь и падая, мы, кое-как, добрались до моей комнаты. Я открыла дверь и, покачиваясь, развернулась к Вале, чтобы попрощаться, но он внезапно оказался так близко, что мои, и так запутанные из-за алкоголя мысли, перепутались окончательно. Моё лицо находилось на уровне его груди (Ви был высокий), и, чтобы хоть чуть-чуть разобраться в том, что происходит, я задрала голову, надеясь заглянуть ему в лицо, но не успела. Именно в этот момент мой друг обхватил меня за талию, прижал еще ближе к себе и поцеловал. Будь я в трезвом состоянии, я бы хоть как-то отреагировала: удивилась, разозлилась или обрадовалась, но сейчас любая активность мозга была в тягость, и я, не сопротивляясь, и даже с удовольствием, поддалась напору его губ. Наверное, сколько-то мы просто целовались в коридоре, потом, видимо, каким-то образом вошли в комнату и очутились на кровати…Я всего этого не помню.