Сегодня ночью мы сбежим

Роуз сидела на маленьком столе в комнате, заменяющей собой прихожую, зал и спальню. Она уже и не помнит, как давно отвалилась одна ножка и кто заботливо заменил ее грудой книг, да и вообще кто поддерживал этот старый дом в приемлемом, если можно так сказать, состоянии до нее. Это место представлялось для девушки карточным домиком, где она никогда не чувствовала себя в безопасности: легкое дуновение ветра – и весь ее мир распадется. Сейчас же, когда случилось то, чего она одновременно ждала и боялась, она просто сидела, периодически вскакивая на стол и рассказывая своим подругам обо всем, что с ней приключилось. Обычно девушки, собираясь вместе, курили травку, но сейчас ее не было, поэтому приходилось разговаривать. – Не понимаю твоих проблем, - парировала Флор Мартен, смуглая девушка с темно-карими глазами. Ее волосы струились как черная смола и доходили ей до пояса, чем она очень гордилась, потому и никогда не заплетала их, как бы сильно это не мешало. Из-за неправильного прикуса между нижней и верхней челюстью была щель, и улыбка Флор скорее отпугивала, нежели украшала ее лицо, поэтому девушка старалась поменьше радоваться жизни, что у нее неплохо получалось. В целом причин нарушать это правило было немного. – Стэн для тебя сейчас как бальзам на рану. Сколько бы ты ни старалась, одна все равно бы не смогла содержать себя и выплачивать аренду. Роуз нащупывала под собой почву, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. И хотя не упасть от такого заявления было первостепенной задачей, она не преминула и возможностью представить, как вмазывает чем-нибудь твердым по лицу своей подруги. Третья девушка, Мона (ее настоящего имени уже давно никто не помнил), испуганно переводила взгляд с Роуз на Флор. Еще более испугано, чем обычно, а это значит, что она на самом деле беспокоилась за дальнейшее развитие событий. Ее лемурьи глаза, казалось, всегда готовы к изрыганию потока слез, а маленький, постоянно открытый, рот искажен вечным испугом. Поэтому трудно разобрать, когда ей на самом деле страшно. Да и вообще понять, какие чувства она испытывает. За последние месяцы она сильно располнела. Но никто не придал этому особого значения. Если бы подругам было друг до друга хоть какое-то дело, они бы заметили, что третий месяц беременности не так-то легко скрывать. Роуз уже давно хотела рассказать про то, что сегодня натворила и каждый раз останавливала себя. Она уже успела возненавидеть свое второе Я за этот поступок, так как была уверена, что на такое способна только какая-нибудь другая ее таинственная личность, проявляющаяся в самые ужасные времена, и хотела, чтобы и подруги возненавидели ее. Так она и поступила, чем окончательно признала, что для нее наступил конец света, раз она так спокойно, без прикрас, обрушила на себя потоки грязи перед самовлюбленной стервой Флор и глупой неумехой Моной. – Это ужасно, Роуз. Тебя ведь могли поймать, - стонала несчастная Мона. Из-за нервов она начала жевать прядь своих темно-русых волос. – Идиотка! – Флор постучала по голове в знак тупости своей подруги, - Ты не слышала, что она сказала? Ее и так поймали. – И все равно это ужасно, - не унималась Мона. – Конечно, ужасно. Так врать! Роуз, что ты пытаешься доказать? Сначала красишь волосы в этот отвратительный цвет, а теперь выдумываешь подобную хрень. Синеволосая начала закипать от негодования. Нет уж, если за что ее и посадят, то только за убийство Флор. На сегодня девушка была вымотана, поэтому вместо того, чтобы обрушить поток ругани на подругу, постаралась доказать свою правоту. – Адам может все подтвердить. – Еще бы он этого не сделал! Последние два месяца, как только тебе исполнилось восемнадцать, он только и думает, как тебя трахнуть. – Ты чокнутая сука, - с этими словами Роуз набросилась на Флор, но она предусмотрительно выкинула руки вперед, пытаясь оттолкнуть подругу. – Как ты можешь так говорить? Я его знаю с пятнадцати лет. Теперь Мона была в настоящем ужасе от происходящего и не нашла ничего лучше, чем запустить в своих подруг подушкой и поставить ее между ними в качестве преграды. – Вы меня бесите. Не можете прожить ни дня не сцепившись друг с другом, - в это заявление Мона вложила всю свою злость, а ее в девушке было не так уж и много. Но и этого было достаточно, чтобы удивить Флор и Роуз. Серая мышка Мона никогда не повышала свой голос, особенно на тех, кто ей был дорог. Роуз была совсем выбита из колеи и обессилено присела на ручку дивана. – Прости за Адама, - коротко сказала Флор. Извиняющаяся Мартен – еще одна поразительная вещь. – Но я тебе все равно не верю. – Я смогу тебе доказать. – Удачи. Нам с Моной пора. А ты будь поосторожнее, если вдруг завтра решишь ограбить Йена Томаса. Роуз наблюдала за двумя удаляющимися фигурками и уже начинала жалеть, что так грубо повела себя. Оставаться одной сейчас хотелось меньше всего. Поужинав, девушка сразу решила лечь спать. С тех пор как заметно потемнело, свет она не включала, ради экономии, поэтому есть и убираться приходилось в потемках. Но и темнота не помогла Роуз уснуть. Как назло, поднялся сильный ветер. С каждым следующим налетом он все сильнее бил по стенам и по стеклам, со звоном дрожащими в оконных рамах. Окончанием этого кошмара послужил сильный стук в дверь. Роуз, прихватив с собой биту, медленно прошла в маленькую комнату, служившую хранилищем обуви и верхней одежды. Приготовившись отбиваться, она открыла дверь. Ночь в этом районе рождает неприятных и опасных личностей. Но, вопреки всем ожиданиям, на пороге оказался не очередной вороватый псих. – Привет, - прозвучал писклявый голос малолетней попрошайки. – Клара? – Сегодня мне негде жить. Сидели они также в темноте, но привыкшие глаза хорошо различали все. Роуз уничтожала очередной леденец на палочке, из принесенных ей в подарок Кларой. Девочка постоянно поправляла хвост светлых волос у себя на голове и рассматривала рисунок на одеяле, которым укрывалась. – Я обязательно все докажу, - закончила свой рассказ Роуз. – Ну и зачем? – Ты не понимаешь. Тут дело принципа. Ненавижу, когда Флор так поступает. – Мне кажется, ты просто ненавидишь Флор, - криво усмехнувшись вставила Клара. – Ты слишком наблюдательна для своих четырнадцати. – Это место обязывает, - чуть погодя, хорошенько подумав, девочка добавила, - Тебе нужно найти этого Лоика. Представляю лицо Флор. Будет здорово, очень здорово. – Не говори ерунды. Или ты заделалась фанаткой этого парня? – Неа. Я его и не видела-то ни разу. Клара пыталась подавить зевок, но ничего не вышло. Сон брался за свое, поэтому Роуз решила больше не мучить бедную девочку. Ее родители снова напились и устроили скандал. Она снова сбежала из дома. Ей снова негде ночевать. Роуз осталась сидеть у дивана, наблюдая за спящей девочкой. Ветер утих с ее приходом, и на душе стало спокойно. Еще мгновение – и она сама, уложив голову рядом с Кларой, начала дремать. Слишком тихо. Слишком. Плохое предчувствие не соврало. Послышался громкий рев мотоцикла. Слишком громко. Слишком. Роуз сразу же вскочила. Клара тоже проснулась, но глаза так и не разлепила, только состроила недовольную гримасу и перевернулась на другой бок. Роуз, накинув на себя какое-то подобие куртки выскочила на улицу. Бита была ни к чему. Она здесь не поможет. Плохие ожидания оправдались. Возле мотоцикла копошился тот, чьего возвращения она так боялась. Он не сразу ее заметил, что дало время разглядеть его. Вид потрепанный, но в целом неотразимый, как у восходящей рок-звезды. Непослушные волосы, на ладонь не доходившие до подбородка, густые черные брови, легкая небритость. В темноте всего было не разглядеть, но она и так слишком хорошо его знала. Наконец он оставил свой байк у самого почтового ящика, не стал даже заводить во двор. Все знают, кому он принадлежит, никто и пальцем его не тронет. Заметив Роуз, он кривовато улыбнулся, как умел только он и поприветствовал ее, слегка помахав рукой. Роуз ничем не ответила, а продолжала тупо смотреть на предмет своей ненависти и страха. – Привет, сестренка, - улыбка сошла с лица Стэна, остались только попытки привлечь внимание. – Сегодня у нас ночует одна девочка. Тронешь ее, и я сверну тебе шею. Роуз развернулась и зашла в дом. Стэн поднял брови и усмехнулся. – Эх, - тихо вздохнул он и чуть громче сказал, - Дом, милый дом.