Песочные часы

*** Годовщин мы никогда не праздновали… Круглая или не очень дата означает какое-то количество времени, проведенное вместе или хотя бы не врозь. А наши хороводы на протяжении последних пятнадцати лет никак нельзя подвести под категорию личных отношений. Да и честно говоря – я напрочь забыла, что дату свадьбы необходимо как-то выделять среди остальных дней года и только неумолимо приближающийся первый день рождения дочери напоминает мне и о нашей годовщине… Крайне таинственный и немного торжественный его вид заставляет меня насторожиться – не хочу звучать занудно, но что-то отмечать после грандиозной ссоры с Джаредом мне совсем не хочется. - Ты что-то задумал, Джер? – наиболее склочным из всех возможных, тоном в лоб спрашиваю я, - сразу – нет, потому что я хочу банально посидеть у тебя на диване, завернувшись в плед и пожаловаться тебе на жизнь. - Ты виделась с Лето? – как же хорошо, когда не нужно ничего объяснять! Благодарно кивнув, сбрасываю сумку на пол, с облегчением обнимая его. – Он тебя обидел?! - Только словами – моральный урод! – пряча лицо, отзываюсь я, - прошу, не заставляй меня пересказывать всю ту хрень, что он на меня выплеснул! - Конечно нет, - не отпуская меня, он садится на диван, - знал бы – по шее накостылял! - Не надо, он подаст в суд и напишет про это песню! – чуть улыбаюсь я, встречая внимательный взгляд серых глаз. Спохватившись, уточняю, - я тебе ничего не испортила тем, что ввалилась без звонка, кажется, у тебя были планы… - Нет, никаких, - задвигая ногой под низкий столик картонную коробку, Джереми качает головой, - как раз думал, чем бы занять вечер пятницы. - Брось, я на это не куплюсь! – подняв голову с его плеча, улыбаюсь, - это чтобы у «молодого, подающего надежды» Джереми Реннера не было девицы на ночь… - Всех девиц я отослал, - тряхнув отросшим чубом, что так удачно падает ему на глаза, отвечает он, - ты для меня важнее… ты – мой друг. - О как! – не удерживаюсь я, садясь вполоборота к нему, - а все привилегии… ну, то чем мы занимаемся от случая к случаю, между церемониями и премьерами, это как? - Ты сама сказала, - хмурится Джер, - привилегии… по-моему, одно другому не мешает, нет? Чуть подумав, пожимаю плечами, соглашаясь, - ну, в принципе… - с радостью возвращаясь в кольцо его рук. - Я так понимаю, ты снова «птица вольная»… - уже дав волю рукам, иным тоном негромко произносит Джер у меня над ухом, - или все еще в раздрае по поводу? - Даже если и так… - поднимая лицо ему навстречу, тянусь за поцелуем, - я это как-нибудь переживу… Если подумать и прикинуть числа – это как раз была одна из наших многочисленных годовщин то ли первой встречи, то ли первого секса, то ли первого признания… Их, неотмеченных, скопилось у нас так много, что и не знаешь - с какой именно начинать, если разгребать. Да и стоит ли? Мы счастливы… Я никогда не думала, что это можно произнести вслух, говоря о самой себе… Счастье очень быстротечно, понимаешь, что это было оно в тот самый миг, когда оно почти уже ушло. Оказывается – ты был счастлив… Я ощущаю это всей кожей, с лица не сходит глупая улыбка, а глаза блестят. И Джер испытывает то же самое – я вижу это в каждом его движении, слышу отголоски в его интервью или в тех коротких фразах, что он отдает выкладывать в социальных сетях вместе с очередной криво-косой фотографией Эви. Мы – счастливы… Нью-Йорк не спит даже глубокой ночью, когда Джер возвращается из Лос Анджелеса с очередных съемок. - Как вы тут? – теперь он спрашивает так всегда, проходя по мне таким знакомым взглядом, тем самым – что встречал меня после долгого расставания. А потом – приходит очередь Рози… - Все хорошо, - обычно отвечаю я, если ничего нового из того, что я ему пересказываю по мобильному или Скайпу не произошло. Несколько раз Рози болела во время его отъездов и хоть рядом была мама, мне стоило больших усилий уговорить его оставаться там, где он был. - Я привез вам апельсины и персики, - он смеется надо мной, и впрямь вытаскивая фрукты из рюкзака. - Затейник, - качаю я головой, прижимаясь к нему, - соскучилась! – не отвечая, он прижимает меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Казалось бы, все должно было стать проще и легче – со временем, но кажется ничего не изменилось… Мы все также видимся от случая к случаю, от премьеры к премьере. - Я хочу взять вас с Рози и куда-нибудь улететь! – заявляет он, в который раз наблюдая за тем, как я завариваю для него чай. – Туда, где нас никто не знает и мы сможем просто пожить семьей, ни на кого не оглядываясь! - Мы и здесь ни на кого не оглядываемся, - разумно напоминаю я, - Нью-Йорк тем и хорош, что никому нет дела – кто ты и чем зарабатываешь на жизнь. - Предлагаешь переехать сюда? Я ремонт затеял… - без перехода сообщает вдруг Джер, - во втором доме, где должны были жить Сонни с Эви… Подумал… - перехватив, он притягивает меня к себе, - я ведь как-то обещал построить для тебя дом… - Мы много чего обещали друг другу, - мягко высвобождаясь из его рук, откликаюсь я, - молодость бескомпромиссна и безапелляционна… - Имей совесть, Скар! Ты на двенадцать лет моложе! – возмущается мой муж, возвращая меня к себе, - не рядись в старушки, детка. - Не называй меня деткой! – тут же взвиваюсь я, встречая его взгляд. Мне стоит больших усилий отвести глаза и еще больших, чтобы отойти к плите и налить ему чай. Все это время его глаза неотрывно следуют за мной и я не выдерживаю, - не здесь! Я хочу своего мужа в своей кровати, а не на кухонном столе… - вызывая его смех. До собственно постели мы добираемся редко и никогда – сразу… Поначалу нечастые наши встречи быстро превращаются в несколько-дневные марафоны в номерах отелей, квартирах каких-то малознакомых друзей или родственников. Мы не встречаемся официально и от этого налета таинственности все приобретает еще более острый вкус. Я то и дело ловлю себя на глупой улыбке, предвкушая очередную нашу тайную встречу. Обо мне так много пишут таблоиды, сводя с каждым из партнеров по площадке и с режиссером очередного проекта, что от репутации моей давно остались клочки. О Джере же наоборот – не пишут ничего или упоминают в связи с каким-нибудь звездным скандалом. Разговоров на тему «Кто мы друг другу» я, как могу, пытаюсь избежать и, кажется, Джер это понимает лучше меня… - Прости, что притащил тебя сюда, - перекатившись на живот, он смотрит прямо перед собой, опустив подбородок на сложенные руки, - моя квартира не подходит для такой… - Как я? – смеюсь, - это дворец по сравнению с той дырой, где мы жили с отцом пару месяцев назад. - Ты отлично блефуешь, hot souse, - Джереми поднимается, не удосужившись надеть хотя бы джинсы, шлепает к туалету, оттуда продолжая, - но я знаю, что ты врешь. - Хочешь услышать, что я за тобой в любую дыру потащусь? – переиначиваю его слова, тоже поднимаясь с нашего нехитрого ложа, - Да на хрена ты мне вообще сдался, Реннер, вот такой?! - Не знаю, - спокойно реагирует он, останавливаясь прямо передо мной, - может, потому что я невероятен в постели… - смеяться первой начинаю я, не выдерживая и падая назад на матрас. Он присоединяется мгновением позже, обнимая и притягивая к себе. – Тащусь от твоего смеха… - шепчет Джереми. - Ага, как у охрипшей вороны, - самокритично возражаю я, лениво отбиваясь от его настойчивых ласк - Именно вороны меня и возбуждают! - Извращенец! – сдаваясь, откликаюсь я… Проснувшись ночью, не нахожу его рядом, - Джер? - Я здесь, моя радость, - откликается он из комнаты Рози, - скучаю по ней… - Она тоже, - прислонившись к нему, смотрю на спящую дочь, - плохо без тебя засыпаем. Джереми смотрит на часы, - Сейчас… - и, склонившись, ловит мой взгляд, - ну что, мамочка, с первым днем рождения Рози нас с тобой… Спасибо, родная! - Это все ты, - шутливо отмахиваюсь я, плохо скрывая непрошеные слезы, - я не пережила бы всего этого без тебя! - Так и быть, - целуя меня куда-то в область макушки, отзывается мой благоверный, - оба хороши. Идем-ка, у меня кое-что есть для тебя… - на кухне на столе горит пара свечей, пламя их играет на бокалах и отражается в темном стекле бутылки вина. - Джер, завтра матушки придут, обе… - я на секунду вспоминаю про реальный мир, - ну и вообще… - Да-да, а на следующей неделе у нас записи Ночного Шоу и Марафон по сбору средств… Скар, забудь! – присев, он заглядывает мне в лицо, - Давай сыграем – ты и я, в одной сцене, вдвоем… - Мы с тобой – актеры! – громким шепотом заявляет он, - давай сыграем – ты и я в одной сцене, вдвоем… Ты будешь моей невестой… нет-нет, постой, - в глаза загорается блеск удачной идеи, - мы сыграем молодоженов! - Ничего не выйдет, - я, как всегда, полна дурных предчувствий, - мне еще двадцати одного нет, какие к черту молодожены! - В этом-то и фишка! – Реннера уже несет, - давай, не дрейфь, у нас получится. Главное – наглый и влюбленный вид! – обняв меня за шею, он не сводит с меня глаз, пока мы не упираемся в стойку регистрации. Клерку приходится несколько раз прокашляться достаточно громко, чтобы привлечь его внимание. – А? Да, нам нужен номер для новобрачных! - Ты манипулятор, Реннер! – с улыбкой качаю головой, прекрасно зная, что соглашусь, - так кого мы будем играть? Дай вводную… - Вводную… - он задумывается, поднимая очки на лоб, - что ж.. ты – молодая мама, у которой нашлось немного свободного времени на своего любимого, но очень занятого на работе мужа. А я … - Тот самый любимый и очень занятый на работе муж, - поддразниваю я его, - не бывать тебе режиссером, Джереми Ли Реннер… - Меня вполне устраивает моя жизнь, - с неожиданной серьезностью откликается он, - здесь и сейчас. У меня есть все, о чем я когда-либо мечтал или не позволял себе даже мысли… Я – счастлив, Скар… Свечи давно оплавились и почти догорели, выливаю остатки вина в бокал, любуясь игрой отблесков пламени на темно-рубиновой поверхности. Годы… мне понадобились годы на то, чтобы понять – счастье, которое я все пытаюсь где-то там за горизонтом разглядеть, рядом… всегда было, стоило лишь протянуть руку… Вот прямо как сейчас – Джер спит в кресле, так и не допив свое вино, очки сползли на нос, отчего у него даже во сне немного растерянное выражение… то самое, что всегда напоминает мне о Белом Рыцаре. - Мой рыцарь… - негромко произношу я, легко ероша его волосы. Почти не просыпаясь, он перехватывает мою руку, прижимая к губам, шепчет, - Ты давно не звала меня так… - Давно… - отзываюсь я, - ничего, спи, мой дорогой. Это производит, скорее, обратный эффект – окончательно проснувшись, Джер садится ближе, - что? - Ничего… просто я – глупая курица, не видевшая дальше своего носа, - я почти смеюсь, - прости, это все ночь и вино… - У куриц – клюв, вообще-то, - щелкнув меня по носу, улыбается Джер, - а ночью действительно надо спать, а не пить, пусть и по самому важному поводу. - Тогда – пойдем, - я тяну его в спальню, - доспим, что осталось, а то Рози скоро проснется и ей будет все равно – кутили ее родители ночью или спали крепким сном. Мой Джер делает вид, что я удачно сменила тему и не возвращается к тому, что было, покорно следуя за мной. Я – эгоистка, делаю так как удобно мне, редко задумываясь о том, кто рядом. И только Джер не реагирует на мои выходки, легко сводя на нет мою панику и спокойно пережидая бури в стакане воды… все эти годы… Наши годовщины падают тяжелыми песчинками, уменьшая то что осталось, и я не хочу считать утекающий в никуда песок…Джереми притягивает меня к себе, вытирая мокрые от непрошенных слез щеки, - моя умная Эльза нашла новый повод. Мы перевернули часы, Скар, - шепчет он, - год назад, когда все решили. Отсчет начался заново… *** Я счастлив… Это правда, никогда еще я не чувствовал такого умиротворения и подъема одновременно. Меня захлестывает радость каждого дня, когда думаешь о том, что через несколько часов или дней я вернусь в мрачный и уже по-зимнему неуютный Нью-Йорк туда, где меня ждут два самых дорогих человека на земле. Когда после долгих лет ожидания, пустых надежд и твердой убежденности в том, что уже ничего не сбудется – все вдруг падает в руки, словно ждало именно тебя, становишься очень суеверным. И досадуешь на неумолимое время, что все-таки быстротечно… Пожалуй, именно поэтому я и предпочитаю забывать про годовщины – они слишком похожи на зарубку на стене импровизированного календаря твоей жизни… еще одна риска, ниже которой спустился уровень песочных часов… и несколько песчинок уже свалилось, отмечая утекающее сквозь пальцы время. Его так немного отпущено нам и никто не прибавит лишку за то, что ты наконец нашел свое счастье… - Так не может больше продолжаться! – повторив про себя все доводы «за» и «против», решительно вхожу в ее спальню, раздвигая плотные шторы. – Скарлетт! Поднимайся! Ты не будешь больше проводить дни, утонув в жалости к самой себе! - Отстань от меня, Реннер! – уткнувшись в подушку, моя Скар отвечает бесцветным тоном, будто ей совсем все равно. – Я не хочу двигаться, не хочу есть, ничего не хочу. Мне тошно от одной мысли, что я увижу себя в зеркале… - Дорогая моя, ну послушай, - присев перед кроватью, безуспешно пытаюсь достать ее из-под одеяла, - Райан не стоит даже одной твоей слезинки, а ты из-за него тут их уже целое ведро нарыдала. Ну же… давай встанем, вкусно позавтракаем и куда-нибудь забуримся… Что скажешь, Скар? - Отстань! – глухо звучит из-под одеяла. - Ну уж нет! – решительно сдвинув одеяло на другой край кровати, сажусь рядом и сжав ее голову ладонями, неожиданно вспоминаю нужную сцену из ее любимого фильма, - Вот я сейчас возьму этими руками твою головку и раздавлю, как орех, так что никаких мыслей в ней не останется... - Из тебя плохой Ретт Батлер, - высвобождаясь, мрачно замечает она, тем не менее вылезая из кровати, - да и я на Скарлетт О’Хара не тяну… - Помоги бог тому, кто в тебя влюбится… - снова цитирую я, правда, на этот раз это – правда. Уловив невысказанное, она вскидывает тревожный взгляд на меня, я же лишь пожимаю плечами в ответ, - Просто хочу тебя взбодрить. - Считай – взбодрил, - огрызается она из душа, - позвони маме, Джер, у меня нет на нее сил. - Слушай, Скар, твоя матушка подала мне прекрасную идею, - с преувеличенным энтузиазмом говорю я, когда она притаскивается на кухню за едой, - а поезжай в Нью-Йорк на какое-то время, поживи там, осмотрись, выдохни. - И что я там буду делать? - То же, что и здесь – ничего, - достав хлеб из пакета, двигаю к ней, - но там тебе ничего не будет напоминать о Райане, в том числе и таблоиды. Может, пройдешь прослушивание и поучаствуешь в постановке на Бродвее, - кажется, это ее зацепило. Нет, глаза еще не загорелись желанием немедленно что-то делать, но апатия явно уступила место планированию. - Да… думаю, ты прав… надо сменить пейзаж за окном. Ты поедешь со мной? - Скарлетт… - Нет-нет, я понимаю… - она отходит, старательно пряча глаза, - твоя жизнь это твоя жизнь… я и так влезла в нее совершенно беспардонно… - Ага, прямо в раздолбанных кроссовках! – в тон ей отвечаю, заставляя улыбнуться, - Скар… что бы ни было – тебе не избавиться от меня. - Дурацкие кроссовки… - шепчет она, прижимаясь ко мне… Я эгоист, пожалуй, но мне не хочется считать пролетевшие мгновения счастья и сожалеть о тех, что мы пропустили, не успев в нужный момент сказать те самые слова. Моя мечта у меня в руках – здесь и сейчас и бессмысленно терять драгоценное время на воспоминания и планы. Первое невозвратимо, а второе – неопределенно. Есть те, кто мне дорог, на обоих побережьях и я сделаю все для них, и совсем неважно – будет ли то будний день или день, когда мы… С моей Скарлетт – каждый день как праздник, в том смысле, что не уверен до конца, где именно он закончится. Вот уже год, как мы живем на два города и как-то справляемся. И не так уж плохо, раз самая главная из причин и самый дорогой подарок, который может сделать женщина – беззаботно сопит в кроватке. Рози уже год и она умиляет и радует меня ничуть не меньше, а может и больше моей двухлетней Эви. Сейчас все иначе – я вижу, как она растет и как быстро меняется, не давая нам обоим опомниться и выдохнуть. И жизнь идет своим чередом, дни просто проглатываются кусками, теряясь в ночной темноте – годовщина свадьбы официальной и не совсем, первый день рождения Рози, визит Рома в Нью-Йорк – они удачно попозировали со Скарлетт фотографам, нанятым ее предусмотрительной и дальновидной матушкой. Мои съемки в Days of Our Lives, когда Эви впервые попала на площадку и очередной Комик Кон, где я только и делаю, что отвечаю на вопросы о наших отношениях с Наташей. После съемок вечернего ток-шоу и благотворительного марафона, я снова улетаю в Лос Анджелес – голова идет кругом от перелетов, организм отказывается воспринимать время, как нечто реальное… Бессонницу можно только пережить, чтобы организм сам утомился настолько, что просто вырубится, невзирая на… - Истребитель?! – я делаю звук чуть тише, Скарлетт слишком резко реагирует на уже вчерашние новости, - ты обалдел совсем, Реннер?! - Радость моя, у меня жуткая головная боль, - с трудом поднимаю взгляд на монитор, - давай, ты наорешь на меня завтра, когда я приеду… - Ты нашел таблетки? – уже совершенно другим тоном переспрашивает она, - в ящике стола есть упаковка и в тумбочке у кровати. Да, у тебя в рюкзаке, я сама проверяла перед твоим отъездом. Только прошу – не пей. - Скарлетт! Я не самоубийца! - Не знаю, судя по твоему Твиттеру – очень похоже, что да! - Там был второй пилот, - устало объясняю я, - меня никто не посадил бы в такую машину одного. Даже при условии, что я знаю – как им управлять. Это пиар, Скар… - Я дура, - самокритично отзывается она, - но ничего не могу поделать, боюсь за тебя. Футбол… самолеты… что дальше – прыжки с парашютом? - А футбол-то тебе чем не угодил, моя радость, - запив две таблетки, массирую виски. - Случиться может что угодно и где угодно, - она с тревогой разглядывает меня сквозь расстояние в сотни миль, - тебе нужно заснуть, Джер. - Как только приеду, - киваю я. И это чистая правда, бессонница отступает, когда она рядом со мной. – Прилечу завтра на пару дней, я подписался на брэнд, буду лицом Remy Martin.Презентация в Баре с пианино послезавтра вечером. - Ты сопьешься, - сокрушенно вздыхает она, вызывая улыбку. Таблетки начали действовать и боль постепенно отпускает, уступая место тупой тяжести. - Это вряд ли. Не люблю бренди. - Только организаторам этого не говори… - Что мне спеть для тебя, Скар? - Нашу песню… Тишина и темнота наваливаются одновременно, стоит только закрыть крышку ноутбука. Мы женаты целый год, а пролетел он как один день… Годовщина, как таковая, уже прошла и мы оба предпочли просто позабыть о ней, словно ничего такого год назад и не случилось… Оно случилось, но – уже почти целую жизнь назад, в тот самый миг когда я увидел ее, меняющую разношенные и явно любимые кроссовки на золотые туфли на неприлично высоком каблуке… Даты – всего лишь числа в календаре, сдвигающиеся на день или два с каждым новым годом, песочными часами они отмеряют дни нашей жизни, и все меньше остается их наверху. Так для чего вести им счет…