Картины осколков. Темнота

Рукия

      Я неслась со всех ног, вытирая слёзы тёмным рукавом, который, наверное, можно уже было выжимать. Мелькают один за другим районы Руконгая, я приближаюсь к Сейрейтею. Ренджи… Что он подумает обо мне? Впрочем, это сейчас неважно. Мне не дают покоя слова Ичиго о том, что его родные в опасности. Я попытаюсь отследить их реацу, всё же я не один раз их видела. Реацу Ичиго и Карин чем-то похожи, значит, буду искать её. Резкая остановка. Закрываю глаза и слышу тихое шуршание. Вокруг колеблются красные и белые нити, но мне нужна другая. Вот она! Хватаю духовную нить, светло розовую с тонкой красной каймой. Похожая была у Куросаки до пробуждения его силы синигами. Тогда я не придала этому значения, но сейчас именно это сыграло мне на руку. Путь ведёт куда-то на окраины. Изредка нить обрывается на пару секунд, но вскоре вновь восстанавливается. Пугающая пляска. Свист воздуха и удары сердца у меня в руках, на краткий болезненный миг пропадающие. Кардиограмма души рисует линии, означающие лишь одно - возможность не успеть. Ветви хлещут по щекам, оставляя болезненные следы, а не высохшие капли лишь усугубляют положение. Вырвавшись из цепких лап ветвей, душащих со всех сторон, вижу п-полигон? Он, наверное, старше Главнокомандующего, о чём свидетельствует запущенность и полуразрушенные здания. Пульсирующая нить ведёт меня к единственной более-менее цельной постройке. Дверь и само здание буквально состоят из барьеров, причём из тех, которые легко снять снаружи, но даже при огромном желании и силе не пробить изнутри. Верно, никто не рассчитывал что кого-то занесёт в подобную глухомань. Разбираться с плетениями долго, проще их разрушить, внеся дисбаланс. Точно! Сокацуй! Сложить руки в жесте и произнести формулу активации. Вспышка получилась сильнее, чем я предполагала, и опалила мне волосы. Щиты распадались один за другим, напоминая прекрасный разноцветный бутон, медленно тающий в воздухе. Наконец можно войти. Пустое мрачное помещение. Больше рассмотреть я ничего не смогла, так как что-то пронеслось рядом с плечом, пришпилив край формы к стене. - Не подходи!!! – на меня уставилась во все глаза медноволосая зарёванная девочка, худая настолько, что напоминала скелет, в которой я с трудом узнала Юзу. В трясущихся руках она сжимала короткий арбалет, судя по всему, из духовных частиц, светящийся зеленоватым. Квинси? Не может быть! Тем более откуда тут духовные частицы в таком количестве, чтобы создать оружие? Размышление прервал высокий жалобный звук. Тихонько пискнув, младшая из двойняшек стала заваливаться набок, и я еле успела её подхватить, отодрав приличный кусок рукава. Арбалет медленно рассыпался. Только тут я заметила свет лечебного кидо в углу и обрывок капитанского хаори. На меня посмотрели измученные глаза… Отца Ичиго? Синигами, да ещё и капитан? У него на коленях разместилась Карин в некогда, видимо, так же форме синигами, сейчас напоминающей изодранную в клочья тряпку с красными пятнами. Лечебные техники отца Ичиго при таком ослаблении не дадут эффекта, а он ослаблен: иссушенное лицо, запавшие глаза, свалявшиеся волосы. Сам он держится из последних сил, но продолжает попытки подлечить Карин. Пустота глаз угнетает. Синигами тихим, хриплым голосом прошептал всего одно слово: «помоги» и тоже упал. При взгляде на черноволосую девочку все лечебные кидо вылетели из головы – её грудь пересекала глубокая рана. Не жилец. Даже если бы она и не была измождена, с такими ранами путёвка на тот свет внеочередная. Но… я попробую. Лечебные кидо не имеют заклинаний, кроме нескольких, самых опасных, да к тому же не очень известных. Сама я наткнулась на него совершенно случайно, что-то ища в библиотеке поместья Кучики. Старая книга в тяжёлом кожаном переплёте привлекла внимание, и я утащила её к себе в комнату. Посреди непонятных текстов с туманным смыслом я нашла несколько специфичных лечебных заклинаний и зазубрила их на всякий случай, а вдруг пригодится? Пригодилось. Кидо последнего желания – применяется, когда у тебя на руках буквально умирают. Условия применения просты – умирающий должен быть истощён и кто-то должен попросить помощи для него. Плата не очень высока - разом выпивает половину реацу, что, в принципе, терпимо. Если бы не особенности, то его, скорее всего, до сих пор бы использовали, а последние не очень приятны – этот путь выпивает реацу через кровь, а значит, придётся надрезать ладонь. Я не хочу чтобы она умерла, ведь, возможно, забота о семье Ичиго – единственный способ обрести прощение. Не теряя ни минуты больше, начинаю быстро и внятно произносить формулу. - Тысяча полётов бабочки, вечерняя заря, золото уходящего солнца, соединитесь и даруйте жизнь уходящему. Луна, затмение, звёзды. Планеты выстраиваются в линию. Тот, кто просит, приветствует вас и преподносит дары. Кидо возврата - последнее желание! – быстро провожу лезвием катаны по ладони и окропляю рану Карин. Физически чувствую как утекает реацу. Теперь главное – вовремя остановиться, иначе можно умереть, но и рано тоже нельзя – силы окажутся потрачены впустую, кидо не подействует. Десять… пять… две… последняя капелька устремляется вниз и я резко перекрываю все каналы, отрезая себя от внешнего мира. Состояние удовлетворительное, бывало намного хуже, но чувствую себя выжатым лимоном и сил хватает только медленно опуститься на пол, сейчас кажущийся самой мягкой кроватью. Краем глаза замечаю, что рана на груди сестры Ичиго быстро зарастает. Непроизвольно вырывается вздох облегчения. Обошлось. В этот раз у меня получилось. Осознание этого факта позволяет растечься по полу амёбой, ведь смысла вставать нет никакого. Но не прошло и получаса, как случилось нечто непредвиденное. - Рукия, ты в порядке? Я уловил вспышку реацу и пришёл прове… рить. – в некотором ступоре договорил он, в шоке уставившись на окружающую картину. – Не может быть! Капитан двенадцатого отряда сам показывал нам, как Ичиго убил свою семью! – Убил семью? Вот почему вы отказались от идеи спасти его? – Абараи кивнул, а мои губы растянулись в печальной улыбке. – Это всё ложь. Я врала вам по приказу. Он изначально никого не убивал, просто Совет решил от него избавиться как от угрозы. – проговорила я с трудом и стала ожидать реакции. Ренджи молча поднял меня на ноги, заглянул мне в глаза, будто ища там что-то и не находя, а потом заглядывая в самую душу спросил, раня за живое: - По приказу, Рукия? Ты говоришь: по приказу? Ты помогла убить того, кто ради тебя, тебя, Рукия! пошёл против всего Общества Душ?! Пошёл ни на что не надеясь, даже если бы у него не было помощи, он бы сражался в одиночку! Кенпачи, его офицеры, капитан Кучики – они все сдались под его напором. А ты была не одна. Неужели я настолько ошибался? – вдруг он заметил пораненную ладонь и рану Карин. – Ты вылечила её? - Это меньшее, что я могу сделать сейчас для Куросаки. - Он мёртв и ты это знаешь. – отвернувшись процедил он сквозь зубы. Странно, что он так считает. Разве он не видел того, что произошло через пять минут после казни? Точно, сразу после казни он утащил кое-как крепившуюся Инуэ в бараки четвёртого отряда отпаивать валерьянкой, так как к нему она стояла ближе всех. С ними порывался пойти Исида, но его остановили: заносчивый квинси мог сделать только хуже. - Он жив и мы должны ему помочь. Рядом постоянно пустой, очень на Куросаки похожий. Он может быть опасен. – на лицо Абараи легла тень. Он глубоко задумался, но всё же заговорил, пытаясь контролировать эмоции. - А может это мы сейчас опасны для него? Вдруг ему лучше с этим самым пустым? Ведь мы… Мы предатели, Рукия. Я не верил Ичиго. Теперь он имеет полное право не верить нам. – Абараи шипит, будто змея, с презрением к самому себе выплёвывая каждое слово. Если сначала он был в ярости, то сейчас говорит тихо и медленно, будто со скрытым подозрением. Яркой бусиной по его щеке катится одинокая слеза, неизвестно как там появившаяся и, будто сама робея от своей наглости, срывается вниз. – Я ненавижу тебя, Рукия, за то что я верил тебе. Я ненавижу себя, за то что не могу тебя ненавидеть. А он ненавидит всех нас и веру в то, что можно что-то исправить, он потерял. Чувствую, я чувствую. – ответил Ренджи на немой вопрос. – А ещё… Для нас Ичиго умер. Окончательно. Давай перенесём его семью в безопасное место, их придётся скрывать. Последнюю его просьбу, сказанную вопросом, надо выполнить. – он прав во всём. А рыжий призрак, на мгновение вставший перед глазами… Он уйдёт, оставив тепло и свет в сознании отпечатком ладони. Временный И. О. Синигами навсегда останется в нашей памяти хорошим другом.       О мёртвых ведь только хорошо, верно?