Пламя во тьме

«В любом мгновении сокрыта вечность. Каждый уход это одновременно и возвращение, каждое прощание — встреча, каждое возвращение — расставание. Все одновременно суть и начало, и конец.»

      Жемчужное солнце восходило на небосклон, озаряя военный лагерь под драконьими знаменами. Соратники Дэйнерис провели без сна целую ночь, и теперь ожидали свою королеву в шатре главнокомандования. Завеса у входа приоткрылась, впуская первые утренние лучи, а вместе с ними в помещение шагнула бледная Дени. Ее сопровождал Рейстлин, осторожно поддерживая под руку.       Миссандея, задремавшая, было, в кресле, подняла на вошедших глаза и слабо улыбнулась.       — Вы вернулись.       — Доброе утро, — приветствовал королеву и мага Тирион. — Та еще ночка выдалась, верно? Но теперь, как вижу, Ваша Милость в порядке.       — В полном, — Дени присела в ближайшее кресло. — Не будем тратить время попусту — перейдем к делу. Драконы сейчас в плену, их могут покалечить или убить в любой момент. Мы должны освободить моих детей немедленно. Удалось выяснить, как их пленили? Лорд Ланнистер?       Ланнистер вкратце поведал королеве о событиях последних нескольких часов. Пока чародей был занят ее лечением, Тирион отправил разведчиков из Младших сынов в Западный Город. Для опытных наемников не составило труда проникнуть на вражескую территорию и рассредоточиться среди простых жителей. Одному из шпионов улыбнулась удача: в портовой таверне он встретил пьяного матроса из команды Эурона Грейджоя. Тот похвалялся, что его корабль прибыл из самого Дымного Моря с невиданными сокровищами на борту. А в Волантис его команда явилась за другим валирийским сокровищем, неизмеримо более ценным — драконьей матерью вместе с ее детьми.       — Наши опасения подтвердились, — речь Тириона продолжила Миссандея. — В древних книгах о Валирии сказано, что колдуны подчиняли драконов с помощью особых предметов — рогов, зачарованных магией крови. Похоже, Эурону удалось добыть такой артефакт.       Рейстлин, мрачно усмехнувшись, резюмировал:       — Значит, как я и предполагал, разумы драконов одурманены зовом рога. Впрочем, это поправимо, ведь у меня во владении есть предмет со схожими свойствами. Добраться до драконов не составит сложности: они являются источником магии, так что я могу мгновенно к ним перенестись.       — Я с вами, — тотчас вступила Дэйнерис. — Готова отправиться прямо сейчас.       Рейстлин с сомнением взглянул в лицо девушки, все еще болезненно бледное, зато исполненное решимости. Воистину, невозможно остановить мать, которая пытается спасти своих детей. Посему маг не стал спорить:       — Что ж, если вы готовы — полагаю, нам пора в путь.       Миссандея тихо обратилась к Дени:       — Ваша Милость, перед тем, как вы уйдете — позвольте перемолвиться парой слов наедине.       Дени вместе с переводчицей отошли за перегородку, чуть в сторону от остальных. Миссандея выглядела необычайно взволнованной. Прежде, чем королева задала вопрос, наатийка заговорила сама.       — Послушай, Дени, — она помедлила, как будто собираясь с духом, — я хотела попросить тебя кое о чем за Даарио. Мне не хочется думать, что он погиб. Если наемник жив, помоги ему спастись.       Дэйнерис весьма изумилась просьбе из уст подруги.       — Миссандея?.. — осторожно переспросила она, приподняв брови. — Я, конечно, постараюсь помочь, но почему ты вообще заговорила об этом?       В золотых глазах наатийки сверкнули искры.       — Начнем с того, что Даарио спас меня на арене от верной смерти, — ее голос, обычно мягкий, звучал почти с вызовом. — После этого наемник пару раз приглашал меня на прогулки, и мы замечательно проводили время. И нет, он не покушался на мою честь. На самом деле, он был довольно мил, не таков, как на людях. Боюсь, он вызвался в полет на драконе отчасти потому, что хотел произвести на меня впечатление… Так ты поможешь ему — и мне?       Королева коротко кивнула.       — Сделаю все возможное.       — Спасибо, — выдохнула наатийка с искренней благодарностью. — Возвращайся поскорей, живой и невредимой.       — Я вернусь, Мисси. С драконами… и с наемником.       Девушки обнялись и на несколько секунд замерли, согреваясь теплом друг друга в сей тревожный час. Затем они, более не медля, возвратились к ожидавшим их соратникам.       Рейстлин сотворил заклятие перемещения легко, почти как в своем родном мире. Сквозь тело Дэйнерис прошел колдовской жар, разлившийся от кончиков пальцев чародея к ее кончикам пальцев. Еще одно короткое мгновение — и королева вместе с магом бесшумно перенеслась сквозь пространство.       Во время путешествия дорогой магии Дэйнерис закрыла глаза. Когда же она распахнула веки, темнота едва рассеялась — королева оказалась в помещении, полном чернильного мрака. Но даже лишившись зрения, она знала, что попала в нужное место. Носа Дени коснулся знакомый запах драконов, запах родного огня, дыма и пепла.       — Ширак, — прозвучал шепот Рейстлина.       «Совсем как тогда, в Кварте», — с неожиданной ясностью вспомнила королева. И, точь-в-точь, как в минуты далекого прошлого, посох чародея породил колдовской свет, раздвинувший границы мрака. Пред незваными гостями предстал колоссальный зал из чёрного камня, ловившего отблески посоха маслянистыми гранями. В зале не было колонн и перекрытий, он представлял собой единое пространство, огромное и почти пустое. Одну его стену целиком занимали плотно сомкнутые ворота с тяжелыми засовами, окованные железом. А в противоположной от ворот стороне на каменных плитах лежали драконы.       Шеи пленников обвивали стальные цепи такой толщины, что сгодились бы для якорей боевых галер. Свет посоха отразился в изумрудной чешуе Визериона, в мягком золоте Рэйегаль, бархатно обрисовал чёрного Дрогона. Головы драконов покоились на передних лапах, глаза были сомкнуты. Похоже, они не просто спали, но пребывали в некоем колдовском оцепенении — появление гостей их нисколько не потревожило, а обычно сон молодых драконов чуток. Сердце Дени сжалось от тоски и боли за детей. В её глазах это зрелище было подобно ночному кошмару, воплотившемуся в реальность: драконы в темном подземелье, в оковах, лишенные неба и ветра на крыльях…       — Мои малыши, — прошептала Дэйнерис, делая шаг к драконам. — Что с вами сделали эти ублюдки?.. Надо немедленно снять цепи.       — Не так быстро, — Рейстлин остановил королеву. — Пока драконы одурманены магией рога, они могут напасть на тебя. Сначала следует использовать Око Дракона, чтобы успокоить их.       — Точнее, усмирить, — напряженно проговорила Дени. — Мне это не нравится — все равно, что опоить детей дурманным зельем. Давай попробуем обойтись без Ока.       — Они тебя не узнают, Дени. Едва ли они помнят, что ты их мать.       — И все же я их мать, — с решимостью заявила девушка. — Я верю, что они все вспомнят.       — Я не позволю тебе пойти на такой риск.       — Не позволишь? — Дени уперла руки в бока, всем своим видом демонстрируя несогласие. Взгляды королевы и мага скрестились. Спор был неприятен для обоих, но ни один не собирался уступать.       Их выяснения прервало эхо, донесшее из дальней части зала шаги и голоса. Рейстлин среагировал мгновенно: он объял Дэйнерис и себя покровом невидимости и погасил посох. Волантийцы приближались, а из разговоров врага можно было узнать что-нибудь важное. Потому маг решил не выдавать своего присутствия.       Раздался каменный скрежет, в стене приоткрылся узкий проход. Пляшущая полоска света от факела проникла в зал. В неровном мерцании королева и маг увидели процессию из пяти человек. Впереди нес факел воин из Огненной Длани — страж на службе Красного Храма Волантиса, с копьем, выкованным в виде языка пламени. За ним степенно шествовал жрец — его сан демонстрировало длинное красное одеяние и татуировки-огни на щеках. Жрец был очень высок, широкоплеч и настолько чёрен, что лишь всклокоченные белые волосы и борода выделяли его лицо в полумраке. «Летниец с южных островов, как Серый Червь», — поняла Дэйнерис. — «А с ним, похоже, не кто иной, как капитан Грейджой».       Предполагаемый Эурон был не менее шести футов ростом, худощав, с волосами цвета воронова крыла. Один его глаз на остром бледном лице прикрывала черная нашлепка. Он носил стальной доспех с отчеканенным кракеном на груди, а за плечами его вился черный плащ с синей подкладкой.       Следующий человек в процессии, ведомый Эуроном за веревку, в представлении не нуждался. Даарио с кровоподтеком на скуле и со связанными за спиной руками неохотно тащился за своим пленителем. «Вот это встреча», — Дени немало обрадовалась, увидев наемника живым. Все же она чаяла исполнить просьбу Миссандеи и помочь своему давнему соратнику, не раз выручавшему её в прошлом.       Шествие замыкал еще один храмовый страж из Огненной Длани. Он нес на плече чёрный рог, огромный, испещренный рунами, блестящий в пламени факела. Рог был выточен из цельного куска обсидиана, сквозь его полупрозрачные витки проникал свет, мерцающий колдовскими переливами. Настоящее произведение валирийского искусства: столь же восхитительно красивое, сколь опасное.       Процессия подошла к спящим драконам футов на тридцать. У Дени было достаточно времени, чтобы рассмотреть каждого из мужчин, но ни один из них не заметил незваных гостей. Эурон, растягивая слова с выражением небрежного превосходства, обратился к Даарио:       — Значит, это про тебя болтают, будто ты любовник королевы. Может, дашь мне совет, как ей понравиться? Что насчет подарков? Я слышал, драконы неравнодушны к золоту.       — Есть такое, — ухмыльнулся Нахарис. — Твоя башка на золотом блюде, несомненно, ее порадует.       — Понятно, почему тебя пустили в королевскую спальню, — пират бесцеремонно дернул за веревку, заставив пленника потерять равновесие и опуститься на колени. — Языком ты работать умеешь. А теперь не дергайся, пока я его не вырвал… И твоя смерть будет легкой. — Эурон обратился к красному жрецу: — К делу, Мокорро.       Жрец, молча поклонившись пирату, жестом поманил к себе носильщика рога. Тот приблизился и осторожно опустил свой груз на пол перед Мокорро. Затем жрец извлек из-за пояса валирийский кинжал, остро полыхнувший лезвием. Эурон, сощурив свой единственный хищный глаз, следил за каждым движением человека в красном. Даарио тоже наблюдал, не выказывая ни малейшего страха, с нескрываемой презрительной ухмылкой на губах — так, будто вовсе не его собрались убивать.       Рейстлин уже поднял руку, чтобы сразить стражей заклятием молнии. Но вмешательства мага не потребовалось. Под каменными сводами разнесся крик пирата: копье-огонь вошло ему промеж лопаток. В тот же миг второй воин пронзил панцирь Эурона у сердца. Мокорро же, с неожиданной для своей грузной комплекции прытью, всадил кинжал в шею Железнорожденного. Один удар, второй, третий, потоки крови, хлещущие на пол. Всё случилось настолько быстро, что Эурон, кажется, не успел ничего понять. Смертельно раненый, изрыгающий хрипы и кровь, он рухнул на колени, а затем безжизненно растянулся на полу.       — Да примет душу твою Владыка, — проговорил жрец, окинув его безучастным взглядом. Затем он склонился к Нахарису и разрезал кинжалом его путы. Наемник, как ни в чём ни бывало, поднялся на ноги, потирая затекшие кисти.       — Благодарю за помощь, — он с признательностью кивнул. — Полагаю, теперь мне надо покинуть Волантис как можно скорее. Дел, знаете ли, невпроворот.       — Это уж точно, — промолвила Дени.       Услышав голос, жрец и наемник недоуменно оглянулись по сторонам. Стражи на всякий случай подняли копья. Рейстлин, поведя рукой, с эффектной вспышкой развеял заклятие невидимости.       — О, кхалиси здесь! — воскликнул Даарио, а затем перевел глаза на мага. — И вы.       Красный жрец и храмовые стражи, увидев королеву, единодушно преклонили колени. Даже в поклоне Мокорро показался невысокой Дени настоящим гигантом — совсем как легендарные чудовища Севера, только сплошь черный.       — Ваша Милость, — низким, гулким голосом выдохнул жрец и застыл, не в силах молвить более ни слова.       Дени, едва удостоив его взглядом, обратилась к Даарио:       — Нахарис, что здесь происходит? Этот жрец хотел освободить вас?       — Именно так, Ваша Милость, — подтвердил наемник. — Когда меня взяли в плен, господин в красном пришел в мою камеру. Его план был таков: убедить Грейджоя, что я — драконий всадник, и меня следует принести в жертву рогу. Затем мы собирались избавиться от капитана и выпустить драконов на волю.       Дэйнерис вновь перевела глаза на Мокорро.       — Встаньте, — сухо велела она, и жрец подчинился. — Вижу, вы помогали моему другу. Почему?       — Потому что друг Вашей Милости — мой друг, — с величайшим почтением ответствовал тот. — Красные жрецы давно уже возносят Владыке молитвы о вашем явлении. Я счастлив, что ныне наши чаянья услышаны.       Рейстлин, все это время неприязненно сверливший жреца взглядом, прошипел:       — Но если ваш Храм так жаждет воцарения Матери Драконов на престоле — почему вы не предприняли что-то более действенное, нежели молитвы?       Мокорро с полным спокойствием объяснил:       — Всему свое время. Подходящий момент для действия — сейчас, но не раньше или позже. Когда мы с вами распрощаемся, я вернусь в Храм и призову свою паству к восстанию. Верные воины Огненной Длани поддержат нашу борьбу против…       Жрец вдруг смолк, с волнением глядя куда-то в сторону. Рейстлин, обернувшись, увидел Дени — она решительно шагала к своим драконам. Маг тотчас перехватил посох в левой руке и подобрался, изготовившись для сотворения заклятий. Чары, за исключением очень немногих, не действуют на драконов, но драконы Дэйнерис молоды — Рейстлин смог бы их остановить в случае нападения. Однако пока он решил не вмешиваться. В конце концов, Дени имела право хотя бы попытаться заговорить со своими детьми.       — Дрогон, — позвала она негромко. — Рэйегаль. Визерион.       Услышав свои имена, драконы чуть пошевелились, приподняли головы и разомкнули глаза. Опасения, что они нападут, не оправдались — рог подавил их гнев, их волю к сопротивлению. Драконы лишь смотрели на королеву, точно в полусне, не узнавая ее. Дени же взирала на них с величайшей горечью, понимая, сколь плачевно состояние бедных детей. В сердце девушки не было страха — только решимость сделать их прежними, возродить непокорную душу пламени.       Глаза королевы наполнились пурпурным светом. Сияние обрисовало ее бледную кожу и серебряные волосы, и Рейстлину показалось на миг, будто лицо королевы соткано из колдовского огня. Несомненно, она творила некую магию — интуитивную, стихийную, как дыхание драконов. Эта магия не нуждалась в заклятиях и формулах, она рождалась по наитию, черпая силу в воле и в самой сути создателя. Драконьи чары, как известно, недоступны людям, но Дэйнерис Таргариен не принадлежала к людскому племени. Рейстлин уже давно догадывался об этом, ее человеческая природа вызывала в нем сомнения с того самого момента, как он узрел бессилие проклятия времени.       Девушка протянула хрупкие руки навстречу своим драконам, раскрыла для них объятия. В ее сознании возникли образы событий, связавших детей и мать, образы столь ясные, что она вновь пережила эти моменты. Боль и пролитая кровь в ночь рождения драконов, затем — долгие скитания по Красной Пустоши. Дени жертвовала детям свою пищу и воду, едва не погибая от истощения… Встреча в Стенах Бессмертных, когда колдуны пытались забрать малышей в рабство. Первое убийство человека по велению Дени — казнь Визериса Таргариена. Долгие беседы на террасе в Миэрине, первый полёт и первое слово, спасение из смертельной ловушки в бойцовой яме… Все это пронеслось сквозь разум Дэйнерис мощным потоком, вливаясь в драконов — в три сознания, скованных колдовством, подавленных, спящих.       И глаза их вновь загорелись живым огнем.       Драконы встрепенулись, с криками рванулись на цепях навстречу матери. Другие не слышали то, что слышала Дени: троекратное «мама». И королева уже без боязни бросилась к ним, стараясь приласкать всех сразу. Это едва ли было возможно, ведь они уже стали такими большими.       Ликуя, Дэйнерис обернулась к Рейстлину и остальным, благоговейно застывшим.       — Ну, вот видите, — с улыбкой молвила она, прижимаясь к горячей чешуе, — всё они помнят.       Последняя проблема, которую предстояло решить — колдовской рог Волантиса — проблемой, по сути, уже не являлась. Могущественный артефакт покоился на каменных плитах у ног королевы. Дени предложила уничтожить этот предмет, ибо он опасен для ее драконов, но Рейстлин высказал иное мнение. Он считал, что артефакт необходимо изучить хотя бы для создания защиты от подобных чар. Чуть поколебавшись, Дени с неохотой согласилась. Тогда чародей, поведя руками над рогом, отправил его в магическое небытие до момента, когда сможет приступить к исследованиям.       А затем Маджере сотворил еще одно заклинание, разомкнувшее цепи узников. Огромные стальные скобы переломились, как ветхое дерево, и освобожденные драконы сбросили с себя оковы. Дрогон с готовностью подставил шею королеве — ему явно не терпелось покинуть подземелье. Визерион покосился оранжевым глазом на Даарио, тот вопросительно глянул на Дени. Она коротко кивнула, давая свое дозволение, и Нахарис ловко взобрался на изумрудного дракона.       Рейстлин вместе с Мокорро стоял перед всадниками и Рэйегаль, чувствуя на себе взгляд золотой драконицы — единственной без наездника.       — Ну что ж, — изрекла Дэйнерис, поглаживая черную броню Дрогона, — самое время сжечь легион-другой волантийских ублюдков. Мокорро, вы ведь откроете нам ворота?       — Конечно, Ваша Милость. — Жрец почтительно склонил голову перед Дени. — Да не оставит вас и ваших воинов благосклонность Владыки Света. Верю, что мы прощаемся ненадолго.       Мокорро вместе со своими стражами направился к воротам подземелья, собираясь их отпереть. Королева же с высоты драконьей спины обратилась к Рейстлину:       — Не желаете ли присоединиться к нам в полете, магистр? Я думаю, Рэйегаль будет не против.       — Летать на драконе — это почетно, однако удовольствие сомнительное, — маг хмуро покачал головой, но после паузы добавил: — Тем не менее, сейчас мне стоит сопроводить вас ради безопасности. Не хотелось бы, чтобы с драконами опять что-то случилось.       И маг, растворившись в воздухе, через мгновение вновь соткался на золотой спине драконицы. Та нисколько не возражала: она помнила, кто однажды излечил её сломанное крыло.       Надсадный скрежет засовов разнесся по драконьей темнице. Мокорро и стражи Огненной Длани толкали колоссальные ворота, и створки медленно расходились в стороны, впуская в сумеречный зал дневной свет. Драконы, почуяв свежий ветер, с победным рыком рванулись на волю. Волантийские Безупречные, которые охраняли темницу снаружи, бросились врассыпную, но тотчас были сожжены в драконьем пламени.       Один за другим Дрогон, Рэйегаль и Визерион взмыли в небеса. Над Волантисом разнесся рев, подобный грому, три пасти разверзлись, словно вулканы Древней Валирии. Крылатые тени драконов неслись по земле, и все, чего они касались, через миг заливалось огнем. Потоки пламени обрушивались вниз, а в небо поднимался, застилая солнце, едкий черный дым. Люди, сады и постройки горели, становились прахом в считанные минуты.       Черный маг со спины дракона держал под контролем поле боя, готовый вмешаться, если возникнут проблемы. Но, похоже, у защитников города не осталось средств против атаки с воздуха. Для осажденных это была не битва, а настоящая бойня без единого шанса на спасение. Драконы перемещались с огромной скоростью, обращая в огненное пекло квартал за кварталом. Их явление внушало ужас, почти позабытый за сотни лет: они воплощали смерть, мучительную, неминуемую, страшную. Пожар уже пылал по обе стороны от Ройны, и люди, избегая погибели, прыгали в реку с крутых берегов, цеплялись за плывущие обломки.       Дэйнерис могла бы разрушить Волантис до основания, сровнять его с землей — но, разумеется, не стала этого делать. Ей достаточно было посеять панику в рядах защитников и разрушить линии обороны в восточных кварталах. Сочтя задачу исполненной, королева велела драконам лететь домой — в ее военный лагерь.       Миссандея, Тирион и Серый Червь, разделяя общее ликование войска, встретили драконов на площадке перед главным шатром. Едва наемник спустился со спины Визериона, как оказался заключен в объятия наатийки. Для Дени было странно видеть их вместе, но это не казалось ей неправильным. «Красивая пара», — подумала королева, внутренне улыбнувшись. — «Хорошо, что у Мисси хватит ума на них обоих. И никаких рабов-евнухов!».       — Кхм, — деликатно кашлянул Тирион, обрадованный возвращению Дэйнерис не меньше, чем Миссандея. — Над Волантисом поднимается дым пожаров. Надеюсь, вы не слишком увлеклись, сея смерть и разрушения?       — Нет, что вы, — обнадежила Дени. — Я просто показала триархам, на что способны мои драконы. Возможно, теперь, оставшись без своего драгоценного рога, они подумают о сдаче города.       — И каков же наш новый план?       — А зачем изобретать новый? — белокурая королева приподняла бровь. — Мы все также можем взорвать ворота и ввести в город войска. Пусть Серый Червь готовит легионы для наступления. А мы с драконами пока отдохнем немного — им это явно не помешает.       Плану, однако, было не суждено исполниться. Слоновые Ворота приоткрылись, выпуская из осажденного города многолюдную конную процессию. Процессия двинулась к лагерю королевы, и когда они приблизились, Дэйнерис различила на красных знаменах всадников золотые сердца, объятые пламенем. «Стражи из Огненной Длани», — поняла она. Возглавлял же процессию никто иной, как уже знакомый ей Мокорро. Чернокожий жрец восседал на огромном, под стать себе, вороном жеребце. Остановившись перед королевой и ее спутниками, он спешился с коня и с величайшим почтением поклонился.       — Ваша Милость…       — Немного времени минуло с момента нашей прошлой встречи, — заметила Дени.       — Однако многое успело измениться, — выпрямившись во весь свой исполинский рост, жрец торжественно возвысил голос: — Драконы — воплощенный гнев Владыки — внушили ужас порочным правителям города. К тому же, триархов настигла весть о мятеже у Красного Храма. Узнав об этом, они покинули тронный зал в Черных Стенах, и больше их никто не видел. Сторонники Вашей Милости призвали горожан сдаться, и этим призывам благоразумно вняли. Ныне мы готовы открыть вам врата Волантиса… моя королева. Надеюсь лишь, что вы проявите снисхождение к побежденным и не учините кровопролития.       Дэйнерис смотрела на жреца как будто сверху вниз, хоть он и возвышался над ней на две головы. Неуловимо усмехнувшись, королева изрекла:       — Жизнь каждого в этом городе принадлежит мне. Но я готова подарить ее тем, кто присягнет мне на верность.       — Да будет так, — Мокорро вновь поклонился в пояс. — Волантис ждёт вас, Дэйнерис Бурерожденная. Скоро вы будете коронованы в величайшем храме мира, как возрожденный Азор Ахай.       Рейстлин наблюдал за выражением торжества на лице королевы, вполне разделяя ее настроение. Он многое сделал для этой победы и тоже намеревался пожать плоды.       Несколько часов спустя, в лучах заходящего солнца, Дэйнерис въехала в Волантис, дабы принять его под свое владычество. Впереди королевской процессии скакали лихие всадники, Младшие Сыны — самые искусные и безжалостные наемники во всем Западном Эссосе. Следом маршировали Безупречные, идеальные солдаты, не знающие боли и усталости, безоговорочно покорные воле своей королевы. Сама Дэйнерис гарцевала на лошади, черной, как дым пожаров, за спиной ее вился плащ, алый, как кровь, а над головой победоносно реяла тройка драконов.       В Волантисе процессию приветствовала Огненная Длань — тысяча воинов в красно-золотых доспехах с копьями в виде языков пламени. Почетный караул сопроводил Бурерожденную с ее многочисленной свитой и охраной в пределы Черных Стен. Дэйнерис получила возможность осмотреть свое новое пристанище. Валирийская цитадель, обнесенная зубчатой стеной, окруженная витыми башнями, в солнечных лучах глянцевито блестела, как уголь. Её башни, впившиеся в небо, напомнили королеве квартийскую колдовскую свечу, подаренную Рейстлином. Бесчисленные статуи были сделаны столь искусно, что казались реальными монстрами, застывшими по велению чар. Черные Стены походили на Драконий Камень — родной замок Дени, который она видела однажды сквозь Око.       — Стало быть, здесь я почти как дома, — заметила королева, обращаясь к Рейстлину.       Дэйнерис и маг улучили минуту наедине, дабы немного перевести дух и обсудить дальнейшие планы. Они закрылись на верхнем этаже башни, в укромной комнате с изящной темной мебелью. Дени присела на подоконник узкого окна, с хмурой задумчивостью наблюдая, как на Волантис опускаются сумерки. Рейстлин, устроившийся в кресло с резными драконами, выглядел вполне безмятежным. Настроение же королевы успело перемениться от ликующего к серьезному и даже печальному.       — Вот только, — проговорила она с тоской в голосе, — жрецы намерены объявить меня Азором Ахаем — тем самым мессией, избранным для борьбы с Иными.       — Допустим, — Рейстлин небрежно повел рукой. — А разве это должно тебя волновать? Пусть красные шуты развлекают чернь, как хотят, пока их россказни идут во благо твоей власти.       — Беда здесь в том, что Иные, в отличие от Азора Ахая — отнюдь не пустые сказки. Меня считают чуть ли не богиней во плоти, защитой от всех несчастий, но на деле я могу полагаться лишь на своих драконов. А драконов недостаточно — мои малыши, как показала эта осада, во многом еще уязвимы. Сама же я не воин и уж точно не колдунья… Зато — какое диво! — Неопалимая. Не горю в огне — очень кстати для борьбы с созданиями холода, — безрадостно пошутила Дени.       Рейстлин, поднявшись с кресла, приблизился к девушке. В который раз она взглянула в его глаза — полные золотого огня, они казались ей бездонным лабиринтом зеркал, напоенных жаром солнца и звезд. Черный маг вопросил своим тихим шепотом:       — Тебе страшно, моя королева? Ты боишься зимы и того, что придет вместе с ней?       — Да. Ты ведь тоже видел их, Рейстлин. И ещё я боюсь, что не справлюсь здесь, в Волантисе. Я боюсь, что все опять полетит в пекло… как в Миэрине.       Рейстлин обнял ее нежно, но крепко. Запах лаванды с примесью тлена окутал девушку, как крылья дракона, укрывшего свое дитя.       — Послушай меня внимательно, Дени. Я давно уже собирался открыть тебе кое-что важное. Ты — особенное создание. Нет, это не восхваление твоих личных качеств, хоть ты и достойна такой похвалы. Пламя души моей, ты — дракон. Порой так называли твоих валирийских предков, но я имею ввиду нечто иное: ты настоящий крылатый дракон, какие обитают в Кринне. Как ты оказалась в облике человека, без возможности принять настоящий вид, для меня большая загадка… Но вместе с тем мое предположение многое объясняет.       От изумления глаза Дэйнерис расширились:       — Рейстлин — но почему…       — Погоди, это еще не все, — спокойно продолжил маг. — Как ты знаешь, я многие годы исследовал природу богов и их силу, имея цель — не скрою — заполучить эту силу. Однажды, после долгих поисков, я добыл сведения о некоей божественной искре, которая сокрыта в Известном Мире. Я не знал, предмет ли это или живое создание… Но кем или чем бы эта искра ни являлась, я возжелал ее заполучить. Отправляясь за ней в путешествие, я никогда бы не подумал, что в итоге обрету любовь. Да, Дени, ты и есть носитель божественной силы. Сейчас твоя сила спит, но я буду искать способы пробудить её. Как именно она проявится, мне неведомо. Но в одном я уверен: когда пробьет решающий час, Иные станут лишь песчинками во власти урагана твоей мощи… К тому же, рядом всегда буду я. А Миэрин — забудь о нем. Это был гнилой город. Провалился он в Бездну — туда и дорога.       Дени, помолчав немного — ее мысли, что неудивительно, кружились в полнейшем хаосе — обескураженно проронила:       — Ну и дела, Рейстлин… Мне надо очень хорошо обо всем подумать. — она закрыла лицо руками, пытаясь привести свой разум к хоть какому-нибудь порядку. После нескольких секунд молчания девушка тихо молвила: — Увы, сейчас я должна идти — знатные лорды, наверное, уже ждут меня для подписания капитуляции. Но мы ведь встретимся вечером снова и все обсудим, правда?       Маг, погрузив золотые пальцы в серебро волос королевы, легко поцеловал ее лоб.       — Конечно, Дени. Я же пока что отправлюсь в библиотеку. По правде, эта библиотека — достойная причина задержаться в Волантисе. В ее архивах собраны книги и свитки со всего Известного Мира. Возможно, там мне удастся что-нибудь разузнать о природе Иных и о Короле Ночи.       При упоминании Короля Ночи Дэйнерис заметно помрачнела.       — Пожалуйста, проверь слова Мелисандры о Великой Стене, — попросила она Рейстлина. — О том, что если найдется смертный, который добровольно проведет Иных в земли людей, то защита падет.       — Непременно. Меня и самого это весьма интересует.       На сим королева и маг распрощались. Обоих ожидали дела, не столь приятные, как общество друг друга, но все же безотлагательные.       Мокорро уже собрал представителей знатных родов Волантиса для подписания капитуляции. Аристократы под надзором Огненной Длани явились в Черные Стены, как на казнь. Напуганные слухами о нечеловеческой жестокости Дэйнерис, они готовились к худшему. Но королева, вопреки их ожиданиям, заявила, что присягнувшие ей на верность могут вернуться в свои поместья. Более того, Безупречные из королевского войска сделают все для предотвращения грабежей и убийств рабовладельцев. Стихийные бунты недопустимы: Дэйнерис собиралась провести реформы по отмене рабства постепенно, ища разумные компромиссы и действуя убеждением, а не только силой.       В Волантис постепенно стало возвращаться привычное течение жизни — уже под властью королевы. Уличные баррикады спешно разбирались, а каменщики начали отстраивать то, что было разрушено огнем. Теперь над Черными Стенами гордо вилось драконье знамя Таргариенов. Сами драконы, к слову, оценили тепло валирийского камня и полюбили отдыхать на крышах древних башен. Но все же оставалась одна ступень, отделявшая Дэйнерис от полноправного воцарения на троне: ритуал коронации. Спустя неделю после захвата Волантиса глашатаи прошли по улицам города, созывая жителей на торжественную церемонию.       Коронация началась поздним вечером — солнце, распрощавшись с городом на закате, уже несколько часов покоилось за западным горизонтом. Местом церемонии была назначена главная площадь у Красного Храма. На крыше величественного здания пылал, касаясь бархатно-синего неба, ритуальный огонь. В окружении стрельчатых башен он был подобен золотому сердечнику в распустившемся алом лотосе. И, словно искры, порожденные пламенем, на площади мерцали тысячи факелов в руках горожан. Сегодня здесь собрались все, кто мог ходить, от мала до велика, богатые и бедные, бесправные и облеченные властью. Потоки людей затопили не только площадь, но и близлежащие улицы, и даже крыши домов. Они стягивались у подножия широкой мраморной лестницы, которая вела к входу в здание Храма.       Из стрельчатой арки на лестницу вышли жрецы, одетые в алое с головы до пят, озаряемые светом ритуального огня. Процессия двинулась вниз, на каждой ступени встали по два служителя. Таким образом фигуры в красных одеяниях образовали нечто вроде аллеи. Затем из Храма показался Мокорро. Едва завидев его, толпа разразилась восторженным ревом: первосвященника знали и чествовали за пламенные проповеди. Чернокожий жрец громадного роста замер, обводя собравшихся взглядом, полным спокойной силы. Этот взгляд очень быстро заставил толпу умолкнуть. Над площадью повисла почти мистическая тишина. Жрец простер руки навстречу толпе, и его низкий голос разнесся на сотни шагов окрест, как удар гулкого колокола.       — Добрые люди Волантиса! Сегодня я, слуга Владыки, принес для вас благую весть. Долгие годы я и мои соратники искали того, кто достоин быть наречен — Азор Ахай Возрожденный. Поиски наши не раз и не два терпели неудачу, но мы хранили надежду, что Владыка укажет нам верный путь. И ныне, когда зима уже близко, он ответил на наши мольбы. Возрадуйтесь, люди: Дэйнерис Бурерожденная здесь.       Биение крыльев мгновенно заставило всех обратить взоры к небу. Черный дракон пролетел над площадью так низко, что факелы замерцали в потоке воздуха. Явление дракона вызвало трепет и немалый испуг: иные даже упали на землю, закрывая головы руками. На Дрогоне восседала королева-всадница, ее белые волосы и алый плащ трепетали от встречного ветра. Дракон развернулся в направлении Красного Храма и, плавно спланировав вниз на раскрытых крыльях, приземлился у подножия ступеней. Под взглядами тысяч и тысяч глаз Бурерожденная сошла со спины Дрогона на брусчатку.       Гомон толпы, поднявшийся в момент появления королевы, снова утих, и над площадью утвердился покров торжественной тишины. Для коронации Дэйнерис предпочла утонченным платьям боевые доспехи драконьей всадницы. Жрецы, в безмолвии застывшие на ступенях, склонились перед женщиной в ало-черной броне. В поклоне они замерли на несколько секунд, а затем распрямились — и в руках у каждого горело живое пламя. Среди зрителей пробежал взволнованный шепот: вот оно, доказательство возвращения магии в мир. И та, что пробудила магию, ныне стояла пред ликом Красного Храма, а Храм возвышался над ней, словно пылающие врата в иные миры.       Дэйнерис начала восхождение по ступеням, минуя жрецов с руками, охваченными огнем. На самой вершине ее ожидал Мокорро, безмолвный, величавый, неподвижный, как статуя из эбенового дерева. Когда до него остались последние ступени, из Храма вышли еще две жрицы, несущие на красной подушке корону. Корона эта была не из золота, но из стали валирийской работы, без единого самоцвета, с острыми шипами наподобие драконьего головного гребня. Жрицы поднесли корону Мокорро, и он принял ее в свои руки. В тот же момент Дэйнерис, одолев последнюю ступень, остановилась прямо перед ним.       — Дэйнерис Бурерожденная, Мать Драконов, — провозгласил жрец, — именем Владыки Света я нарекаю тебя Алым Клинком, Пламенем во Тьме. Отныне ты — Азор Ахай Возрожденный, верховная владычица Волантиса по праву силы и по закону Владыки. Да будет благословенно твое правление.       Едва слова слетели с уст Мокорро, как огонь охватил корону в его руках. Ало-золотой танец пламени украсил ее так, как не украсили бы никакие драгоценные камни. Дэйнерис не пришлось склонять голову: высокий жрец без труда возложил на нее пылающий колдовской венец.       И тогда в толпе разнесся нестройный, подобный далекому эху возглас:       — Азор Ахай.       Дэйнерис отвернулась от жреца и обратилась к площади, окинула взором бескрайнее стечение факелов в ночи. Она сделала первый шаг по ступеням навстречу толпе.       И снова грянуло — на сей раз монолитное, решительное:       — Азор Ахай!       Неопалимая сходила по лестнице вниз, а на голове у неё горела, раскалившись докрасна, корона Валирии.       — Азор Ахай! Азор Ахай! Азор Ахай! — гремела толпа, вторя ее шагам.       Завершив свой путь по лестнице, Дэйнерис взошла по крылу на спину ожидавшего ее Дрогона. Оглушительный рев тысяч глоток сотрясал воздух, грозя разорвать барабанные перепонки. Королева не желала более ни минуты находиться в этой толпе. Дракон распахнул свои черные крылья и взмыл над затопленной людьми площадью, в считанные секунды оставив ее далеко внизу. «Азор Ахай! Азор Ахай!» — затихая, неслось ему вслед.       А впереди драконья всадница уже видела грозные Черные Стены, отныне ставшие ее домом. По правде, после наречения Азором Ахаем она не чувствовала в себе никаких особенных перемен. Стоило признать, что все же она избранная — раз уж ее избрали для этой роли. Но, хотя бы на Дени и возложили ответственность за судьбу мира, нести сию нелегкую ношу ей предстояло не в одиночку — что весьма утешало.       Улыбнувшись этой мысли, королева направила Дрогона к центральной башне. Рэйегаль и Визерион, отдыхавшие на соседних, приветственно вскинули головы и выпустили огонь, на миг рассеяв объятья ночи своим дыханием. В окнах верхнего этажа горел оранжевый свет — там королеву ожидал тот, кто дорог. Он категорически не выносил людских скопищ, а потому наблюдал за коронацией издалека. Но Дени очень надеялась, что он согласится отпраздновать их общую победу в узком кругу друзей.       Уже завтра её соратников ожидала бездна важных дел. А пока это «завтра» еще не пришло, все они имели полное право на отдых — как и сама королева.       Конец