Неловкая ситуация

Надо сказать, что будильник был, как ни странно, спасителем в их неловкой ситуации. Хотя бы потому, что у Макс из-за ее постоянных сомнений появилась навязчивая идея повторять материал перед занятиями, чтобы точно не оплошать. Чертово ха-ха. Она ведь рта не раскрывает, боясь оплошать в глазах остальных. Или в глазах Марка Джефферсона. - Радуйся, я тебя даже не изнасиловал, - раздался голос сбоку, как только девушка хотела сладко потянуться. Что. Прошлая ночь. Чай. Тень улыбки. Нейтан Прескотт в ее кровати… Сон как рукой сняло. - Ты меня чего? – совершенно отупело переспросила Макс, вцепившись в свое клетчатое одеяльце. Ее собеседник, похоже, тоже был растерян. Если ты проснулся раньше, то зачем торчать тут и… и что он тут вообще делал все это время? Нейтан около секунды смотрел на нее этим взглядом, словно бы она – пустое место, и это самое пустое место вчера добродушно напоило местного психа чаем, даже передумав больше называть того «психом». А потом вспылил. - Чего-чего. И что за тупая футболка. Тебе сколько лет? - Восемнадцать. Недавно исполнилось. - Это был риторический вопрос! - раздраженно цыкнул парень, топчась перед дверью в коридор. И, наконец, страшными глазами посмотрев на еще не до конца пробудившуюся Максин, со злорадством сказал перед уходом, - могу, черт подери, поздравить тебя за почти удачную попытку сломать мне руку. Всего херового. Ну хоть дверью не хлопнул. Девушка неспешно встала и начала заправлять кровать привычными движениями. Ситуация, произошедшая с ней, была настолько абсурдной, что разум уцепился за вовсе ненужную деталь. А как это она так? Она его что, за руку держала во сне?

***

Когда Макс на телефон, посреди занятий с Мисс Грант, приходит смс с угрозой: «ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ РАСКРЫТЬ СВОЙ РОТ КОМУ-НИБУДЬ ОБ ЭТОМ, И ТВОЯ ЖИЗНЬ ПРЕВРАТИТСЯ В АД», она, ни минуты не раздумывая, добавляет Нейтана Прескотта к себе в контакты. Неизвестно, какие силы ею движут. Но, в конце концов, вот. Смотрите, мама с папой. У меня новый, совершенно безобидный знакомый в академии. Конечно, она об этом будет молчать. Ей ведь никто и не поверит.

***

Близились выходные. Как и проверочные тесты, обязательные в начале года. Макс, как могла, старалась поддерживать свой относительно хороший средний балл, советовалась с Кейт, которая всегда могла помочь, или с Уорреном. Более близкое знакомство с остальными учащимися в академии оставалось пока несбыточной мечтой, так как Колфилд не знала, как начать. И когда. Как вообще люди, черт возьми, так просто могут кому-то открыться? А жизнь, между прочим, была странной штукой. Потому что Максин вдруг разглядела в окутанном дурными слухами, которые ей поведала местная сплетница Стелла, да, впрочем, и все остальные, «золотом засранце» человека. Человека, укравшего ее фотографию. С того матча, на который ее водил отец. Считай себя хоть пупом Земли, но это просто непростительно. Они сталкивались днем нечасто, даже будучи соседями напротив. Но однажды, фотографируя замершую с орешком в лапках белку, Макс заметила, как сгорбленная фигура трусит в направлении входа в общежитие и, пока никого не было поблизости, бросила и белку, и свое безмятежное настроение. Она догнала его уже в конце коридора. Разумеется, Прескотт слышал этот слоновий топот - надо быть глухим, чтобы не услышать - но почему-то не обернулся. И даже не замедлил шага. Что ж, мы не гордые. Обежав парня с левого фланга, Макс встала прямо перед ним, отчего тому поневоле пришлось остановиться. Мысль о том, что, возможно, вставать на пути психически неуравновешенного – не самая лучшая идея, пришла уже потом. - Чего тебе, блядь, надо? – вежливо осведомился у юной леди этот самый психически неуравновешенный. - иди, что ли, цветочек сфотографируй. Или тебе разрешение нужно? Наверное, тот факт, что он не удушил ее, хоть и была на то причина, должен говорить о хорошем настроении. В случае Нейтана это было немного иначе – невооруженным взглядом видны наркотики. Или травка. Но в том, как он держал плечи ссутуленными, как держался, было столько какой-то затаенной усталости, что Макс вдруг захотелось отмотать время назад, чтобы просто пройти мимо. Или сказать что-то ободряющее. Вряд ли бы Прескотт подобное вспомнил потом и вообще воспринял, но все же… «Мои поздравления, Максин. Ты попалась на удочку сочувствия. Прямо как тот бедняга из сказки, который сжалился над калекой-стариком, а тот обратился злым джином и оседлал ему шею». Так, сказать про фотографию. «Не мог бы ты, Прескотт, вернуть украденное? И, зачем тебе, собственно, моя фотография, где у меня дурацкие брекеты? Это как-то… стремно». - Ты в порядке, Нейтан? Если он сейчас ее ударит, то это будет полностью заслуженно. Макс бы сама себя за такое ударила. Прежде, чем субъект перед ней начал изрыгать гадости, Колфилд его перебила, пытаясь исправиться. - Я имею в виду, если это что-то нелегальное, то можешь не говорить. Но, быть может, я смогу… помочь… чем-нибудь. Выражение его лица было бесценным. Максин почувствовала, как щеки ее начинают гореть. - Как оно там, наверху? – спросил Прескотт вдруг, сунув руки в карманы джинсов. - Где? - Там, где находятся твои моральные устои. Иди и пожалей какого-нибудь бомжа и отъебись от меня. И, безапелляционно отодвинув Колфилд с пути, как неодушевленный предмет, он пошел по своим прескоттским делам. Наверное, не стоит говорить о том, как сильно Макс хотела иметь способность управлять временем в тот момент.

***

В четверг была организована вечеринка у Вортекса. По этому случаю большая часть студентов в своих комнатах не находилась, а это значило одно. Можно спокойно поучиться. Или поиграть на гитаре, не боясь быть кем-либо услышанной. Макс достала, изображая гаденькое хихиканье гоблина, коробку с маминым печеньем, усыпанным кокосовой стружкой. И, устроившись на кровати с ноутбуком, приготовилась к ночи зубрежки. Звучит не очень весело, но хорошо смеяться будет тот, кто успешно все тесты сдаст. Но у жизни, как и у судьбы, были другие планы. Начались они после часа ночи, когда Макс, изредка разминая затекающие ноги, уже клевала носом клавиатуру. - Что, опять?! – вырвалось у нее. - Э, - крякнул Прескотт, безнадежно под кайфом. И, скорей всего, пьяный. Отвратительный, - знакомый сорняк. У тебя галлюцинации, Колфилд. Это ведь не кактус, которого можно так долго держать сухим. А сорняк. Колфилд настороженно проследила его взгляд и возмутилась. - Лиза – не сорняк. А комната Виктории – на этом же этаже. А твоя вообще напротив, - да, представьте, мы можем дать отпор. - Виктории, как и всякой принцессе, - Нейтан мечтательно заулыбался, хоть это и получалось у него дергано, и повис на злосчастном торшере, - нужен ее сладкий сон, чтобы восстановить силы и проснуться на следующий день… красивой и свежей. Такое большое количество слов явно его вымотало, и он опустил голову, готовый отключиться. Стоя. - Но простым смертным сон нужен тоже, - пробормотала Максин, собирая крошки с покрывала, откладывая ноутбук на тумбочку, словом, освобождая место для Его Величества. А что ей еще делать. Что ей делать, расскажите, с сочувствием к кому-то, кому по определению не надо ни в коем случае сочувствовать. - Жрать хочется, пиздец, - подал голос «кто-то», повисший на торшере. Едва заметным движением повел носом и сделал пару нетвердых шагов к Макс. Та шарахнулась в сторону, а он за ней. Закричать. Позвать кого-нибудь из оставшихся девушек, да хоть что-нибудь сделать. - Они с кокосом? – взгляд, незамутненный каким-либо интеллектом, уперся в коробку, которую Колфилд держала в руках, - лучше бы с коксом. А то что-то я… тухну. Несмотря на опасность ситуации, она не удержалась от смешка. - Я тебе их дам, - осторожно начала девушка, стараясь говорить как можно мягче, - если ты вернешься после этого в свою комнату. - Если я захочу, - важно поднял дрожащий палец вверх ее оппонент, - то эта комната… да вообще все – станут моими. Мой отец… Весомый аргумент. А остальные будут ночевать на улице. - Ты уже слишком взрослый для того, чтобы постоянно ссылаться на своего папочку, - не сдержалась и резко возразила ему Максин. Нейтан оскорбленно заткнулся. Потемнел лицом. Пока его плывущий мозг пытался переварить сказанное, девушка пять раз пожалела о сказанном. - Ладно, прости, пожалуйста, - «не убивай меня», - будешь печенье? Замечательно. Только… хотя бы присядь, что ли. Ее нервное наигранное дружелюбие не нашло отклика. Колфилд, воротя нос от запаха алкоголя, сунула паническим жестом коробку парню в руки и постаралась незаметно попятиться. «Прости, мама. Я кормлю ублюдка». В итоге, все кончилось тем, что, Прескотт-младший, наказание для Аркадии Бэй за его грехи и личное наказание для Макс Колфилд за то, что она… Макс Колфилд, опять сидел у нее в комнате. Ему тут медом намазано, что ли? А ведь правда – вон, сначала налили чаю, а теперь уже кормят вовсю домашней выпечкой. - Что за херня, - в сердцах прошептала девушка, сжав целомудренным жестом руки кулачками на своих коленях. - Обычный дерьмовый денек, - откликнулся Нейтан сбоку, - знаешь, Колфилд, может… ты не настолько пропащая, как я сначала подумал. - Ну спасибо. - Да что там. С тобой можно даже потусоваться, - если бы перед ним был столик, то парень закинул б на него ноги в нахальном виде, - у тебя такое мягкое, мягкое лицо… и эти волосы… И вот кто бы знал, что это означает. Наверное, галлюцинации от наркотиков. Или он так радуется печенью. Потусоваться, значит… А ведь это идеальный момент. Взять обещание, подкрепить бумагой с подписью (если оно сможет держать ручку в руке). И заявиться на полных правах к нему в нору. Заодно забрать свою фотографию. Только зачем? Да и как-то это… нечестно. Там, где находятся моральные устои у Макс, такое непозволительно. - Подушка тоже мягкая. Занимайте горизонтальное положение, Ваше Величество, - «а утром чуть свет – и портить жизнь окружающим. В первую очередь, мне». А ее, быть может, отпустят переночевать на диванчике перед этим. Макс, ты такая… по-максимуму наивная.