Dark Hope

Индия.

Одно имя – словно жидкий хмель. Я повторяю его вновь и вновь, будто молитву, жадно и страстно, как не шепчет, сложив руки, ни один прихожанин, замаливая свои грехи.

И н д и я.

Мои пальцы касаются клавиш фортепиано, порхают по знакомым, привычным чёрно-белым прямоугольникам. И я закрываю глаза, чтобы лучше прочувствовать мелодию. Но в моем сознании нет места для проникновенного наслаждения переливами нот, ибо, словно явление из старого, забытого сна, музыка начинает рисовать мне её черты: ее губы, щеки, лоб, нос, шею ...и ее глаза. И хотя я никогда не видел их, но все же, уверен наверняка, что узнаю. Смогу разглядеть в многоликой толпе и безошибочно распознать ее взгляд в сирой массе назойливых людей. Потому что по себе знаю, что сокрыто на их дне. Там - за внешним живым блеском кроется настоящая тьма, явственно видная лишь в моменты... истинной свободы. Та необузданная, проникновенная и бездной чернеющая ночь, что заставляет радужку моих глаз мрачнеть, окрашивая их на несколько тонов глуше. Та тьма, которую видит не только отражение зеркала. Тьма, что никогда не оставляет свидетелей её присутствия в живых...

И н д и я…

Это имя для меня, словно шепот дождя во время грозы, чьи потоки скользят по моей коже, смывая всю с нее грязь и пыль прожитых лет. И я будто рождаюсь заново. Она дает мне форму, мысль, идею – суть. Я могу дышать благодаря тому, что произношу это имя. На дне ящика Пандоры осталась лишь одна надежда.

Моя надежда носит имя... Индия.

Снова её День. День её рождения дал мне шанс, единственный шанс. Один билет в жизнь, где нет одиночества. Где мир не начинается с меня... и не заканчивается на острие моей мысли. Мир, где есть ещё одно живое существо, которое подмечает каждую деталь, каждый звук. Различает их, выделяет из общей картины мироздания. Как отдельную нитку из общего полотна - рассматривает её, исследует, изучает... И эта пустота. Где-то на уровне ребер. Её ничем нельзя заполнить. Но я уверен. Я уверен, Индия, что ты станешь тем недостающим кусочком пазла. В руках - конверт. Очередное письмо, на которое она не ответит. Хоть я иногда позволяю себе мечтать о том, каков будет её ответ... Я подношу к лицу подарок – пара туфель, на один размер больше. Не думаю, что я прогадал с ним – мои глаза и уши без устали меня информируют. Человеческая жалость иногда становится причиной человеческой глупости – как сейчас, когда мне дают все карты в руки. Я жадно приникаю к ботиночкам губами, думая, представляя, как она меряет их. Как выделяется на фоне чёрной кожи щиколотка её ножки. Какой поступью она ходит? Тихо, оставляя за собой право быть незамеченной, так же, как и я?

Или же, или же… Я ошибся?

Ухмыляюсь нелепости своей мысли – мои губы предательски подрагивают, но я чувствую, чувствую сердцем. От него идет неведомая, прочная, но тонкая нить – и я знаю, у кого второй конец. «Дорогая Индия, Сегодня тебе семнадцать. Я сейчас в Будапеште, здесь немыслимая жара – площадь Эржебет такая прекрасная, что я не могу не показать тебе её фрагмент. Прости, что так и не починил свой фотоаппарат, но, надеюсь, рисовать я не разучился... И ты различишь здание Оперы – я хочу, чтобы ты когда-нибудь увидела его своими собственными глазами. Дядя Чарли обязательно свозит тебя туда. В день твоего восемнадцатилетия, Индия, я обязательно появлюсь рядом с тобой. И обязательно покажу тебе мой мир. С любовью, дядя Чарли». Я вывожу каждую букву. Идеальным, каллиграфическим почерком. Я катаю по языку свои слова, словно пробуя их на вкус, перефразируя их так и эдак. Я сдерживаю своё желание, которое всячески пытается вылезти из-под пера. Оно поглощает меня, наполняет, переливаясь через край, и я нахожу ему применение – в резких штрихах зарисовок. Мысленно, я до сих пор там, а не в этих бетонных стенах. В тех местах, где я никогда не был, но именно там я мог представить, что она стоит рядом со мной. Мой подарок почти готов. Я аккуратно сгибаю края бумаги, стараясь не повредить целостность рисунка. Вкладываю в конверт и запечатываю, плотно сжимая концы, последний раз перечитываю её адрес. Отдаю его сестре, чтобы та отправила вместе с утренней почтой. Вместе с новыми туфлями, которые она обязательно получит. Которые непременно будет носить на своих прекрасных ножках. Письма она не увидит, нет... Нет, мой брат прочной стеной оградил её от меня - и, пожалуй, я бы мог его понять. Но... как же он может лишать меня единственного шанса? Когда-нибудь мы вместе перечитаем это письмо. Строчка за строчкой. И мне будет приносить божественное удовольствие тот ритм, в котором движутся её губы, произнося вслух мои мысли. Она будет сидеть на моих коленях и перечитывать ворох моих писем. А я буду неловко улыбаться нелепости фраз, вспоминая все те годы ожидая...

Скоро, Индия.

Я подхожу к настенному календарю, беру красный маркер. Он такой яркий на фоне белой бумаги, что выглядит вызывающе. Вычеркиваю очередной день аккуратной чертой, проводя её ровно по диагонали. Улыбаюсь. Сегодня идет дождь, но к обеду тучи рассеются. Так и будем со мной – моя жизнь возродится, словно феникс, восстанет из пепла ожидания.

Мы очень скоро встретимся, Индия.