Джон Эгберт и Первородный Грех

Ты не хочешь быть богом. Ты правда, правда не хочешь быть богом. Быть богом трудно и, судя по всему, подразумевает ужасные обязанности. Словно ты должен быть менеджером в магазине, но в масштабах целого мира, и судя по тому, насколько унылой была непродолжительная работа менеджером в T.J.Maxx, тебе не кажется, что тебе понравится быть божественной фигурой. Кроме того, типа, переворот с ног на голову всех мировых религий одним своим существованием? Ха ха, мда, нет уж, спасибо. Ты лежишь в кровати и просто позволяешь своему будильнику звонить и звонить, и звонить, пока ты пытаешься переварить, чем именно Вриска "одарила" тебя, судя по всему. Не стоило тебе заниматься с ней сексом, не стоило даже двигаться к этому. О чём ты вообще думал? Типа, всем, кто участвовал в "Охотниках за приведениями", было бы стыдно за тебя, если бы они были настоящими. Ты спишь с призраком и таинственной древней сущностью? Вроде бы, именно об этом был сюжет первого фильма, и в конце истории огромный город чуть не сравняли с землёй! Будем надеяться, твоя история закончится лучше? Как можно перестать быть богом? Может быть, тебе нужно просто трахнуть её ещё раз, и всё перетечёт назад, хотя тебе будет трудно собрать волю для того, чтобы сделать это, зная то, что ты знаешь сейчас. Хотя она тебе действительно нравится, и ещё ты считаешь, что она сумасшедшая, но она тебе нравится, но она точно сумасшедшая, но она правда-правда тебе нравится... Тьфу, и что теперь делать? Ну, для начала, пойти на работу. Орган сам на себе играть не станет. Сегодня воскресенье, и впервые за всю твою жизнь, ты чудовищно волнуешься во время Мессы. У тебя трясутся руки, с тебя градом льёт пот, тебе приходится снять свои органные ботинки, чтобы можно было использовать собственную мерзкую кожу для сохранения трения с педалями. Даже с бирушами в ушах ты видишь, как синие звуковые волны органа скачут по собору, ударяясь о колонны и отражаясь от потолка. Репетиция с хором идёт и того хуже. Ты не можешь забыться ни на мгновение, не можешь позволить себе просто быть, не можешь перестать думать о богах, чудовищах и Вриске, Вриске, Вриске. Цвета звуков каждого голоса больше раздражают тебя, чем радуют - ещё одно напоминание о том, что ты неожиданно стал очень странным и очень другим. Ты заканчиваешь проходить через последний отрывок, очень эпическую часть, в которой тот колоссальный водоворот звука, который ты обычно обожаешь, но сегодня он заставляет тебя содрогнуться. Ты знаешь, что директор хора заметил. Он опускает руки на стойку подиума и убедительно смотрит на тебя. - Что-то случилось? У тебя болезненный вид. - А, да, извините, у меня сегодня день не задался, - говоришь ты, пытаясь улыбнуться. Твой голос имеет тот же цвет, что и твой орган, и это отвлекает. - Я знаю, что звучал не очень хорошо. - Мне кажется, ты звучал прекрасно, - говорит какая-то юная леди из хора. - Хотя, должна сказать, ты действительно выглядишь угрюмо. - Ага, веселей! - говорит другая. - Мы все думаем, что ты великолепен. Мы все болеем за тебя, знаешь ли. И к твоему удивлению ты обнаруживаешь, что они на самом деле за тебя болеют. Ты ощущаешь его, этот невероятно большой приток тепла прямо в центре груди, и все крохотные кусочки поддержки и сопереживания, и маленькие одобрительные возгласы, которые некоторые участники хора производят только для тебя. И каким-то образом ты знаешь, что это какая-то дурацкая божественная хрень, но тебе всё равно становится хорошо от неё. Не по-человечески хорошо, а хорошо так, что у тебя распрямляется спина, перестают дрожать руки, а эхо в соборе начинают сиять ярче. Тебе нравится это ощущение, эта очень добрая, нежная сила, расплывающаяся по твоему телу. О да! Ты великолепен! Ты справишься! И с этим ощущением ты играешь последнюю секцию снова. В этот раз их голоса уже не помехи, а набор различных цветов, большая и весёлая радуга, через которую ты можешь рисовать свою толстую синюю линию. Ты позволяешь себе разфокусироваться ровно настолько, чтобы можно было играть, но недостаточно сильно, чтобы полностью запутаться в своих линейках. Они кажутся такими материальными, словно если ты достаточно сосредоточишься на … Вот и этот длинный прогон ближе к концу первой части, который директор твоего органа всегда описывала тебе как набирающий силу шторм, пришедший для того, чтобы уничтожить смертных людей. Это очень эпично, по большому счёту, ты играешь дождь, гром и молнии, в то время как хор олицетворяет человечество, а оркестр - разрушение. Для тебя это одна из самых сложных частей в произведении, потому что твой дождь всегда звучит как лёгкая морось. Но если сделать звук гуще, заставить вибрацию и ветер течь через трубы чуть шире, приказать твоей линии склониться и согнуться в местах, где тебе будет тяжело играть, это однозначно решит все твои проблемы! Ты заставляешь пульсировать свою линию во время упомянутой фразы, принуждаешь её сиять тёмно-голубым тут, светло-голубым там, придаёшь ей тот 'пыл', который ты никак не мог сыграть своими руками. Ты меняешь саму сущность звука одной лишь собственной волей. Ты играешь хорошо и ты знаешь это, и если бы директор твоего органа сегодня была здесь, она наверняка проронила бы слезу. У тебя есть силы, позволяющие редактировать звук? Круто. Когда ты заканчиваешь, директор хора отводит тебя в сторону и говорит тебе, насколько потрясающе ты звучал. Ты отвечаешь "спасибо" от чистого сердца. Ты чувствуешь себя хорошо. Очень хорошо. Высокая оценка, которую дают твоей игре хор и директор, нарастает в какое-то великолепное электрическое тепло. Словно ты под кайфом от адреналина без супер частого пульса, словно ты мог бы выйти один против всего мира даже глазом не моргнув. Может быть, эта божественная штука будет не такой уж плохой. ********* Тебе снова снится, что ты в своей гостиной. На этот раз ты не ждёшь, когда она начнёт говорить. - Вриска, если я бог, у меня есть какие-нибудь, типа, обязанности? Мне нужно носить короны и сидеть на тронах, и жить на облаках? Что мне нужно делать? Она откидывается на спинку твоего кресла, сцепляет пальцы вместе. - В целом, ничего. Тебе не нужно делать абсолютно ничего, если ты неудачник и ничего не хочешь. В смысле, теперь ты вроде как бессмертен, ты можешь зачахнуть и быть забытым, и умереть, если ты не будешь получать достаточно подношений или поклонников или чего-то в этом духе, но учитывая твою профессию и то, что ты делаешь, будучи богом, у тебя не должно быть особых проблем с поддержанием жизни. - А богом чего я буду? Она совершенно неиронично поглаживает свой подбородок. - Я думала, что ты будешь богом ветра, со всеми этими полётами и прочим, но теперь больше похоже на то, что ты станешь богом звука. Скорее всего, и того, и другого, вообще-то. У меня и моих приятелей было по три аспекта у каждого. Хотя звук и ветер по большому счёту не имеют совершенно ничего общего друг с другом! - Эм, ошибаешься, они очень даже имеют! Звуки - это просто красивые вибрации, знаешь ли! Вроде воздуха, который ты дуешь через трубу! - Ты дуешь в кулак для демонстрации. Вриску это не смешит. - Не важно! Эй, давай сходим повеселиться куда-нибудь! Я устрою тебе тур по моему старому храму. - Она не дожидается, пока ты согласишься, просто хватает тебя за запястья, спрыгивает с кресла и тянет тебя на ноги. Совершенно неожиданно и без малейшей смены обстановки, вы оказываетесь в храме Вриски. Он гораздо ярче, чем ты себе представлял, когда она сказала "старый храм": ты думал, что здесь будет что-то вроде жутковатых руин в духе Индианы Джонса и Храма Судьбы, но вместо этого храм похож на красивый павильон, залитый полуденным светом. Вы стоите в каком-то дворике, арки из больших глиняных кирпичей украшают стены, лёгкие тропические лозы свисают с плоской крыши, а пара открытых дверей ведёт в, судя по всему, внутренние покои. Пол полностью замощён мозаичной плиткой в форме солнца, и внешний контур врезается в землю на несколько дюймов. Похоже, по нему должно что-то течь. - Золото, - говорит Вриска, заметив, как ты смотришь на канавы. - Раньше из моей спальни вон там... - она указывает на двери. - ...текла река расплавленного золота. - Разве работать с расплавленным металлом не слишком жарко? - Да ни фига, я ведь полностью волшебная. В смысле, да, ели ты дотронешься до реки лавы, у тебя отвалится рука, но в этом ты сам виноват. Она дёргает твоё запястье, тянет тебя внутрь. Внутри всё равно довольно ярко, словно солнце светит со всех сторон сразу, хотя это абсолютно невозможно. Окна не застеклены, но они большие, открытые и зашторенные противомоскитными сетками, которые колышутся, когда Вриска тянет тебя по коридору. - Напомни-ка, сколько ты говорила тебе лет? - спрашиваешь ты, пытаясь рассмотреть сетку, пока вы торопливо движетесь по коридору. - Может быть я плохо учил историю, но мне казалось, что юродивые древние люди не могли ткать настолько мелкую сеть. - Да? Ну так они могли! Всё благодаря мне! Если дать несколько благословений и немного богатств талантливым семьям, чуть позже они отплатят тебе сполна, когда они начнут смешивать свои талантливые гены. - А, ну да, боги во плоти, наверно, могли сколько угодно баловаться с культурой. Например, давать людям огонь, когда они ещё не готовы принять его, и всё такое. Она застывает перед большой занавеской в конце коридора, громадным гобеленом с угловатым солнцем, закрывающим проход куда-то. Ты чуть не спотыкаешься об желоб в полу из-за того, насколько быстро она останавливает тебя. - Наверно, мы были продвинутыми, по крайней мере, в сравнении с тем, на каком уровне сейчас человечество. С таким темпом развития, вы, ребята, уже могли бы начать исследовать космос к этому времени... - говорит она, не смотря на тебя. - В смысле, без меня, наверно, всё вообще было бы слито подчистую! Было бы неплохо, если бы это вернулось, понимаешь? Я. Мы. Боги. Мне кажется, так будет лучше для всех, правда! В своё время у нас всё было просто великолепно! У всех! Ну кроме, знаешь, пары дюжин кровавых жертвоприношений и актов каннибализма среди некоторого быдла по выходным и праздникам, но всё это меня не касалось. - Кровавые жертвоприношения! Каннибализм! Ух ты, да это прямо древний расистский снафф-фильм! Что это бог был такой, которому это нравилось? Она поворачивается к тебе и ухмыляется. - Каркат, разумеется. Ты замираешь. Каркат не... Каркат не может быть таким богом. Из злобных Ацтекских, которые скидывали людей с высоких лестниц после того, как съедали их сердца. Это полная противоположность тому, кто этот парень на самом деле. Ты легко можешь представить себе, как он расплакался бы или вроде того, если бы ему пришлось бы сделать это. Типа, что вообще можно получить с таких жертвоприношений? Чем бы оно ни было, убивать ради этого людей (или есть их?) - это уже перебор. Должно быть, она заметила богатство гримас, которые выражало твоё лицо, потому что она говорит: - Расслабься, он совсем остепенился! Джейд в безопасности. В смысле, если только он не успел уже... - она картинно подёргивает бровями. - ...угоститься ей. Ты морщишься. - Знаешь, это в тысячу раз более мерзко, когда ты имеешь в виду "поедание моей сестры" в буквальном смысле, а не в сексуальном. Фуууууубля. И это Каркат остепенился? Да не может быть! - Может! Всё потому, что он ослабел. Позволь мне рассказать тебе кое-что, и слушай внимательно, потому что это и тебя касается! Она тянет тебя за занавеску в помещение, которое, судя по всему, было её спальней. Оно огромное, яркое и отделано так, словно богатая старая белая леди, увлекающаяся ручной отделкой, дорвалась до содержимого пиратского сундука с сокровищами. Вся комната от стены до стены покрыта золотыми монетами, бусинами и структурами, похожими на диско-шары, из любимого минерала Вриски. Они отражают свет с такой яростью, что ты боишься за свои глаза. Вриска, совершенно непоколебимая ярким светом своей комнаты, продолжает тянуть тебя внутрь. - Бог может поддерживать свою энергию двумя способами, - говорит она. - Первый и самый главный метод - подношения, то есть когда кто-то даёт что-то богу. Например, Каркат очень любит кровопускание. Если кто-то разрежет себе грудь ради него - бам, его уровень силы возрастает на десять очков. А если кто-то напишет для него романтический стих в качестве дара, он в буквальном смысле кончит от радости. Ты моргаешь, привыкая к свету. - Да уж, это он может. - Второй метод поддержания силы никто не помнит. Он значительно слабее, чем кровавые жертвоприношения или то, что относится к твоей стихии, но если ради тебя соберётся достаточно людей, твой уровень силы взлетит до небес! Тебе едва удаётся не фыркнуть. С совершенно каменным лицом ты говоришь: - Больше девяти тысяч? - Да, точно, твой уровень силы будет гораздо выше девяти тысяч! Второй способ поддержания силы - это вера. Вера в то, что ты способен делать, в твоё существование, что ты придёшь к ним на помощь, когда тьма начнёт сгущаться, когда тебя призовут молитвой. Я заметила, что ты почувствовал это, когда те убожества из хора ощущали зависимость от тебя. - Да, - ты хмуришься, - но это не та вера, которую обычно ассоциируют с богами, религией и прочим. Это, скорее, повседневная вера, типа, "у тебя получится!" и всё такое. - Не суть важно, техническую сторону в таких вещах можно игнорировать! В любом случае, скоро для тебя это будет очень важно. Ты задаёшься вопросом, почему. Она садится на большую стопку подушек перед тобой, покрытых вышивками и украшенных самыми запутанными узорами из золотых нитей, какие тебе доводилось видеть. Ты ощущаешь огромную честь от того, что ты можешь посидеть в помещении, над которым во имя Вриски усердно трудились древние ремесленники. - Итак, какие безумные жертвоприношения тебе нравятся? - спрашиваешь ты, садясь плечом к плечу рядом с ней. - Стоп, нет, это глупый вопрос. Скорее всего, у тебя были люди. Что-то типа странного гарема. Как в паршивой порнографии "про Аравию" из 80-ых или типа того. - А то! И это было великолепно, - говорит она, потрясая кулаками. - Они поклонялись мне на протяжении всех своих жизней, так что стать моей собственностью было всё равно что отдать мне все свои... - Половые органы? Она шлёпает тебя по плечу, когда ты начинаешь по-детски хихикать. - ...души и тела. Она поворачивается к тебе и смотрит в твои глаза с выражением, которое лучше всего можно описать словом "алчно". - Эти люди, которые предложили мне самих себя, мои поклонники... Ты знаешь, что я с ними делала? Я одевала их в золото и трахала их. Это была в буквальном смысле худшая попытка флирта, какую ты когда-либо слышал, даже если не учитывать ту странную чушь про "собственность", но ты всё равно содрогаешься от этого. Она откидывается на подушки, её тело издаёт мягкий звук "пуф" от прикосновения. - Разумеется, хорошие вещи мне тоже нравились. Золото, драгоценности, дорогие устройства для предсказаний и всё в том же духе! В смысле, эти вещи были обычными подношениями, вне зависимости от того, богом чего ты был, но я получала от них больше других! Было таааааааак приятно получить последние сбережения семей или важное наследство, которое отдавали мне, или, чёрт, даже церковная десятина была хороша. - Что насчёт меня? - ты указываешь на себя. - Хмм? - Что даёт мне силу? Помимо веры. - Думаю... Нет, разумеется, я права. Я знаю точно, чего ты хочешь, - она садится прямо и шлёпает тебя ладонью по плечу, словно собирается начать "Тот Самый Разговор". - И поскольку я такая щедрая, я дам это тебе. Только не ржать! Или я убью тебя до того, как ты проснёшься! - Ничего не обещаю! - Она пристально на тебя смотрит, и ты хихикаешь. - Ладно, хорошо, больше смеяться не буду. Я Серьёзный Джон, отныне и навсегда. Расскажи мне, как получить силу! Вриска долго смотрит на тебя, её лицо краснеет так сильно, что она начинает походить на градусник из мультфильма. Когда ты открываешь рот, чтобы что-нибудь сказать, она паникует, крепко закрывает глаза и говорит: - Это для тебя! Вриска начинает петь. Тебе удаётся сдержать все позывы рассмеяться. Это очень тяжело. К тому же поёт она невероятно паршиво, звучит примерно так же, как в том документальном фильме про Египет, который ты смотрел как-то раз, где показывали леди, совершающих погребальный вой на Ниле - жуткие двухтональные крики. Вриска звучит примерно так же, но, пожалуй, чуть мелодичнее? Её звуковая линия выглядит как осколки стекла, заполняющие пространство между тоннами золотых побрякушек в комнате. Может быть, поёт она не так уж ужасно, просто ты ещё не привык к этому. Через две секунды после начала ты начисто забываешь обо всём этом. Ты забываешь о том, насколько странно она звучит, насколько чужеродно её пение, поскольку прямо сейчас в каждой клеточке твоего тела кипит адреналин. Твоё сердце стучит в ритме с её стыдом, её волнением, от того, насколько тяжело ей делать это - выступать, когда она прекрасно знает, насколько плохо у неё получается, но она всё равно старается, специально для тебя! Это тепло расплывается по всему твоему телу, словно ты погрузился в горячий источник её жизненной энергии. Значит, это и есть "подношение"? Ты не хочешь, чтобы оно когда-либо заканчивалось. Ты не уверен, сколько проходит времени, прежде чем она прекращает петь, и мягкое сладкое тепло покидает тебя вместе с её последней "нотой". Ты совершенно бессознательно и от всего сердца говоришь "Ух ты, спасибо..." Ты чувствуешь себя так, словно тебе только что сделали очень длинный и очень хороший массаж, и ты наслаждаешься оставшимся приятным ощущением. Ты хочешь почувствовать это снова. Ты задаёшься вопросом, не удастся ли тебе убедить кого-нибудь спеть для тебя в реальном мире. Может быть, это не сработает, если ты сам их попросишь, может быть, они должны делать это по собственной воле... В любом случае, это было приятно! Ты забираешь назад всё плохое, что ты мог сказать про божественность, это великолепно! Вриска смотрит на тебя так, словно добилась чего-то, и ты не можешь не испытывать благодарность к ней. Сегодня самая подходящая ночь для этого. - Я бы хотел ответить услугой за услугу, моя очаровательная и всемогущая богиня. Вот моё подношение. - Ты раскидываешь руки в жесте "эй, всё в порядке, сегодня меня трахать можно" и стараешься не рассмеяться от того, насколько стыдливой выглядит Вриска из-за твоего банального комплимента. В яблочко. Ты понижаешь свой голос до тонкой звуковой линии, театрального шёпота. - Я имею в виду, тебе стоит, наверно, одеть меня в золото и трахнуть меня. - Ха ха ха, - произносит Вриска, прежде чем пробурчать. - Ни за что, тебе меня не соблазнить! Это не так работает! Это мне суждено быть той, кто тебя соблазнит, а не наоборот. Ты разворачиваешься к ней и толкаешь её на подушки, вызвав забавный звук "пуф". Ты склоняешься над ней, положив руки вокруг её плеч, и натягиваешь свою супер-изысканную и стопудово сексуальную гримасу Ника Кейджа. Очевидно, от этого у неё перехватывает дыхание, поскольку на её лице расплывается широкая глупая ухмылка, словно ты только ударил её по лицу. - Ну лаааааааадно, - говорит она, пытаясь звучать круто и с треском проваливая попытку. Её звук мерцает в золотом свете под тобой. - Если ты настаиваешь. Хотя, поскольку я отдала тебе свою божественность, для меня это будет не настолько приятно! Не ожидай, что тебе удастся потрясти меня своими неубедительными сексуальными навыками в этот раз, потому что помощи от меня ты не дождёшься. Ты подмигиваешь, вложив в жест столько джентльменского шарма, сколько возможно, и Вриска тает. Время добить её коронной фразой. - Вриска, тебе будет так весело играть со мной в одевалки, что золото будет течь по местам, о существовании которых ты даже не подозревала. Вриска сдерживает возбуждённую ухмылку. Тебе даже не нужно смотреть, чтобы знать, что эти древние желоба вот-вот наполнятся рекой расплавленного золота. ********* Когда прибывает Берлинский Филармонический оркестр, за три дня до концерта, ты готов выложиться на все сто. Ты не понимаешь, что они говорят по-немецки, но многие из них знают английский, и когда они приходят сказать тебе, насколько хорошо ты играл во время репетиции, ты чувствуешь себя хорошо от их похвал и комплиментов. Они придают тебе эту странную силу, эту энергию, благодаря которой ты уверен, что справишься. Это самая первая репетиция в полном составе. Все на месте, директор органа на трибуне, маэстро Филармонического оркестра дирижирует оркестром, хором и тобой. И когда палочка опускается, и ты начинаешь играть своё самое первое соло, ты абсолютно уверен в том, что когда придёт время, концерт пройдёт безупречно. Всё звучит превосходно, выглядит превосходно в твоём новом затейливом звуковидении, и твоя душа поднимается с каждым крещендо, каждым пробегом, каждым эпическим сочетанием песни, энергии и гармонии в апокалипсическом произведении. Редактирование твоей части даётся тебе естественно: в этом месте ты хочешь звучать темнее, здесь суше... и ты ставишь себя на нужное место в идеальной мелодии словно кусочек головоломки. Когда вы заканчиваете репетицию, ты ощущаешь падения и подъёмы волны их веры в тебя, и ты опасаешься, что прямо сейчас ты светишься как Моисей, от счастья. Директор органа замечает это. Она хватает тебя за плечо, когда ты собираешься уходить, разворачивает тебя и говорит с жаром в голосе: - Джон, о, Джон, ты был великолепен. Я думала, что на самом деле узрела, как небеса разверзлись, когда ты разорвал их собственными руками в последней части. Господи, я и раньше подозревала, но теперь я абсолютно уверена, что ты будешь великим мастером нашего времени. Ты всегда думал, что она преувеличивает с такими комплиментами, но когда ты слышишь, как она говорит это, ты понимаешь, что она на самом деле так думает, и тебе требуются все твои силы, чтобы сдержаться и не превратить её звуковую волну в фейерверк радости. Когда ты уходишь, ты не можешь удержаться и паришь над землёй всю дорогу до своей машины на тёмной парковке церкви. Ты обожаешь это! Ты не можешь дождаться концерта, когда у тебя будет огромная публика, и всем понравятся твои соло. Это будет просто великолепно! Ты проводишь следующие вечера и дни в смазанной полосе игры на органе и общения с Вриской. В основном общение с Вриской, вообще-то, потому что все тревоги о твоём выступлении испарились вместе с Deus Ex Machina - появлением твоей волшебной способности редактировать звук. Тебе очень нравится болтать с ней, и ты проводишь целые часы своих снов, пересказывая ей сюжеты твоих любимых фильмов строку за строкой, пока она зачарованно слушает тебя. Также тебе нравится слушать её истории. Истории о всех тех людях, которым она помогла, о том, как она снова хочет быть живой, о том, как она желает всем добра, и о том, что ты совершенно точно поможешь ей! Было бы великолепно иметь такую подругу как она в реальном мире. В ночь перед концертом ты пробираешься на крышу своего дома. Он не очень высокий, не такая многоэтажка, как у Дейва, но достаточно высокий, чтобы с крыши открывался хороший вид на городские огни. Ты закрываешь глаза и сосредотачиваешься на звуках города, на всех машинах, скрипах, гудении неона, и ты видишь их как тусклую вибрирующую линию на тёмном фоне закрытых век. Ты протягиваешь вперёд руки, чтобы не терять равновесие, и очень медленно, очень осторожно приглушаешь город. Тсссс, сейчас время только для снов. Ты делаешь это совсем чуть-чуть, всего на пару децибелов, но результат заметен для твоих ушей и заметен в цветах звуковых волн города, которые слегка меркнут в темноте. Ты возвращаешь звук к нормальной громкости и открываешь глаза. Ты начинаешь понимать, что ты мог бы зайти гораздо дальше, если бы захотел, что ты мог бы заглушить всё, убить каждый звук и каждый голос в городе одной лишь мыслью. У тебя есть сила, её питает вера целого оркестра в тебя. Всё могло бы быть заглушено, если бы ты захотел этого. Но это было бы нехорошо. Ты не станешь таким богом, ты будешь добрым! Из тех, которые используют свои силы для создания красивой музыки и полётов, когда никто не видит, как какой-нибудь супер-герой-хипстер. Вриска произносит тебе "заводящую" речь в ночь перед премьерой твоего концерта, массирует тебе плечи и пытается сжато описать тебе тренировочный монтаж в реальной жизни, похожий на ту сцену из Рокки, про которую ты ей рассказывал. В основном ты просто смеёшься от этого. На следующий день тебе всё равно нужно работать, и ты на удивление сосредоточен и уверен в себе. Наверно, это из-за того, что у тебя хорошее предчувствие? Тебе очень нравятся эти божественные силы, они просто офигительны. Когда ты возвращаешься в свою квартиру, Джейд и Каркат готовят для тебя ужин, и он ужасен. В смысле, они приготовили гамбургеры на сковороде, щедро обсыпав котлеты сухарями и забыв про булочки. Возможно, ты просто снобистский яппи из Сиэтла и категорично относишься к еде, но ты всё равно ешь. Ведь приготовили с любовью! И ты ощущаешь в ней "подношение" того же рода, что и песня Вриски, но более тусклое и не настолько эффективное. Джейд практически подпрыгивает на месте, пока ест свою странную гамбургерную котлету. - Я не могу дождаться твоего концерта, Джон! Ты будешь звучать великолепно! Я хочу поскорее увидеть тебя там! - Ага, я тоже, спасибо. - От поддержки твоей сестры у тебя голова идёт кругом. Она кладёт вилку на стол и перестаёт подпрыгивать. - А ещё ты странно вёл себя в последнюю неделю, и я подумала, что тебе будет лучше, если ты избавишься от стресса и покончишь с этим. Это ведь очень важно, верно? - Я вёл себя странно? - ты нервно усмехаешься. - Я не заметил. Наверно, это из-за волнения. Да, пожалуй, всё пропадёт, когда концерт закончится... Не пропадёт. Тебе просто придётся разобраться, как выбраться из этого ветреного, радостного настроения, в котором ты сейчас пребываешь большую часть времени. Может быть, как-нибудь после концерта. После ужина, когда ты моешь посуду в своём концертном смокинге (у тебя осталось мало времени до того, как нужно будет ехать в церковь), Джейд произносит что-то вроде: "Я пошла! Я хочу немного поездить по городу", и ты прощаешься с ней, не обращая особенного внимания. Ты чистишь тарелку, размышляя о том, насколько опьянённым жизнью ты будешь себя чувствовать сегодня, чуть подпрыгиваешь и начинаешь парить рядом с раковиной. Судя по всему, Джейд хочет покататься по городу на мотоцикле в своём красивом платье? Ты не винишь её за это, ты бы тоже захотел покататься, будь у тебя лицензия на мотоцикл и блестящее чёрное бальное платье. Интересно, а что Каркат сегодня на себя нацепил. Он тоже приоделся для концерта? Мысль о том, как он отчаянно цепляется за Джейд, сидя на заднем сидении в мятом костюме, уморительна. Стоп, а Джейд вообще взяла Карката с собой? Ты не обращал внимание. Может быть, она заедет, чтобы забрать его? Пожалуй, тебе стоит перестать парить в воздухе, как бог-новичок, и встать на ноги на тот случай, если он выйдет из... - Джон, ты.... Ты роняешь тарелку в воду. Звук его голоса имеет тёмно-красный оттенок. Ты поворачиваешься прямо в воздухе, слишком запаниковав, чтобы опуститься на землю, и обнаруживаешь Карката, стоящего в дверях кухни, с широко раскрытыми глазами и ртом, словно студент из фильма ужасов. - Что за... Как ты... Ты летаешь, ты не можешь этого делать, немедленно спустись сюда, перестань отрицать законы физики и людей и... Он замолкает. Его лицо становится тёмным. Враждебным. Смертельно серьёзным. Ты даже не можешь придумать смешную метафору для этого выражения, потому что совершенно неожиданно ты напуган до писка. Это именно то, чего ты не хотел. Вриска сказала, что он может забрать твои силы. Ты не хочешь этого! Только не сейчас, когда ты так близок. Ты должен предотвратить это любой ценой. Ровным, чётким и полностью серым голосом он говорит: - Какого хрена здесь происходит?