Enchanted

Заклятие пало. Храбрый Генри очнулся. Белоснежка нашла своего принца. Принц нашел ее. Семья воссоединилась. Эмма тоскует по Августу. Она сидит дома смотря пустым взглядом в потолок и допивает вторую бутылку пива. Девушка вспоминает Пиноккио. «Ели Вы видите, значит верите» — были одни из его последних слов, сказанных ей, перед тем, как он вновь принял свой облик. А самое главное не то что Бут стал деревянным, главное то, что она винила себя во всем этом. Она прекрасно знала, что причина его превращения — это нарушение обещания заботы о НЕЙ. Но даже не думая обвинять мужчину Эмма чувствовала виноватой именно себя. «Ваш прагматизм не дает вам увидеть правду, это как пелена» усмехается Свон повторяя в мыслях их разговор тогда в лесу, на окраине Бостона, там, где он ее нашел когда-то, добрых двадцать восемь лет назад. Там, где он дал обещание уже не отцу, а самому себе, что не бросит ее. Семилетний мальчик, ребенок из волшебного мира, который должен был волею судьбы стать наставником спасительницы, но не выдержавший бремя и сбежавший спустя двадцать восемь лет объявился, чтобы все исправить. «Почему я просто не поверила ему тогда, почему мне так сильно доставляет удовольствие все усложнять?» Обвиняла себя девушка, вспоминая слова матери, которые она не раз слышала и читала в книжках «Герои не ищут легких путей», да, это, пожалуй, было идеальным оправданием Эмме. За окном смеркается, Мэри Маргарет и Дэвида, отца с матерью все нет. Эмма в очередной раз усмехается про себя «Не могут нарадоваться». Она их и не думала упрекать в чем-то, наоборот рада за них, очень, только Эмма все еще не может с точностью осознать всю ситуацию, в которой она оказалась, все это ей просто на просто казалась сейчас картиной маслом… только натурщицей стала она великий спаситель, ее жизнь. В ней было очень много минусов разнообразных по своей значимости, но самый главный пожалуй то, что кисть, которой принадлежат мазки на этой картине в руках у Румпельштильцхена того, кому доверять нельзя, Эмма это знала, как никто, но ничего не могла сделать. Голд появлялся именно тогда, когда без его помощи было некуда деться и приходилось обращаться к нему заключать сделки, из которых просто так не выкрутиться. Она столько раз пыталась себя убедить в том, что это все ее бредни, и Голд тут совершенно не причём, но увы с каждым разом она все больше понимала, что это не бредни, и тогда на то были реальные факты и основания, а не просто предубеждения Свон. В дверь постучали, и Эмма встала отпереть дверь. Она провела рукой по замку, над которым потрудился Август, обычный деревянный брусок, но от души, чтобы помочь, когда ей и Белоснежке нужна была поддержка, а его поддержка оказалась незаменима. Тем временем в дверь постучали вновь, и Эмма наконец распахнула ее. Как она и думала, за ней оказались целующиеся Снежка и Принц. — Господи, вы, двое, еще не устали? — спросила Эмма, упершись плечом в дверной косяк, которую, похоже даже не заметили. — Эмма! — Радостно воскликнул Принц, оторвавшись от жены, и теперь эти двое зажали между собой Эмму, — наконец-то! — выдохнул спокойно Дэвид — Это вы так радуетесь, что я вам открыла дверь? — улыбнулась спасительница. — И этому тоже! — Мэри Маргарет посмотрела на Свон глазами, полными счастья, и посмеялась, — я так счастлива, что все вспомнила, ты разве не рада? — обратилась она к дочери, беря ее за руку и проходя в дом. — Нет, я рада, просто…- остановилась Эмма подбирая нужные слова, — Меня называют спасительницей, но каждый раз вспоминая то, что напрямую заставило меня поверить в весь этот… бред, по-другому и не назовешь, — вновь запнулась женщина, — Я знаю, я спасла Генри, я его мать… но… — Август. — Мэри Маргарет посмотрела на дочь, спрашивая этим взглядом «Я права?». За время, что Эмма общалась с Бутом начиная с того как его таинственная персона появилась в Сторибруке и вплоть до падения заклятия было не мало тех, кто заметил особенность отношений этих двоих. Конечно, большинство считало это показателем дружбы, но кто как не мать может четко заметить тот самый блеск в глазах дочери, пусть даже и не зная о том, что это ее дочь, как в случае Белоснежки. — Да, ведь я не поверила ему тогда, а все, что он говорил, все, что мне твердил Генри со дня в день… в итоге, оно так и оказалось, а они…- Эмма невольно споткнулась на словах, — я запуталась. Я как будто попала в сон, от которого мне никак не очнуться, — Мэри Маргарет посмотрела на дочь понимающим взглядом, но решила откинуть мысли о нравоучения, ведь от ее хоть и бесспорно мудрых речей Эмме ни тепло ни холодно. — Ты во всем разберешься, милая, — Снежка провела по щеке дочери. То, что Свон во всем разберется не уверенна была только сама Свон, она и знать не знала откуда взялась эта неуверенность, и как от нее избавиться. — Но не сегодня, — дополнил жену Дэвид. Когда Белоснежка и Принц ушли спать, Эмма осталась одна в гостиной и думала над словами матери. Разберешься. Что она хотела этим сказать? То, что она прекратит однажды самобичевание? Что она оживит Августа? .. (Причем она даже не интересовалась мертв ли он, зная лишь об одеревенении друга) Или забудет? Легко сказать — разберешься. «Я не моя мать». Не смотря на то, что она убедилась в действительности заклятия, и убедилась в том, что Мэри Маргарет и Дэвид ее родители прошло всего несколько дней, но она не раз за эти дни поймала себя на мысли о сравнении с Белоснежкой. Эмма говорила себе эту фразу каждый раз, думая о решении той или иной проблемы, и каждый раз в последствии спрашивала «А разве нет?». Одновременно и пытаясь проверить на ложное суждение, и тут же порождая в душе неуверенность. Для нее было шоком узнать, что столько времени она жила под одной крышей с родной Матерью, причем ей это говорили, и так упорно все отрицала, что когда в итоге поверила, почувствовала себя сумасшедшей. А все было так просто. Даже слишком просто. И опять же она дает себе мысленную пощечину за пристрастие все усложнять. — Не спишь? — донесся до девушки приятный на слух голос Принца. Эмма, посмотрев на него, отрицательно покачала головой, и приняла вертикальное положение, тогда Дэвид сел на край дивана, рядом с ней. — Мэри Маргарет мне рассказала, — Тихо начал принц, но Эмма ничего не отвечала, взглядом говоря ему продолжать, — ты не… — Виновата! — тут же грубо перебила его Свон, — не обманывай хоть себя, я-то знаю это. — Ты думаешь, что знаешь, пытаешься себя убедить в этом. Но чрезмерным давлением на себя воспоминаниями, в которых твоей вины нет, ты ничего не исправишь. — настаивал на своем Дэвид — А разве еще можно что-то исправить? — сказала Эмма, и ее мысли вновь унеслись в даль. Что бы она исправила? Ах да, если по порядку, то с начала поверила бы родному сыну еще тогда, когда сбылось ее желание найти хоть кого-то из родственников, когда он пришел и чуть ли не сразу просил лишь… поверить ему. Однако она прекрасно понимала, что в прошлое не вернуться, — Другое дело, — мужчина одобрительно кивнул, чувствуя заслугу за помощь в становлении на правильный путь, хоть и лишь в мыслях, — Вот только об этом стоило подумать с самого начала. Дэвид загадочно улыбнулся и встав ушел в том же направлении, что и пришел. Эмма снова осталась одна. Она была так благодарна отцу за поддержку, и этому самому мальчику, что спас ее от опасности обоих миров. Что хоть и не столько, сколько хотелось бы, но позаботился о ней, не бросил в лесу, и за то, что он вновь вернулся в ее жизнь. Эмма сейчас бы все отдала, что бы вновь увидеть его небесно-голубые глаза и просто смотреть в них. Она сейчас понимала, что никогда так не по кому не скучала, как по нему. Так девушка и уснула с мыслью об Августе. — Черт! Проспал! — шипел мужчина проходя быстрым шагом мимо полу-спящей Эммы — Ты успеешь — спокойно скачаза Снежка мужу и взглянула на Эмму, которая не хотела раскрывать тайну того, что она слышит их разговоры, и прикинулась спящей. — Как думаешь, долго это продлится? — кивнул Дэвид в сторону дочери и обеспокоенно посмотрел на супругу — Не знаю, — пожала плечами Снежка, —, но мы, как родители, должны ей помочь, даже если она этого не хочет. — Знаешь, я вчера пытался ей помочь, но потом я подумал —, а она ведь уже не маленькая девочка, и от чего-то вдруг стало так пусто в душе, как будто вырезали из нее что-то очень важное. — Это-то и плохо! — тяжело выдохнула женщина - О, иногда я так жалею, что не присутствовала в ее жизни столько лет, не видела, как она взрослеет, ведь если правильно рассмотреть ситуацию — мы ее не знаем. Знаем лишь, что она наша дочь и поверхностную информацию, известную каждому. — Да, однако, я знаю, что она тоскует по Августу, и это не с проста, уверен в этом, хотя никогда не замечал за Эммой подобной слабости. — хмыкнул Принц и направился к выходу — Для тебя любовь — слабость? — окликнула его смеющаяся Белоснежка — Что? — мысленно возмутилась Эмма словам отца, и невольно закашлялась. Тем раскрывая себя и обращая на себя внимание — Доброе утро, Эмма! — сказал Принц, но Эмма промолчала и продолжила лежать все прикидываясь сонной. — Так ты мне не ответил. — поправляя воротник мужа настаивала женщина — Да, это — самая большая слабость! — принц поцеловал Снежку и удалился. Как дверь захлопнулась Мэри Маргарет улыбнувшись, взглянула на «спящую» Эмму, и после чего ушла в кухню, а через пол часа все-таки уснувшую Эмму разбудил очередной стук дверью, выходит, все на работе, кто вообще работает в субботу? День у Свон начался не совсем уж радужно, а все из-за отсутствия воды, но хватило Эмме поругаться и пустить колкость, что и в сказочном городе, как в любом другом, проблемы с водопроводом, как вода тут-же брызнула из крана. После обеда с Генри, она, проявив желание проведать Августа, который одеревенел на ее глазах, решила смело пойти в отель «У бабушки», и постучалась в дверь номера Пиноккио, но за дверью было тихо. Тогда она дернула за ручку, и та буквально рассыпалась, дверь, медленно и поскрипывая на старых и ржавых петлях, открылась. Но в номере Пиноккио не оказалось, тогда Эмма осмотрела взглядом комнату, и не заметив почти никаких изменений со своего прошлого посещения, спустилась вниз. — Руби, ты не в курсе, когда Август съехал, и куда он отправился? — Август? — отозвалась Вдова Лукас, — погоди, — сказала бабушка и подошла к Эмме, — утром вчера я пришла убрать в его номере, а там была только вот эта шапочка… или что-это, — пожилая женщина передала вещь девушке. Эмма покрутила не большую красную шапочку Пиноккио, и Эмму будто пронзило зарядом электричества. Ее передернуло. Прикрыв глаза, она покачала головой после чего с расширенными зрачками принялась разглядывать ее. — Это же просто физически не возможно! — прошептала Эмма. — Что-то не так? — обеспокоенно посмотрела Руби на подругу — Когда меня отправили с Августом в этот мир, мне не было и дня от роду, но я помню эту шапочку и того маленького мальчика испуганно озирающегося по сторонам, — ничего не понимая ответила Эмма, — как такое может быть? — Все промолчали. Тогда, когда Эмма перестала осматривать вещь, она вспомнила еще один нюанс из ее младенчества, то, что просто не возможно запомнить. Она вспомнила то последнее прикосновение холодных маленьких пальчиков к своему лбу, а потом воспоминания обрываются. — Я должна его отыскать, — сказала Свон и кивнув подруге пошла к выходу из кафе-мотеля. — Если хочешь, я могу помочь тебе его найти, — окликнула Красная шапочка Эмму — Не откажусь от компании, — девушка протянула Руби шапочку Августа, чтобы поймать след, и улыбнулась *** *** *** *** *** — Лес? Ты точно уверена? — недоверчиво отозвалась Эмма плетущаяся по следам красной шапочки. Она не хотела выказывать ей свою неуверенность в волчьем чутье, и поэтому решила лишь задать наводящие и уточняющие вопросы. — Да, абсолютно, — ответила Красная шапочка и указала на большой трейлер вдалеке. Этот грязный, в сухих ветвях трейлер, он был весь в ржавых подтеках, обросший мхом, на сдутых колесах, и мягко говоря, отпугивал своим видом. — Он должен быть там, — продолжила она заметив застывший вопрос в глазах Эммы — Что если, его там нет? — Решилась спросить Эмма, вовсе не желая обидеть Красную шапочку — Он там! — уверенно сказала Руби продолжая стоять на своем. — Тогда, дальше я пойду сама. Спасибо, Руби, — ответила девушка. — Конечно. Можно один вопрос? Что тебя заставило его искать? — так и не узнав за их не большой поход помыслов Эммы найти его. — Вина за то, что не поверила, и оставила его одного в самый ужасный момент, — серьезно ответила Эмма в манере матери. — Надеюсь, ты знаешь, что делать, — тихо сказала Шапка прощаясь с Эммой и направляясь по тропинке из леса, а Спасительница осторожно побрела через заросли травы к трейлеру. Свон потопталась несколько минут у двери не уверенно хватаясь за ручку и отпуская и на третий раз все же решившись распахнула дверь и осторожно поднялась по лестницам. — Эмма…. Как ты меня нашла? — едва увидев светлоголовую девушку, заходящую в его бунгало, отозвался единственный житель этого скромного местечка. — Руби мне помогла. Как ты здесь оказался? — стоя у его кровати задала вопрос Свон — Я сам пришел сюда, здесь я никому не причиню боль — растерянно сказал он, — а что ты здесь делаешь? — По Августу было видно, что хоть он уже и давно обратился в дерево, ему нужен был воздух, ему необходимо дышать, но это ему давалось с огромным трудом. Дело в том, что он настолько привык к человеческому обличию, ведь с семи лет он напрочь позабыл, что такое быть деревом. — За тобой пришла… я думала, что тебя больше не увижу, — перед Эммой пронесся утренний разговор Мэри Маргарет и Дэвида, — ты больше причиняешь боли тем, что прячешься здесь. Твой отец… — Что с ним? — перебил девушку на полуслове Август — Он в порядке, он ищет тебя, — закончила свою мысль Эмма — Он тем более не должен меня видеть таким, — выдохнул Август и сделал вид, что это не подлежит обсуждению — Каким таким, Август? — Я обещал голубой фее быть честным, добрым и бескорыстным, обещал отцу, обещал всему волшебному миру заботиться о тебе. Но как только оказался в этом мире… изменил обещаниям. Я должен был еще тогда остаться с тобой, а не убегать с мальчишками, — бубнил Август смотря стеклянными глазами на Эмму. Он не мог оторвать от нее взгляда, и просто не мог поверить, что всего через несколько минут лишится счастья ее видеть. Он смотрел и думал, как же она изменилась, что она, этот тот самый младенец, которого он когда-то вытащил из лесу, и которую когда-то бросил. Снова он ловит себя на корысти, уже не в первой, ему не привыкать. Его, в который раз одолевают мысли о том, что не оставь он ее там одну, он был бы человеком, а не бесчувственным и никому не нужным бревном. «Так уж и бесчувственным?!» — издевательски насмехалось деревянное подобие сердца, все, что осталось от прежнего Августа Уэйна Бута, отдавая эхом в голове — Должен, не должен, ты еще можешь все исправить, стать тем, кем должен был в глазах окружающих. — А как же ты? — он делает тщетные попытки, чтобы взять руку Эммы своей рукой, хоть как-то ответить на ее внутренние переживания, но у него ничего не выходит. И делает глубокий и порывистый вздох. — Я тебя простила, — улыбается она «Когда ты успел стать мне так дорог?» — задала она мысленно вопрос самой себе, а потом ответила: «Тогда, когда вновь появился в моей жизни» — Увидела-таки! — постарался он улыбнуться, — знаешь, когда ты была совсем маленькой, мне так нравилось, когда ты улыбаешься и тогда, когда мой мотоцикл свернул на улицу, где стояла ты и Генри, я сразу тебя узнал. По улыбке, — он посмотрел на Эмму — Ты так много знаешь обо мне. Неужели ты не жалеешь, что был разлучен с отцом и отправлен в этот мир, только что бы быть со мной? — Мне не о чем жалеть, к тому же я, ты знаешь, нарушил обещание, за что расплачиваюсь. — попытался пустить смешок Пиноккио, после чего серьезно произнес — Ты не должна меня видеть сейчас. Уходи, Эмма! — старался он по грубее сказать ей, так как знал, что по-другому она не уйдет, но в глазах Эммы от этого намерения он выглядел только еще более беспомощным. — Нет, должна, ты мой друг, и я хочу тебя видеть! — возмущенно ответила на его слова Свон, сверкнув на него своим взглядом. Глаза Эммы покраснели, и на них начали наворачиваться слезы — Друг, — попробовал он слово на вкус, — я рад, что сумел стать твоим другом, хоть это и не совсем то. На что я рассчитывал, — начал переходить Пиноккио на шепот — Твой голос становится тише, — заметила девушка, не выпуская его руку из своих рук. — Я уже обездвижен, скоро я совершенно не смогу говорить… ни жить, я это чувствую. — предупредил Август, понимая, что Свон имела в виду, когда говорила, что боялась больше никогда не увидеть его. — Что ты говоришь? — у девушки будто отключился слух. Или она лишь хотела этого, чтобы не слышать тех слов, что сходили с губ Пиноккио, ей казалось, что если она не услышит, то будет лучше. — Знаешь, я думал, это будет страшно, мне обещали наказание болью — начал он, — но все равно в конце хотел просить у тебя, правильно ли, если друг… И его глаза застыли, и трейлер окутала глухая тишина. По щекам Свон потекли слезы, она все поняла, как и он все понял, жаль, что так поздно. — Правильно, — уверенно произнесла Эмма, надеясь, что он услышит, но голос ее предательски задрожал. Она взяла руку Августа и провела по ней вычерчивая разнообразные рисунки многолетнего волшебного дерева, из которого Джеппетто выстругал Пиноккио. Неровные, танцующие и ровно выведенные словно циркулем, большие и маленькие, светлые и темно-коричневые кольца. Глаза его были словно стекло. Холодные, не натуральные, смотрящие в никуда, и нагоняющие жуть. Лицо было не естественно, но с запечатленной улыбкой. Эмма провела рукой по его деревянной, но еще теплой щеке, после чего не осознавая до конца то, что делает, взяла его за ворот куртки, в которой он лежал, и прижалась к его груди. Она не хотела показывать никому свои слезы, даже тогда, когда некому их показывать вовсе. Девушка подняла голову, оставляя на футболке под расстегнутой курткой темные пятна от слез. Она наклонилась к его лицу и прижалась своими губами к его. Через несколько секунд комнатку объял ветер. Рука Августа, которую все еще держала Эмма дрогнула, и он, громко вдохнув воздух, как будто больше его никогда не вдохнет широко, раскрыв глаза приподнялся на кровати. Волосы, лицо, глаза, нос, губы, обрели плоть. Они с Эммой вместе удивленно рассматривали как его деревянное тело со специфическим деревянным треском вновь становится таким, какое, но было раннее. — Что произошло? — спросил он, смотря на Эмму ничего не понимая. Мужчина улыбнулся и вдохнул полной грудью спертый и пыльный воздух трейлера. — Магия. Ты настоящий, — констатировала факт девушка, осматривая его с ног до головы. — Я… я настоящий, снова настоящий, — с улыбкой затвердил он, как тогда, когда впервые стал человеком, — Как ты это сделала? — Не знаю, — она размышляла стоит ли рассказывать о том, чего он не помнит. Или соврать… — Но, что ты сделала? — Я… Простила тебя, за то, что ты покинул меня в детстве, — ответила Эмма, смолчав про пробуждающий жизнь в теле Августа поцелуй, — Что ты хотел сказать, перед тем, как умер? — Ты… меня поцеловала? — удивленно спросил Пиноккио — Как ты… — Ну, я не крашу губы, но чувствую ее вкус, — Высказал свою догадку Август проведя языком по верхней губе, в попытках распробовать ее, а после засмеялся в голос, увидев радостный и смеющийся взгляд Свон. — Я никому не скажу, — вновь посмеялся он, после чего притянул к себе ничего не ожидающую Эмму к себе и вернул поцелуй. Превратиться в дерево Пиноккио ничего не стоило, хватило отступить от обещания, а обратно в человека его обратила вовсе не магия фей, а самая настоящая любовь. Любовь Эммы Свон.