Умница

      Минди пришедший с Аресом парень откровенно пугал.       Нет, сначала-то она списала его в новички-неудачники. Слышала от Белого, он гонялся за сестрой, охотничек, а стоило Аресу поманить обещанием встречи, так побежал, отбросив все свои героические замашки. Придурок наивный.       Минди кроме себя видела здесь только два типа девушек: слабосильных сучек, менявшихся чаще презиков, и мёртвых кукол Беллы. Последняя как раз была рыжей. И зеленоглазой. Она?       Вдвойне дурак тогда.       Зато паром Арес накачивал его лично.       Белый этому неудержимо завидовал. Она, кстати, тоже — с самого начало стало понятно, что им до него не ближе, чем до Калеба или Беллы. Несправедливо!       Впрочем, какая уж тут справедливость в секте спящего бога-козла, ха.       Зато можно было полюбоваться его обломом.       Ради этого Минди стала маленькой и незаметной, текла следом слабой тенью, впав едва ли не в транс. Может, Арес её и раскусил. Но гнать не стал.       Комнату кукол Минди ненавидела. Наверно, все бывшие ученицы Беллы её ненавидели, тут она вряд ли выделялась. Да и кому приятно было бы знать, что любая промашка приведёт в ряды ряженых трупов?! Но ничего, она умная.       Арес не стал бросать новичка наедине с сестрой. Минди хорошо слышала его низкий голос, перекатывавший неприглядную правду в утешающее поучение. Та-та-та, виновата сама, та-та-та, сошла с ума. Может, и сошла. Разве это повод?       Фыркнув, Минди пропустила ответ. Увидела только, как Арес сжал плечо новичка, — ещё один бугай, где их только берут таких — а потом вышел.       Вот тебе всё утешение, хотя они с Белым и похожего не видели. Даже от Беллы с её приступами нежности. Что уж про остальных говорить.       На этом действо кончилось. Нет, встань Минди перед новичком, спиной к его дохлой сестрице, может и рассмотрела бы нечто интересное. Типа пантомиму «Большой парень в горе», гротескная трагедия. Но ей были видны только поганые куклы да он сам со спины. Хоть туфелькой кидай в рыжий затылок — всё развлечение.       На месте её удерживало исключительно упрямство. Надоест же ему, да? Надоест, вот тогда она и выступит, вот тогда и...       Звук удара проехался по натянутым нервам напильником.       Минди тоненько вскрикнула, поспешно зажала себе рот. Новичок вроде бы не заметил, продолжал лупить растрескавшееся стекло, пока оно не лопнуло, выпуская пар. И не жаль Белле тратить его на мертвячек.       Рыжая кукла висела на тёмных тросах. Новичок приподнял её, прижался, — извращенец! — принялся обрывать верёвки. Возился он долго, крепили девку на совесть.       У Минди всё снова затечь успело, когда он убрался от опустевшей ниши. И опять встал, вот тормоз-то! Поглаживал висящую на нём куклу по лицу, его собственного видно не было. А жаль! Пнуть его, что ли? Минди очень хотелось. Выскочить из-за угла, хлопнуть по плечу и рассказать со смаком, как Белла из него всё дерьмо выбьет за порчу игрушки.       Она почти решилась, но он подхватил куклу на руки и понёс. Проходя мимо, неожиданно зыркнул на       Минди так, что у неё от страха чуть ноги не отнялись. Всесильная коза, как же.       Зыркнул и свернул налево, к крыше вроде бы.       Минди поплелась следом, уже не скрываясь. Поглядывала на куски тросов, — стальные никак? — на широкую напряжённую спину. Мёртвую новичок нёс бережно, та будто сама по себе плыла над полом.       Жуть.       Лестница, этаж, лестница. Как дурацкое приключение в бульварной книжонке. Но страх плотно закрывал рот, а интерес гнал вперёд лучше пинков.       На улице стало заметно светлее. Изнутри обожгло знанием — восход совсем скоро! Надо бежать, прятаться, укрываться от беспощадного солнца!       Минди даже дёрнулась, она пока плохо обуздывала инстинкты. А вот новичок, которому полагалось снести собой дверь от ужаса, плавно опустил свою ношу. Присел, укладывая безвольные руки, в лоб поцеловал.       И только потом отступил за порог, прикрываясь от солнечного жара дверью.       Минди не знала, зачем осталась. Спряталась за очередным углом, тщательно куталась, чтобы не дай там этот боженька рогатый получить ожог, иначе Белла с дерьмом смешает. И в нём же утопит.       Солнце поднималось медленно, словно бы неохотно, но глаза пекло. Минди смаргивала слёзы, упрямо продолжая смотреть. Каково новичку, ей и думать не хотелось, он-то у самого края темноты стоял, даже капюшон не накинул.       Ноздрей коснулся запах горящего мяса. Она невольно вытянула шею, смотрела, как занимается огнём кукла. Тот сначала словно пробовал её кожу, а потом накрыл волной, обугливая до костей. Вот так и её когда-нибудь...       Минди очнулась от судорожного вздоха. Новичок мотнул головой, захлопнул дверь, отсекая беспощадные лучи. Окатил взглядом, — забылась, дура, рот раззявила, — и миновал.       — Она же сама! — выкрикнула Минди, кинувшись за ним. — Сама виновата. Надо было быть умной!       Остановился.       — Выжить…       — Вот ты — умница, — он чуть повернул голову. Она хорошо видела кончик носа, рельеф скулы, — а хоронить тебя некому.       Минди не сдвинулась с места, пока он не ушёл. Долго ещё стояла после, сжимая кожу до боли в пальцах.       Наконец, медленно вдохнула. Выдохнула.       Да, она умница. Поэтому не умрёт никогда.