2 месяца.

      Я проснулась рано утром, от ужасной боли в голове. Кажется, я не только проспала, но и опаздывала к врачу. Быстро сползла с кровати и побежала в ванную. Приведя себя в порядок, я быстро застегнула бюстгальтер и надела серую блузку, затем натянула джинсы и побежала в коридор.       Выбежав из своей девятиэтажки я, задыхаясь, побежала к остановке. И вот, через двадцать минут уже сидела в очереди, в старой поликлинике, с новым косметическим ремонтом.       -Добрый день, Виктория Леманн здесь? — спросила молоденькая медсестра, в коротком белом халате, мило улыбнувшись пухлому малышу с конфетой в руке, а затем странно, с жалостью и чем-то еще во взгляде посмотрела на меня. Встав с кресла и чуть не свалившись обратно, из-за того что у меня подкосились ноги, я все же подошла к двери в кабинет и медленно надавила на ручку. Закрыв за собой дверь я так и осталась стоять возле нее.        Мой старый, лет пятидесяти, врач, которому мы в преддверие каждого праздника приносили шампанское и конфеты, сидел в своем не меняющемся потертом стуле на колесиках. Авраам Исаакович тяжело вздохнул, и не смотря на меня, указал рукой на стул с другой стороны стола. Подождав, пока я присяду на него, он начал разговор:       - Виктория, здравствуйте, пришли ваши анализы…и у меня очень плохая новость, — мужчина почесал затылок.- Вы поймали инфекцию, и я не могу точно сказать какую, но у вас поражена кровь. Больше я не имею права что-либо говорить. Российская медицина, к сожалению не берет на себя такую большую ответственность и поэтому не лечит такие инфекции, но могу предложить вам, слетать в Германию, где проведут нужную операцию всего за 500 млн, не рублей конечно же. Деньги большие, но оно того стоит.И вообще, такие операции стоят гораздо больше, но я, по старой дружбе с вами, я поговорил со своим приятелем и он сделал вам скидку, — врач вздохнул, стянул свои очки в тонкой оправе с носа и начал протирать их краешком халата.- Мне очень жаль.       Я вдохнула и выдохнула, нет, я не боялась смерти, я просто знала, что денег на перелет, а тем более на операцию мы не соберем даже за два года, и я была точно уверена, что такого количества времени у меня нет. Мне лишь было жаль маму, у которой после смерти папы, не осталось никого кроме меня.       Посмотрев в глаза врачу, спросила тихим голосом: — Сколько мне осталось? — Не больше месяца… Мне очень жаль. Я сообщу вашим родителям, как только смогу, — он надел очки обратно и стал рассматривать пол.       Я устало закатила глаза, даже не было слез. Если такое случилось, значит такова судьба. Значит, так и должно быть и в этом нет ничего страшного. -Я сообщу вашим родителям, как только освобожусь, — грустно добавил Авраам Исаакович.       Поблагодарив его, я вышла за дверь и бегом выбежала из этого ужасно места. Домой я шла пешком, так как не взяла денег на обратную дорогу. Я не ревела, голова была не пустой. Она раскалывалась от мыслей, с кем я должна попрощаться и что сделать за это короткое количество времени.       Когда дошла до квартиры, не снимая обуви, сразу побежала к ноутбуку. Зайдя в «ВК», я написала первому в «важных» человеку:       -» Кость, нам надо поговорить. Либо по телефону, либо в живую, это очень важно.» Он ответил тут же: — «О'кей, приезжай ко мне, сегодня свободен. Жду тебя.»       Закрыв ноутбук я улыбнулась. Собрала кое-какие вещи в любимый рюкзак, надела нежно-голубое платье и написав маме записку, о том, что уйду на пару дней к подруге, я взяла все имеющиеся у меня деньги и оставив ключи дома, громко хлопнула дверью. Я ушла, можно сказать исчезла. Теперь, меня нет, на этот месяц появится новая Виктория Леманн. Добежав до ближайшей парикмахерской, я зашла в помещение и вдохнула легкий аромат краски для волос. Большинство мастеров было занято, но одна девушка с пирсингом в брови и зелеными волосами, скучала рядом с шкафом со всякими лаками для волос. Договорившись с ней, я села в кресло и закрыла глаза. Девушка творила что-то у меня на голове около часа и когда она два раза хлопнула в ладоши, я открыла глаза. Из зеркала на меня смотрела очень симпатичная девушка с необычно яркими голубыми глазами и черными волосами, которые переливались в темно-синий и так далее, до белого.       Поблагодарив мастерицу и отдав деньги за это чудо, я пошла к метро. На меня все оборачивались и удивленно смотрели, а я улыбалась. В наушниках играла Земфира, и я направлялась к станции метро Алтуфьево. Быстро доехав до самого дома моего лучшего друга, поднялась до квартиры, рассматривая пошлые надписи на стенах лифта. И вот, звонок в дверь и на пороге стоит такой родной и любимый лучший друг. Он офигевшим взглядом смотрел на мои волосы, в его взгляде читалось только одно предложение «Пиздец тебе, Леманн.», но потом взглянув в мои глаза, полные слез, впустил в квартиру, не понимая в чем дело. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Костя, нежно обнимая меня за плечи и вдыхая запах волос. — Я не знаю, как это все объяснить, — я стерла слезинку со щеки и продолжила.- Короче говоря, мой врач напиздел мне какую-то ахинею, из которой я поняла только то, что умру через два месяца, а может и раньше, здорово, правда? Но при этом, кроме головных болей и обмороков у меня не было ничего. Он сказал, что это связано с кровью. Но я не собираюсь рыдать, я хочу прожить эти два месяца на полную катушку, чтобы в аду потом сказали » Добро пожаловать, наша госпожа!» и никто меня не остановит, ибо я уже все решила. И ты, именно ты, должен мне кое в чем помочь, но сначала, налей чай, я кушать хочу, — быстро протараторив это все, я удивилась. Костя плакал, он закрыл глаза ладонью и быстро стер слезы, молча кивнул и, отпустив меня, пошел на кухню, а я вслед на ним. На столе уже стояли две большие чашки с чаем, как раз те, которые я подарила ему на прошлый День Защитника Отечества и тарелка с моим любимым шоколадным печеньем. Парень отхлебнув горячий чай серьезно посмотрел на меня и спросил: — Вик, так о чем ты хотела меня попросить? Я сделала пару глотков и тихо, но быстро сказала, опустив глаза в пол: — Я хочу, чтобы ты лишил меня невинности.