Они утепляли окно

Звонок жалобно заверещал. Вадим решительно накинул на шею петлю и шагнул вперёд, словно опасаясь, что ему могут помешать какие-нибудь нерадивые соседи, прибежавшие за солью. Шею сильно сдавило. Что-то затрещало. Что-то надрывно лопнуло. Что-то тяжело стукнуло. Вадим понял, что приземлился на свои две ноги с повисшей на шее петлей. Рваный конец веревки жалобно смотрел на майора с пола, сообщая, что народ некой национальности не был осведомлен относительно его планов и потому не заложил в предмет необходимую на то прочность. − Вашу ж мать!.. Звонок разразился истошней, словно соседям помимо соли понадобились и спички. Климов фыркнул и отправился в коридор. Соседи порядком обнаглели и принялись колотить по двери, словно убежденные, что им серьёзно задолжали. − Да! – рявкнул Вадим, дернув дверь. − Э-э… Ткачёв, увидев хозяина с петлей и при полном обмундировании, застыл на пороге с открытым ртом и поднятым кулаком, словно Родина мать, забывшая, куда она призывала народ – в пивнушку или на дело. − Какого ты тут забыл? – огрызнулся Вадим. − А ты… это… − Ткачёв, у меня выдался нелёгкий день! На кой, мать твою, ты сюда ещё пожаловал?! − Ты… − осторожно начал Павел, − в каждый такой… «нелёгкий» день сразу в петлю? − Нет, сегодня особенный, знал, что ты придёшь, видишь − подготовился! Вадим снял с шеи петлю и бросил бесполезную веревку в сторону, мысленно проклиная нехороший народ витиеватым выражением, не годным для перевода. Ничего не осталось, кроме как успокоиться. − Выпить хочешь?.. *** − Ты – му-у-дак! – Ткачёв, выжрав за столом больше половины бутылки, несмотря на всё, пытался заявить на ясность мысли. − С чего вдруг это я мудак?! – пошатнувшись, начал злиться Климов, подозревая, что пока он разглагольствовал о тяготах жизни, ему досталось меньше. − Потому что только мудак может жрать таблетки и лезть в петлю из-за всякой дури! – со знанием дела сообщил собутыльник, долив себе в рюмку. – Нормальный чел взял бы ствол и застрелился, понял? Климов злобно посмотрел на пустую бутылку, потом на Ткачёва. − Это ты, что ли, нор-рмальный?! Сам ты, знаешь кто?! Му-до-звон! − Че-е-его?! − Ты сюда чё припёрся?! Меня грохнуть?! Ну так вот он я, взял бы ствол и грохнул! А то расселся тут и звенишь, звенишь, звенишь. Впустую. − Да я ты хочешь знать..! − Да избавь! Я час назад умереть должен был, а не сидеть тут и слушать всякие бредни, какой я плохой, зачем грохнул Олега! − Так иди и помирай! Крыша, вон, тебе – пожалуйста! А дело, знаешь в чём – н-и хрена т-ы-ы подыхать не хочешь и не хотел никогда! Му-дак! − Мудозвон! Никого ты грохать не собираешься: ни меня, ни Зимину! Вот что ты звенишь опять?! Что тебе надо?! Пожалели, чтобы тебя?! Так извини, не то место! Сдала бы нас твоя Русакова − я это понимаю, другие это понимают, и ты сам э-т-о понимаешь! Так что никому её не жалко! Назвенись уже и успокойся! Ткачёв поднялся с места, схватившись за край стола, и обещая своим помятым видом, что если он и дрянной кот, то зафырчать-то ещё сможет. − Ещё раз ты… мудак, Катю тронешь, ты у меня в окно вылетишь, понял?! Климов поднялся с места следом, обещая своим суровым видом, что если он тоже из кошачьих, то явно уж не из уличных, как некоторые. − Ещё раз ты меня мудаком назовешь, сам в это окно вылетишь! − И назову, потому что ты – му-дак! *** − Два идио-о-о-ота!!! Первые минуты Вадим думал, что это за избушка, и кто та рыжая ведьма, чей растрепанный вид говорил, словно она так торопилась, что на скорости спрыгнула со ступы. Потом что-то, похожее на обрубок от помела, огрело его по голове, и он очнулся. В том смысле, что осознал себя лежащим на койке в палате. Рука его находилась в гипсе, глаз сильно болел, а начальница Отдела нависла над койкой. − Нет, я могу понять этого идиота, мозгов на поиграть и швабру повесить хватит, но, Вадим, ты-ы-ы?! От тебя не ожидала! Мало мне было шишек от начальства: следите за своими, за их настроением, так тебе пожалуйста – майор с капитаном вылетели в окно! Молодцы какие! − Вообще-то начал он! – раздался голос со стороны. Вадим повернул голову. Павел располагался на соседней койке с фингалом под глазом и перевязанной шеей. Зимина хлопнула его свернутым в трубочку журналом. − Тебя я не спрашивала! – потом посмотрела на Вадима. – На кой чёрт, Климов, вам сдалось это грёбаное окно?! Хотели подраться, так что, сразу в окно?! Вы хоть понимаете, что натворили?! Что я должна доложить наверх?! Что у меня два сотрудника отчаялись и решили покончить с жизнью?! Или что вы два идиота, которым приспичило нажраться, подраться и выбросить друг друга в окно?! Что-о?! − Да он вешаться вообще собирался! Зимина хлопнула трубочкой. − Не спрашивала я тебя, что он собирался! Ещё раз влезешь – ты у меня с языком расставаться будешь собираться! Начальница повернула голову и вперила в зама строгий взгляд, обещая, что не уйдет, пока не вытрясет из него душу, которая теперь по праву принадлежит ей. − Скажите, что… – осторожно начал Вадим. − Что?! − Что… что мы… − Что вы «что»?! Ну-у! − Что мы… пытались утеплить окно и… Трубка с силой огрела Вадима, чуть не доказав ему, что какие-то потусторонние силы начальству присущи. − Климов, какой идиот утепляет окно весной?! Ты ещё скажи, что вы звёзды рассматривали в ночном небе или воздухом решили подышать! − Скажите, что мы траванулись и попутали выход с… − послышалось со стороны. Трубка огрела Павла, заставив его моргнуть и вернуть голову на подушку. − Ткачёв, мне уже давно понятно, что ты там чем-то траванулся! Избавь от подробностей! Климов! я что-то не слышу версий! Ещё что-нибудь будет?! Вадим хотел развести руками, но одна из них была в гипсе, пришлось развести бровями и потупиться. − Короче так, в квартиру кто-то пробрался, вы дружно выпивали в другой комнате, когда этого кого-то услышали, хотели его поймать, вылетели по неосторожности вместе с ним, ясно?! И только попробуйте сказать что-то другое! Я вас сама повешу! Дверь в палату хлопнула, заставив за собой что-то посыпаться с потолка. − Ладно, ты не мудак, − послышалось со стороны, − ты просто дебил, который не может даже убиться. − А ты идиот, и не я это сказал. Вадим повернулся на другой бок. − Ага, подумай там, как в следующий раз убиваться будешь. Только чтоб наверняка. Послышалось шуршание, возможно Павел тоже повернулся на другой бок. − Обломишься. Если тебе так надо, можешь сам припереться и грохнуть. − Спасибо, мне уже не надо. Я там, как ты сказал, «отзвенел». Дебил. − И тебе приятного отдыха. Идиот.