Типичные будни Slipknot

Шон сказал, что мы должны ходить на встречи с журналистами только для того, чтобы эти ушлепки не назвали нас реальными сатанистами, главное правило которых — не разглагольствуй о делах группы, о сын мой. Чтобы заставить растаять пару милых девушек-интервьюверов, достаточно расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, сесть на диванчике, как царь, и пару раз подмигнуть ей — это я знал наверняка — этих дранных журналистов я раскусил еще во времена первого альбома. Мы настолько сильно ругаемся, когда решаем, кто пойдет давать интервью следующий раз, что даже составили график. Репортер попросила сегодня двоих человек, поэтому у нас образовались две пары, которые сегодня пойдут на казнь — Сид и Мик, которые сегодня были подозрительно тихими и миролюбивыми, а еще я и Джеймс. Персику было похуй — идти или не идти, зато я отпирался. Хотелось полежать дома, пожрать, как человек, почесать яйца и наконец посмотреть тот матч, до которого я никак не доберусь. Шон, наш главенствующий над графиком, предложил старый добрый способ — «камень, ножницы, бумага». В итоге мы с Джеймсом в сухую просрали, а я понял, чего это так Мик дружелюбно воркует с Сидом — эти двое вместо долгого похода к репортерам идут в бар, ибо Сид вчера проспорил Мику «бухла за свой счет». — Пошли, чувак, в любом случае не отвертеться, — видя, что моя задница категорически отказывается куда-либо идти, Джеймс взвалил меня на плечо — это не честно, что я такой маленький по сравнению с этим переростком! — и безразлично отправился к своей машине. — Выходной безнадежно испорчен, — пробурчал я, надеясь на то, что Персик меня пожалеет — люблю, когда эта швабра меня обнимает. — О, мой любимый выходной, вернись ко мне! — заголосил я, когда мы выходили из студии к парковке. — Спокойно, Тейлор, нажраться ты всегда успеешь! — Джеймс утробно засмеялся и отпустил меня около двери на переднее пассажирское сидение — я немедленно сел, принимаясь тыкать на все кнопки радио, чтобы включить музыку — какое бы дерьмо не слушал Рут, в тишине ехать не хочется. На мое счатье, едва Джеймс завел машину, заиграли мои родимые «Korn» — с последних времен вся наша группа загоняется по этим офигенным ребятам. Я с наслаждением откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Джеймс такой няшка, когда сидит за рулем — такой серьезный, сосредоточенный, огонь просто. Кристина с тура вернулась — Рут сразу же расчесанный, надушенный, со строгой бабочкой, не то что я — истинный бомж, у которого жена уже вторую неделю гостит у подруги в Лондоне. Заметив, что я за ним о-очень пристально наблюдаю, Джеймс засмеялся и, убрав руку с рычага коробки передач, ткнул своей широкой ладонью мне в лицо, дабы унять мой пылающий взор. Возникший у меня вопрос заставил немедленно его озвучить: — А что отвечать будем? — Заебись, — хмыкнул Джеймс. — Может, сначала узнаем, что у нас спрашивать будут? — Логично, — крякнул я, понимая всю тупость и аллогичность данного вопроса. — Давай договоримся, что ты не будешь говорить о том, что новый альбом пишешь ты, — я знал, что Пчелка будет жужжать половину интервью о том, что он — несчастный раб, пашущий на нас и пишущий нам материалы для шестого альбома. — А ты не будешь говорить о том, что ты бог, Кори Тейлор, — засмеялся Персик, сворачивая на главную дорогу. Судя по всему, видневшийся вдали бизнес-центр, стал пристанищем для кучки журналистов журнала Kerrang!, охотившейся на несчастных нас после летнего тура. Джеймс бурчал свои любимые песенки, пока я предвкушал, как я ебну оператору по лицу шнуром — да, в моей жизни бывало и такое. Перед большой пешеходной зоной по широкому проспекту была подземная парковка, куда и заехал Персик. Я открыл дверь, и вместо того, чтобы выскочить из машины, нацепив солнечные очки, зацепился ногой за ослабленный ремень безопасности и пизданулся своим прекрасным фейсом об асфальт. Фрукт реально мой лучший друг — вместо помощи я услышал дикий хохот и аплодисменты, а так же пару колких словечек типа «О, Тейлор с небес упал!», за что я бы убил его без суда и следствия. — Живой? — Рут помог мне встать — вроде, жив и цел. — Я знал, Кори, что ты рукожопый, но что у тебя ноги из плеч и глаза на затылке — это открытие года! — если бы я дотянулся, то я бы сломал ему челюсть, но тут, увы, генетика была не на моей стороне. Мы брели по брусчатке, рассматривая высокие здания. Джеймс с увлечением смотрел в свой телефон, а я проверял свои лицевые кости на целостность — мне, как параноику, казалось, что я вывернул челюсть. Я заметил, как бородач смотрит на меня боковым зрением и пытается унять свою истерику, при этом не забывая поглядывать в гаджет, типа это там смешно. Ах ты падла! — Будешь так смеяться — бородой подавишься! — обиделся я, надулся и отвернулся — все, я недотрога. Осталось только надеть футболку с надписью «На сегодня у меня запланированны истерика и шоппинг», и можно смело бежать на концерт One Direction, где обнимать всех и плакать по поводу ухода Зейна. Стоп... Кто такой Зейн? Видимо, я унесся мыслями на концерт этих ребят — йоу, ванилька! — и не заметил, что Джеймс оторвался от своей никудышной маскировки и стал едва ли не в упор смотреть на меня. Тихо-тихо, Фрукт, сейчас в столб влетишь, наступит мое возмездие. Представив, как Рут лежит на асфальте рядом с погнутым столбом, я засмеялся — и был бы это просто смешок — это был истеричный гогот, приступ маниакального смеха, из-за чего прохожие вокруг в испуге шарахнулись от меня с мыслями о моей укуренности. — Кори, ты в мыслях выкурил косяк? — Джеймс выдвинул свое предположение, в ответ на что я дернул его за бороду. Бизнес-центр, где у нас и должен был брать интервью журнал Kerrang!, находился прямо перед нами.