Восьмая позиция

      Я стою возле зеркала и держусь за станок. Мои руки расслаблены, а ноги напряжены. По спине пробегает холодок, когда я пытаюсь встать на полупальцы, но за неимением смелости, быстро опускаюсь. Когда пятки касаются пола, икры сводит судорога, но я не придаю этому значения – с непривычки, а точнее, отвычки, танцевать всегда страшновато.       Я присаживаюсь на стул. Он стоит в центре зала, поэтому со стороны двери меня видно всем. Проём прозрачный – стеклянный, с витражными вставками и резьбой в стыках наличников. Я откидываюсь на спинку и машинально закрываю глаза. В мыслях, словно на плёнке, начинают пробегать сюжеты: вот мы с Тобиасом гуляем по парку; вот мы с Тобиасом идём домой; вот опять же мы с Тобиасом приземляемся на лавочку, и он галантно предлагает мне сок. О чём не подумай, везде будет он. И я не знаю, правильно это или нет, но с момента моего отчётного концерта в Школе, я не могу больше думать ни о ком другом.       Если мы расстаёмся на неделю, я безумно скучаю. Если уезжаем вместе, ликую. Как и всякая влюблённая по уши девушка я мечтаю о свадьбе, но совершенно не желаю её наступления. Белое платье, фата, праздничный торт, несомненно, радость для всех, но я же боюсь этого события больше, чем чего-либо на свете. Для меня это будто раскатистый гром посреди ясного неба и дождь, нарушающий спокойствие шумом.       Выводит меня из мыслей Савана. Она с грохотом входит в зал и бросает тяжёлую сумку на пол.       – Ты уже здесь, – вещает она, немного отдышавшись.       Я с улыбкой привстаю со стула и спешу помочь любимой ученице.       – Замордовалась я тащить этот баул.       – А как ты хотела. Жизнь танцора полна физических нагрузок.       – Да, но не до такой же степени!       – Купи себе чемодан на колёсиках.       Савана издаёт смешок:       – Не придумали ещё таких чемоданов, в которых уместились бы все мои вещи.       Я смеюсь.       Савана проходит к станку и начинает переодеваться. Смотря на неё, я невольно вспоминаю себя в её возрасте – полная надежд, мечтаний и планов. В девятнадцать лет у меня было чёткое представление, чего я хочу получить от жизни, но сейчас понимаю, что и доли того, что есть у меня сейчас, не входило в мои планы.       Помню, как мечтала открыть группу выходного дня и преподавать для удовольствия; как хотела уехать в Европу и поработать там ландшафтным дизайнером; как думала продолжать танцевать до конца жизни, но непреодолимые обстоятельства заставили передумать меня обо всём.       – Не жалеешь, что не едешь с нами?       – Ни капли.       Савана оборачивается на меня и понимающе оглядывает.       – Как ты вообще себя чувствуешь? Ничего не болит?       – Всё в полном порядке.       Я мягко улыбаюсь, кивая головой, и присаживаюсь обратно на стул. Савана натягивает наколенник на ногу и завершает своё преображение в танцора. Теперь на её голове вместо хаоса, созданного ветром, красуется пучок, а под глазами больше нет потёкшей туши. Она аккуратно вытирает её указательным пальцем и всё больше становится похожа на меня прежнюю.       – Ну что, приступим?       Савана кивает, проходя вглубь зала, а я приступаю к разминке – громким голосом даю указания по выполнению упражнений и считаю до восьми. Кстати о Калебе. Он по-прежнему живёт со своей Шерил и воспитывает уже подросшего Джейсона. Малыш заметно прикипел ко мне, когда братец стал чаще появляться дома, поэтому при каждом их приходе я покупаю племяннику сладость.       – Савана, не халтурь! – замечаю, как ученица работает в пол ноги.       – Трис, не переживай. Я на сцене как огурчик буду прыгать.       – Это ты сейчас так говоришь. А потом как увидишь сотни кинокамер, так и растеряешься в первой же связке.       Савана недовольно вздыхает, но я улыбаюсь. Упрямая она, хоть и старается показаться милой.       Сегодня танцевальная группа выезжает на гастроли. Ещё недавно я сама работала в ней, но, когда в права вступили непреодолимые обстоятельства, мне пришлось отказаться и от этой затеи тоже. Работу в Париже пришлось остановить, а проект перенаправить напарнице. Хоть она и пообещала поделить со мной гонорар, не думаю, что сдержит хотя бы и часть слова.       Савана была самой молодой из нас. Старшему – Биллу – было около сорока. Он держался молодцом на фоне остальных парней и старался не подавать виду, что ему уже тяжело прыгать в шпагате. Я же, в чём никогда не сомневалась Кристина, была солисткой. Ещё со времени Школы моя танцевальная карьера пошла в гору, поэтому окончила я университет экстерном. В двадцать лет уже имела на руках диплом, а в двадцать два – колесила по стране. К двадцати трём прославилась в городе, но к двадцати шести свернула всё под чистую.       – Савана, тяни носочек, прошу! Ты, как никак, солистку заменяешь, а не Рея Сталински, – он был мальчиком на побегушках в нашей трупе.       - Трис, ты главное, не нервничай. Дыши. Я всё делаю правильно, просто ты слишком переживаешь.       – Знаешь, мне положено волноваться. Я всё же бу…       И окно с грохотом распахивается.       – …будь оно не ладно! – пугаюсь я и заканчиваю свою мысль совершенно не так, как хотела.       – Я закрою, – торопится Савана сохранить моё спокойствие.       – Так-то лучше.       Ворвавшийся вихрем ветер путает мои распущенные волосы, и я приглаживаю их рукой. Савана возвращается на середину зала, продолжая на том, на чём остановилась. Сегодня в городе по соседству будет проходить концерт – первый в списке наших… их гастролей. На сцену выставят реквизит, а танцоры переоденутся в костюмы. Под потолком зажгутся софиты, и от артистов будет не отвести глаз. Я точно это знаю, потому что сама в недавнем времени испытывала на себе всё это.       Как-то раз, приболевши после отпуска, отказалась участвовать в концерте, и пришла в зал понаблюдать со стороны. Конечно, без моей скромной персоны, номер казался слабоват (так слово в слово выразилась Кристина), но я всё равно получила удовольствие. Наверное, именно тогда и решила, что кроме как Саване, заменить меня некому. Мы были настолько с ней похожи, что порой я шутила, что в роддоме нас случайно разлучили.       – Зита и Гита, блин, – хмыкал на это Билл, но соглашался, что девочка обладает немереным талантом.       Могу поспорить, что у вас тут же возник вопрос – где же Грейс? После поступления в университет она забросила танцы и стала успешным юристом. Как Стен её не уговаривал остаться в его команде, Грейс была непреклонна. Говорила, что защищать интересы людей куда интересней, чем скакать по сцене в трениках. Конечно, она так смеялась – танцы прочно врезались в её жизнь. Не смотря на постоянную учебу, девушка не забрасывала зал и продолжала тренироваться у современников. В статусе хобби только, а не на постоянной основе.       Стен не женился. Его девушка не оказалась беременной и через полтора года они разбежались. Парень по переживал какое-то время, но скучать сильно не стал. Вместо этого взял свою волю в кулак и выиграл очередные соревнования, в который раз подтвердив статус лучшего хореографа города.       – Прогиб, Савана, прогиб! Или твоя спина окончательно задеревенела?       – Трис!       – Что? Мне видней со стороны.       Я не была жёстким тренером, но взбучку периодически любила устраивать.       – А можно я переворот сделаю вместо колеса?       – Если вывезешь остальную связку, то хоть сальто.       – Ваша ирония принимается, Миссис Итон.       – Пока ещё Прайор…       – Я думала, вы расписались уже.       – Ещё нет.       – А чего тянете? Только не говори, что времени нет.       – Савана, ты давай тренируйся. Думаю, мы сами разберёмся, когда нам ставить штамп в паспорте, а когда – нет.       Савана пожимает плечами, удивлённо смотря на меня через зеркало, но в дальнейшие пререкания не вступает.       Я наблюдаю за ней, смотря на безупречную технику. Как только её пальчики на руках соприкасаются, возникает стойкое чувство законченности. Завершённости целого образа. Савана, с присущей и мне грациозностью, аккуратно вытягивается в струнку и совершает идеальный прыжок – лёгкий перешпагат возникает из её ног, отчего обычный элемент начинает казаться неимоверно сказочным.       Но я начинаю смеяться.       – Эй, ты чего?       – Прости! Просто вспомнила, как Грейс однажды врезала Сесси.       – Что-о?       – Да, представляешь, когда та надоела первой, Грейс без зазрения совести наваляла ей по бокам.       – Сильно?       – Не то, что бы… но лицо её пострадало прилично.       – Врёшь!       – Никогда! Грейс ещё ух какой задирой была! Это сейчас заперлась в кабинете и не впускает к себе никого.       – О, чувствую, кто-то начал обижаться…       – Вовсе нет! Разве что – капельку.       Я свожу указательный палец с большим и слегка прищуриваюсь. Савана ловит где-то в зале смешинку, поэтому оставшуюся часть тренировки мы проводим болтая. Да и вообще, если смотреть внимательней, этот последний совместный час перед гастролями нужен был нам, чтобs попрощаться.       – Обещай, что не будешь делать глупостей.       – Пообещаю, если ты подтвердишь, что сама не начала бы их делать.       – Эй! – толкаю её в плечо.       Савана смеётся.       – Ладно, – поднимает руку, согнутую в локте, – честное скаутское.       – То-то же!       Я встаю и через одно мгновение мы с ученицей уже стоим, обнявшись.       – Так… так-так-так… не плакать, не плакать!       – Да, лучше сразу рыдать.       Савана подталкивает меня в плечо, но заблестевшие от слёз глаза тут же меняет на радостные.       – Ты всё запомнила?       Она кивает.       – Точно? И про переворот в конце не забудешь?       – Не забуду.       – Умница.       Я ещё раз, только уже нежней, обнимаю Савану за плечи, и прошу не ругаться с Биллом по возможности на счёт оплаты труда.       – Он всё помнит.       – Знаю-знаю…       Савана переодевается в повседневную одежду, а через ещё минуту подхватывает тяжеленный баул и вытаскивает его за дверь.       – Даже слышать не хочу о твоей помощи. Всё равно ты уже ни на что не годишься.       – Нахалка какая, – смеюсь я.       Даю последнее наставление на путь истинный и с лёгким сердцем отпускаю на волю. Через час она уже будет сидеть в автобусе, а саркастичный Билл – давать ей подсказки по поводу танца.       Подхожу к окну. Природа за ним разбушевалась яркими красками, впуская в права осенние листья вместо красочных цветков. Вглядываясь вдаль, вижу супермаркет, чуть правее от него – парк, где-то в зарослях каменных джунглей – родительский дом и наш, построенный Тобиасом недавно.       Обнимаю себя за плечи. Думаю, что если бы он сейчас стоял рядом, то непременно сделал бы то же самое. Я закрываю глаза, представляя, как он входит в зал, и чувствую прохладные пальцы у себя на спине.       – Привет, – шепчет он ласково мне на ушко.       Ведёт пальцами дальше и сцепляет руки в замок на моём животе.       Приятно.       – Не напугал?       – Самую малость.       Я улыбаюсь, ощущая, как сердце в груди начинает биться чаще, но в мгновение успокаиваюсь, потому что он целует меня в щёку.       – Я Савану встретил при входе. Она уезжает сегодня?       – Да.       – Переживаешь за неё?       – Немного. Это всё же её первые гастроли.       Тобиас кладёт подбородок ко мне на плечо, и я чувствую прикосновение лёгкой щетины к своей коже.       – На работе всё в порядке?       – Да, Джорджу продлили контракт, и теперь мы вместе трудимся над проектом.       – Думаешь, успеете закончить до появления…       – Даже если не успеем, Джордж охотно согласиться поработать в две смены.       – Но это не правильно!..       – Трис, – он вздыхает, – перестань думать о других хотя бы на минутку. Лучше представь, как будет здорово, когда наш малыш увидит новый дом.       – Он этого не поймёт, – смеюсь.       – Да, но через пару лет ты сможешь рассказать ему, что папа работал не покладая рук, чтоб построить такую махину.       – Я всегда знала, что ты скромный человек.       – А то.       Он целует меня за ушком, притягивая чуть ближе к себе.       Мой живот уже большой, а через некоторое время станет ещё больше. На свет появится малыш, и я подозреваю, что будет это мальчик.       – Я люблю тебя, – говорит он уверено.       – А я тебя…       – Знаешь… нет, не так.       Тобиас подводит меня к зеркалу, всё ещё стоя сзади, и предлагает посмотреть на нас со стороны.       – Что ты видишь?       – Красивого мужчину и раздувшуюся как бочку девушку.       – Неверный ответ.       – Хорошо, – вздыхаю. – Опять же, красивого мужчину…       – И самую лучшую в мире женщину.       – Тобиас…       – Не спорь.       Я улыбаюсь, смотря, как он вглядывается в мои глаза, и невольно расслабляюсь в его руках. До сих пор не понимаю, почему именно мне повезло встретить такого парня?       – Руки в восьмую позицию, Трис.       – Что? – не могу сдержать смеха.       – В восьмую позицию. Давай-давай, не ленись!       – Тобиас, но их всего три!       – Ну вот опять, – он смешно качает головой. – Всему-то тебя учить надо.       Он хватает мои руки и кладёт их на живот. Свои прикладывает сверху. Я смотрю на нас в зеркало и понимаю, что он хочет этим сказать. В такой позе наш малыш оказывается защищён со всех сторон, а я, как бы, посерединке. Тобиас сплетает свои пальцы с моими, а подбородок кладёт на плечо. Теперь я не чувствую, что выгляжу как бочка, а, наоборот, как самая счастливая в мире женщина.       Он вздыхает, закрывая глаза, и я убеждаюсь в который раз, что не ошиблась с выбором.       Восьмая позиция. Теперь я знаю, как на языке танца выглядит семья.